Дарий

– Вот вам царский акинак – чистейшее оружие! – нетерпеливо воскликнул Дарий, вынимая кинжал из ножен. – Приступайте. Ну!

Тон и требовательный взгляд царя подействовали на жрецов: баран действительно был заколот царским акинаком. Однако и эта жертва была неугодна богам-воителям, о чем свидетельствовали изъяны на печени и сердце закланного агнца.

– Царь! Наше войско обречено на поражение, – скорбно произнес старший из жрецов.

При этом два других жреца согласно закивали головами, стараясь не смотреть на Дария.

– Режьте другого барана, пятого, десятого… Мне нужна благоприятная жертва! – голосом твердым и неумолимым повелел Дарий. – И никаких возражений! – Царь оборвал на полуслове старшего жреца, пожелавшего что-то сказать. – Багапат, останешься здесь и проследишь. Я иду выстраивать войско к битве.

Круто развернувшись, Дарий удалился широким шагом. Жрецы растерянно переглядывались.

– Царь бросает вызов богам, – чуть слышно обронил один из них, – это может плохо кончиться.

– Живее, уважаемые! – поторопил жрецов Багапат. – Режьте жертву. Слышите, уже ревут карнаи [72] . Это сигналы к сражению.

72

Карнай – персидская боевая труба очень большой длины.

С равнины и впрямь доносились хриплые протяжные надсадно-низкие переливы боевых персидских труб. Эти звуки было невозможно спутать ни с какими другими.

* * *

Желтая равнина с редкими островками зеленой травы была покрыта отрядами многочисленной конницы. В клубах пыли мелькали воинские значки на длинных древках. Были тут бронзовые головы круторогих быков, головы гривастых коней, драконы с оскаленными пастями, раскинутые в стороны орлиные крылья с фигуркой лучника между ними…

Все пространство между персидским станом и крепостной стеной Кундуруша заняла конница персидского царя. На левом фланге выстроились конники из племени пасаргадов. В центре стояли неустрашимые маспии, марафии и панфиалеи, вокруг – наездники-марды в цветастых башлыках. С мардами соседствовали кармании верхом на боевых верблюдах. На правом фланге изготовились к битве кочевники-дропики и храбрые паретаки во главе с Тахмаспадой.

В резерве находилось триста конных царских телохранителей и пятьдесят боевых колесниц.

Позади конницы длинными шеренгами выстроилась персидская пехота. Впереди стояли щитоносцы и копейщики, за ними лучники и метатели дротиков. Отборный отряд вавилонской пехоты во главе с Хизату до поры до времени затаился за стенами Кундуруша.

На другом конце обширной равнины ширился и нарастал зловещий дробный гул, там клубилась пыль, сквозь которую виднелись блестящие наконечники копий. То приближалась конница восставших мидян. Вскоре можно было различить отдельных всадников, вырвавшихся далеко вперед. То в одном, то в другом месте из пыльной завесы вдруг возникала ломаная линия из лошадиных голов в блестящих медных налобниках, за которыми проступали силуэты наездников в высоких островерхих индийских шлемах.

От надвигающейся конной лавины сотрясалась земля.

Мидийская конница остановилась всего в полете стрелы от персидского войска.

Когда осела пыль, то всем в окружении Дария стало очевидно, что конницы у Фравартиша ничуть не меньше.

Персидские дозорные световыми сигналами, отражая лучи солнца от начищенных до блеска металлических щитов, с вершины дальнего холма известили, что уже близко пехота мятежников и что ей несть числа.

Дарий, нервы которого и без того были взвинчены из-за неблагоприятных жертвоприношений, подозвал к себе Аспатина и сердито приказал:

– Вели передать этим негодяям на горе, что мы больше не нуждаемся в их сообщениях. Пусть возвращаются!

Видя, что к нему ведут пленного брата Фравартиша, Дарий уселся на походный трон и принял невозмутимый вид.

– Я дарю тебе свободу, – сказал царь коленопреклоненному Симушу, позади которого стояли два рослых стражника. – Пусть твой брат убедится, что персидский царь умеет держать слово. Можешь идти.

Один из стражников вынул кинжал и разрезал путы на руках пленника.

Симуш поднялся на ноги и несколько мгновений растирал занемевшие запястья. Потом, вскинув голову, дерзко ухмыльнулся, глядя Дарию прямо в лицо.

– Спасайся, царь, – сказал Симуш. – Скоро от твоего войска ничего не останется. А их головы, – Симуш кивнул в сторону персидских военачальников – украсят острия мидийских копий. Знатная добыча достанется сегодня Фравартишу.

– Царь, позволь отрезать голову этому негодяю! – не выдержав, воскликнул Интаферн, сделав шаг к Симушу.

– Не трогать, – властно обронил Дарий.

– Ну хотя бы ухо, – Интаферн схватился за рукоять акинака. – Чтобы эта мидийская собака не смела зазнаваться!

– Пусть убирается, – бросил Дарий. – Дайте ему коня.

Глядя на то, как Симуш, погоняя пятками пегую кобылу, скачет сквозь расступавшиеся конные сотни персидских всадников, Дарий нервно барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Он ждал Багапата с вестями от жрецов.

В ожидании пребывали и полководцы. Всем хотелось знать, на чьей стороне будут боги в предстоящей битве, которая неминуемо грозит обернуться ужасным побоищем, судя по превосходящей численности мидян и по тому рвению, с каким воины Фравартиша рвутся скрестить мечи с воинами Дария.

Наконец появился Багапат верхом на коне.

Среди военачальников и царских приближенных пронесся ветерок тревоги. Судя по хмурому лицу евнуха, вести были неутешительные.

Упав на колени в нескольких шагах от трона, Багапат коснулся лбом земли.

– Подойди ближе, Багапат, – приказал Дарий.

Евнух робко приблизился, не смея взглянуть на царя.

– Еще ближе, – сказал Дарий.

Евнух сделал еще один шаг.

Вытянув руку, Дарий рывком притянул Багапата вплотную к себе и угрожающе прошипел ему в ухо:

– Если ты сейчас же не улыбнешься, Багапат, я прикажу посадить тебя на кол! Что там накаркали тебе эти жрецы?

– О повелитель! – зашептал Багапат, втянув голову в плечи. – Боги предвещают тебе поражение.

Дарий вскочил с кресла, отшвырнув евнуха в сторону.

– Ах так?.. – с мрачным раздражением промолвил Дарий, сдвинув брови.

В гнетущей тишине, ожидая самого худшего, царская свита взирала на Дария, не обращая внимания на Багапата, который на четвереньках уползал к кучке евнухов, стоявших позади кресел.