Дарители

— Схимника в машину и на дачу, как можно быстрее, а то сейчас тут ментов будет туча!.. В твоих интересах, чтобы он не сбежал!

Шевцов кивнул и приотстал. Баскаков вышел на улицу и невольно зажмурился от света множества фар. Во дворе уже стояло бесчисленное количество милицейских машин и «Скорой помощи», мимо пробежали пожарные и группа омоновцев. Он увидел свой «фантом», прислонившись к которому стоял шофер, белый, как мел. За ажурной решеткой ограды шумела взволнованная толпа, неподалеку слышались крики, надсадный звук ударов и чей-то вой.

— Виктор Валентинович!

Увидев, кто к нему обращается, Баскаков поспешно оглянулся — ни Схимника, ни Шевцова сзади уже не было — остались только выведшие его из зала охранники.

— Пожалуйста, давайте повременим с вопросами, — тускло сказал он, — моя жена погибла. В любом случае я знаю не больше остальных — займитесь ими. Мне не до того… мне нужно ехать в больницу.

— Конечно… простите, — произнес человек слегка растерянно и отошел. Вскоре вернулся Шевцов, бережно неся на руках извивающуюся и хихикающую Соню, которую тут же сдал подоспевшим врачам. Поговорив с ними несколько минут, Баскаков нырнул в услужливо распахнутую дверцу «фантома» и в изнеможении опустился на диван, сжав ладонями голову. Перед глазами у него все еще обвиняюще стояли мертвое лицо Инны и безумная, кровоточащая улыбка дочери. Если бы он в свое время не принялся за поиски Чистовой с такой одержимостью, ничего бы этого не случилось. Но кто мог знать? Кто?

Как только он найдет Чистову

Если он найдет Чистову…

то убьет ее без промедления. Причем сам. Обязательно сам!

«Нет, промедление будет! — издевательски сказал ему некий гаденький голосок в глубине сознания. — Будет, и ты знаешь, почему. И она это знает».

Шевцов плюхнулся рядом, прервав его размышления.

— Ну, говори, что там у вас стряслось.

— Во-первых, помните того парня, которого еще с прошлого года в больнице караулили? Которого еще тот же самый Схимник из больницы увез? Я тогда тоже несколько смен выставлял, и ребята, которых вы сегодня на улице оставили… и Денис тоже… они ведь тоже дежурили тогда — много раз.

— И что?

— Он ошивался сегодня перед рестораном, и они его узнали. Ну, скрутили — на всякий случай, все ж помнят, сколько тогда шуму из-за этого было. Пытались вам отзвониться, но вы же отключили… В общем, они решили, что вас лучше не беспокоить, и держали его в машине… ну, а потом — сами понимаете.

— Где он?

— Я отправил его на дачу вместе со Схимником. Некогда было разговоры разговаривать.

— Молодец, все правильно. Что ж, это хорошо… но, судя по твоей физиономии, Шевцов, это еще не все новости?

— В ваш дом проник посторонний. Он на третьем этаже, насчет которого были особые инструкции. Он…

Все прочие слова Шевцова превратились для Баскакова в кашу. По его телу внезапно пробежал легкий холодок — некоторые называют это откровением. Мысль была совершенно сумасшедшей — но разве мало было сегодня сумасшествия? Абсолютно реального сумасшествия? Он чуть склонил голову набок и произнес — на удивление мягко для человека, чья повредившаяся (поврежденная) в уме дочь была на дороге в больницу, чья жена остывала в разгромленном зале ресторана, чьи глаза видели, как нелепо и жутко меняются лица, превращаясь в сюрреалистические маски и как некто пытается запихнуть обратно в живот собственные внутренности.

— Не посторонний, Шевцов. Посторонняя.

Потом, глядя прямо перед собой, Баскаков добавил со странной улыбкой, неожиданно навеявшей на Шевцова некий, почти суеверный страх:

— Дадим им время. Пусть развлекутся. Они оба это заслужили.

VIII

Время еще только-только начало подбираться к кошмару в ресторане «Князь Болконский», и Сканер, обмирая от ужаса и сознания важности данного ему поручения, кружил в танце безжалостную красавицу, и смеялась пьяным смехом еще живая Инна Баскакова, а на другом конце города, неподалеку от перекрестка, под огромными тополями, с которых ноябрьские ветры уже давно оборвали всю листву, стояла старая «ауди», и свет многочисленных фонарей тускло отражался в ее немытых стеклах. Двое сидевших в машине людей внимательно смотрели на один из домов, величественно возвышавшийся из-за широкого забора — белый, с темно-коричневыми крышами, арочными окнами и изящными балкончиками. Одно из окон третьего этажа ярко светилось, остальные были темны, горели ли окна на первом этаже видно не было. Короткую подъездную дорогу к воротам и площадку заливал свет, ветер доносил легкий призрачный звук работающего фонтана. Если не считать «ауди», улица была пустынна, и везде взгляд натыкался на глухие заборы, решетки, крохотные глазки камер — это была улица состоятельных людей.

Двое курили, и дым выматывался из опущенных окон рваными и путаными нитями.

— Как думаешь, сработает?

Шофер неопределенно пожал плечами — молодой черноволосый, черноглазый красавец восточного типа, которому больше бы пристало сидеть не в старой машине, а на горячем арабском скакуне.

— За первую часть не особенно беспокоюсь, хоть охранником и не был. Не беспокоюсь, потому что мужик и там тоже мужики сидят. Хозяина дома нет… неужели ты думаешь, что они упустят такую чудную возможность? Да ни за что на свете! Ты, главное, со своей частью справься, не забудь ничего и не паникуй, а я уж тут прослежу…

— Никаких «прослежу» — отправляйся подальше отсюда! Я вообще не должна была к тебе обращаться, но некого было… а Макса я больше просить не могу, я и так его достаточно подставила. Так что, Султан, поезжай, не светись — думаешь, твою физиономию за это время подзабыли?

— Если бы времени было побольше, мы могли бы состряпать что-нибудь более дельное, — невозмутимо заметил Заир-Бек, пропустив ее слова мимо ушей. — Ты правильно сделала, что нашла меня, а то я до сих пор чувствовал себя, как… — он сжал губы, не дав вырваться подкатившему ругательству.

Вита посмотрела на него с тревогой. Султан, с того злополучного марта бывший в бегах, вернулся в Волжанск только три недели назад, убедившись, что бывший хозяин «Пандоры» давно потерял к нему всякий интерес. Он привык к городу — здесь давно были налажены полезные связи, здесь остался не один десяток подружек, а еще, как он туманно объяснил Вите, здесь остались «долги». Кроме него, в Волжанск вернулись еще трое уцелевших «пандорийцев», и все четверо уже успели объединиться в некую конторку, занимавшуюся, по уверению Султана, исключительно компьютерами. Уверениям Вита не поверила, но беспокоило ее другое — Султан откликнулся на ее просьбу с такой мальчишеской горячностью, что она почти захотела тут же все отменить. Ее собственная горячность в свое время чуть все не погубила, и хотя нынешняя роль Султана была достаточно безобидной, он мог наломать дров.

Вита взглянула на часы — осталось чуть больше трех минут. Она вытащила из кармана упаковку жвачки, разорвала ее, высыпала на ладонь все подушечки, запихнула все в рот и начала активно двигать челюстями.

— Не забывай все, о чем мы говорили, — торопливо и как-то жалобно сказал Султан, сжимая пальцы на руле. — Стандартная автономная система наблюдения, без выхода на левые объекты, так что разбираться будут исключительно внутренними силами. Примерно где что стоит, мы разобрались. Скорость поворота камер градусов семь в секунду, так что времени у тебя в обрез. Не забудь, что я тебе говорил про зеркало. Там стоят стандартные «ватеки», так что должно получиться. Ты точно все взяла? Ты ничего не забыла?

— Ничего, не волнуйся.

— А я волнуюсь! — запальчиво сообщил Заир-Бек. — Я почти не сомневаюсь, что ты сможешь зайти к ним в гости, и я почти не сомневаюсь, что ты не сможешь выйти оттуда! Это бессмысленно, Вита! Бессмысленно и глупо!

— Ни то и ни другое. Да перестань ты причитать — все получится! Чем больше будешь каркать…

— Это из-за наших, да? — вдруг спросил Султан не своим, старым и усталым голосом. — Из-за них?.. Ты, значит, нашла, кто их?.. Это все-таки он?! Зачем?! За что?!