Дарксфорд
Шрифт:
Медсестра подошла, держа в руках флакон с темной жидкостью, и, судя по звуку, стала его прилаживать на капельницу. Вика сжалась от ужаса и мысленно крикнула последнюю мысль своего монолога. Крикнула изо всех сил:
– Спаси нас! Мы же дети твои!
«Тумммм».
Звук был такой, словно кто-то ударил в огромный барабан. Родители как-то водили Вику на концерт японских барабанщиков, и вот у них был такой – размером в рост человека. Каждый раз, когда маленький японец лупил по нему дубинкой, у Вики подпрыгивали все внутренности. Звук был глубокий, низкий, можно сказать, утробный. Так вот, услышав «Туммм»,
Вика открыла глаза.
И директриса, и медсестра обернулись.
Флакончик с темной жидкостью выскользнул из рук женщины в белом халате и звонко разбился об пол.
– Эвакуация! Срочная эвакуация! Код зеро! – закричала Агния Михайловна.
Весь персонал стремительно побежал к выходу из зала.
Директриса зло посмотрела на Вику:
– Тварь! Я за тобой еще вернусь!
Она развернулась на каблуках и быстрой твердой походкой направилась прочь. Наверное, она тоже очень хотела побежать, но была внутренне уверена, что ей это не положено по статусу.
Вика приподняла голову настолько, насколько смогла, и огляделась.
В центре спортзала стояла ультрасиняя огромная дверь. Раза в полтора выше и шире любой обычной. Она источала странное сияние, которое вроде бы было совсем не ярким, но при этом резало глаза.
– Вернешься, сука, вернешься, – тихо произнес Аркадий, но Вика его услышала. А директриса, за которой он пристально следил, – нет.
Все остальные взрослые уже покинули спортзал, и Агния Михайловна, как капитан, покидала место катастрофы последней. Вот она подошла к двери в коридор, распахнула ее и… исчезла.
Спортзал охватил истошный крик, переходящий в какой-то ультразвуковой визг. Вика повернула голову.
Синяя дверь была открыта. Агния Михайловна стояла на пороге, смотрела в черную бездну по ту сторону и отчаянно верещала. Вика никогда не видела настолько испуганных людей.
Когда в груди у директрисы закончился воздух, она обмякла и всей массой обрушилась на пол. Дверь так и осталась открытой.
Наступившая тишина была просто оглушительной.
Вика все еще не верила в свое чудесное спасение.
– Черт. Я не смогу отвязаться. Мне что теперь, век под себя гадить? – спросил Аркадий, дергаясь на койке.
– Надо ждать, когда все проснутся. Рано или поздно снотворное кончится. Может кто-то умеет что-то такое, что нам поможет… – Вика услышала голос Влада.
Дверь спортзала опять хлопнула, и раздались приближающиеся шаги.
Вика приподнялась, чтобы лучше видеть.
Олег Александрович спокойно подошел к синей двери, не боясь, посмотрел на тьму по ту сторону и закрыл ее, после чего огляделся и заметил Вику.
– Ну что же. С тебя и начнем, – сказал он.
Она испугаться даже не успела, как историк подошел и отстегнул ее руки, а потом и ноги.
– А… почему она на вас не подействовала? – спросила Вика, все еще находясь в шоке от только что пережитого. – Дверь-то…
– Так мы же с ней старые знакомые, – ухмыльнулся он.
– Вы… Так вы из того поколения, что было в восемьдесят шестом?
Олег Александрович кивнул, затем посмотрел на потолок, где торчало несколько камер.
– Нужно будет стереть
записи… хотя… наверное, это уже не имеет никакого значения, – он махнул рукой. – Поможешь мне развязать остальных? Еще нужно вынуть из вен катеторы капельниц. Справишься?– Не знаю… я ни разу этого не делала.
– Ну в крайнем случае, думаю, синяк на вене они тебе простят. А я пока оттащу ее вниз, чтобы сбегающие с поля боя не забыли командира, – историк кивнул на директрису.
Глава XXVIII. Вика
Светало. Пока народ отходил от препаратов и слонялся по территории как зомби, Вика с Владом обошли все корпуса, чтобы убедиться, что взрослые эвакуировались вообще все. Также исчезли все автомобили. Судя по всему, Агнию Михайловну тоже забрали с собой.
Влад направился искать Аркадия, который в это время где-то приводил в чувства Белку, а Вика пошла по первому этажу учебного корпуса и увидела, что дверь в кабинет директрисы приоткрыта.
Она не без колебаний зашла внутрь и обнаружила там Олега Александровича. Он сидел в кресле, задрав ноги на стол, и задумчиво смотрел в потолок. На столе перед ним стоял стакан с чем-то коричневым.
– А, пришла, – отстраненно сказал он, не меняя позы. – Чертовски хороший коньяк у этой стервы. Полагаю, он ей уже не понадобится.
– Она что – умерла? – спросила Вика.
– Нет, конечно. Дама грохнулась в обморок от переизбытка чувств-с. Просто полагаю, что она теперь станет тем, чем грозила вам: объектом для изучения в лабораториях. Насколько мне известно, прецедентов взаимодействия двери со взрослыми не так уж и много. И, как правило, заканчиваются они трагично. Детская психика куда гибче и проще принимает новую силу. Да и то бывают проблемы – сама знаешь. Человеку в возрасте это дается куда сложнее.
Вика кивнула, вспомнив о маме.
– А что теперь будет?
– Будет зима, – усмехнулся историк и отхлебнул из стакана.
– Нет, я серьезно. Нас тут навсегда бросили одних? Мы можем идти по домам? Как-то я в этом сомневаюсь. Или они вернутся со свежими силами? Или на нас сбросят ядерную бомбу, чтобы уж наверняка избавиться? – Вика готова была сыпать теориями хоть до вечера.
– Не знаю. Пока дверь тут, они не сунутся, это точно. А вот потом… возможны варианты.
– А надолго она здесь? – осторожно поинтересовалась Вика.
– Сходи и спроси у нее. Я откуда знаю.
– Нет, ну я же серьезно.
– Я тоже! – историк резко убрал ноги со стола, сел нормально и выпрямился. Теперь он смотрел на Вику в упор. – Ты ее позвала. Тебе и провожать.
– Это что… правда, про то, что директриса говорила? Она обозвала меня маткой.
– Ну ее мозгом владела ненависть. В восемьдесят шестом она потеряла сестру и с тех пор была одержима идеей найти и покарать тех, кто заражает детей тьмой. Она считала, что за этим стоит чей-то разум. Возможно, она и права. А что касается тебя: дверь сначала всегда ищет идеального носителя. Того, который обретет полную силу. В остальных она преломляется и проявляется отдельными цветами и оттенками, но в ком-то обязательно должен быть полный спектр. Этот человек может помогать остальным принять, а затем и трансформировать свои способности. Так было и в прошлый раз, так произошло и теперь.