Даром

Возвращаюсь через час. Оля уже поставила пирог в духовку и домывает посуду. Наблюдаю за ее легкими, уверенными движениями. Как она не устает после работы и учебы столько сил тратить на хозяйство? И как-то я буду снова привыкать жить один, если сейчас она выгонит меня? Черт, я так радовался, что внезапный визит Юльки дал мне отсрочку, но теперь жалею даже. Все уже было бы позади так или иначе.

— Чайку заварить тебе? — спрашивает Оля, убрав на место последнюю сковородку.

— Нет, спасибо. Послушай, я должен что-то сказать…

Оля садится напротив меня, облокачивается о стол, смотрит своими бесконечно теплыми глазами. И что, я должен сейчас сказать ей… Да, должен. Но она говорит все сама:

— Саша, раз ты так не хочешь этого говорить — почему думаешь, что я хочу это слышать?

Замираю, не закрыв до конца рот.

— Я очень ценю, что ты такой ответственный, — спокойно продолжает Оля. — Но наши недостатки — продолжение наших достоинств… Может, в кои-то веки дома не обязательно все контролировать? Могли бы мы оставить друг другу немного пространства, как думаешь?

— В смысле «пространства»? — мой голос звучит неожиданно хрипло.

Она правда имеет в виду?.. Похоже — да. В ее голосе спокойная уверенность женщины, которая знает, что ее никогда не променяют на другую.

— В прямом смысле. Я понимаю, что ты за меня переживаешь. Но меня расстраивает, что ты стремишься контролировать, куда я хожу и что делаю. Ты как будто считаешь, что я сама не способна отличить хорошее от плохого. Заметь, я же никогда в твои дела не лезу. Потому что доверяю тебе. Ты сам можешь решить, что для тебя хорошо. Понимаешь, Сань, я же не первый год на свете живу. Если человек чего-то хочет, он или будет делать это, или… истериками и шантажом его сдержать можно, но хорошо от этого не будет никому. Насмотрелась я на людей, которые ломали себя об колено. Мне этого не нужно, я не хочу никаких жертв. Мне хорошо с тобой, с Федькой ты ладишь — и этого довольно. Так что, может быть, не надо говорить мне того, чего я не хочу слышать? А лучше сказать наконец то, что я услышать хочу?

Я уже рядом с ней, подхватываю ее, прижимаю к себе, кружу по кухне.

— С ума сошел, фартук же грязный! Рубашку испачкаешь! Тебе нельзя, у тебя же нога! — Оля пытается сердиться, но тут же начинает заливисто хохотать. — А ну сейчас же поставь меня на место! Фи, фулюган!

Как же я люблю каждый ее завиток, каждую родинку, каждую нотку в ее смехе…

— Поставлю, когда ответишь на мой вопрос! Оля, я ужас до чего небезупречный тип. А ты — лучшее, что случилось в моей жизни. Выйдешь за меня замуж?

Оля обнимает меня за плечи и смеется:

— Ладно, ладно! Если поставишь меня на пол — выйду.

Глава 11

Пробуждение. Часть 1

Январь 2030 года

Открываю глаза. Потолок весело кружится, ковер на стене причудливо меняет узор, словно калейдоскоп. В голове шипастая гиря, которая при малейшем движении хотя бы даже глаз начинает медленно проворачиваться. Во рту как кошки нассали. Ох-ё, что ж я так накидался-то вчера… С универа такого не бывало, и вот на тебе — дал слабину на старости лет.

Пружина древнего дивана впивается в бок, но сил сменить позу нет. Сакраментальный вопрос «где я?» задать себе не успеваю — входит Виталя. Судя по обшарпанной обстановке, это его квартира… он упоминал, что унаследовал ее от бабки.

— А, проспался! — Виталя жизнерадостно лыбится. — А я, карочи, с утреца зашел к тебе в кабинет, а ты бухой в дрова, ваще лыка не вяжешь. Вот я тебя и отвез к себе на хату, чтоб ты в себя пришел слеганца. Не ссы, никто тебя не видел таким красивым. Я такси к пожарному выходу вызвал. И прибрался чутка в кабинете, так что все без палева.

— С-спасибо… А попить чо есть?

— Ща все по науке организуем…

Виталя выходит и через минуту возвращается с двумя щербатыми кружками в руках. Чай. Жадно глотаю и тут же чуть не сплевываю:

— Сладкий, зараза!

— Да, так и надо. С бодуна самое то, уж поверь. А если блевать потянет, то это к лучшему. Больше выйдет — чище будешь.

Похоже, он прав. Что-то такое припоминается из студенческого опыта. Эх, тогда я был моложе, организм легче переносил такой экстремизм… А может, просто память милосердно залакировала подробности.

Хорошо хоть рана на бедре уже почти зажила. Едва дохожу до сортира, держась за стеночку, а на одной ноге и вовсе не допрыгал бы.

— Теперь — душ! — командует Виталик после четырех кружек приторного чая и двух подходов к белому другу. — Такой холодный, какой можешь вынести! Потом горячий, и так по кругу! Я тебе полотенце нашел, чистое… ну почти.

Витале явно нравится раздавать начальнику руководящие указания. Что ж, следует признать, в области борьбы с похмельем он куда компетентнее меня, эксперт прямо-таки. После душа и новой порции сладкого чая каждая попытка думать уже не вызывает скрежещущей боли, словно в мозгу проворачивается ржавый винт. Но одновременно нарастает неприятное такое ощущение… то ли стыд, то ли тревога. Похоже, я вчера что-то наворотил. Где-то облажался.

В панике хватаю телефон. Он жалобно пищит о низком уровне заряда. Кое-как присобачиваю его к дешевой зарядке, торчащей из розетки. Последнее сообщение отправлено Оле, это я даже помню… предупреждаю, что заночую у себя. Всего две опечатки. В ответ — целующий смайлик. Здесь все нормалды. Больше я никому не писал и не звонил. Вроде бы гора с плеч, но… эх, еще что-то было. В оффлайне, значит, набедокурил.

Виталя торжественно вносит дымящуюся миску. По пустому уже желудку проходит спазм.

— Куриная лапша! Первое дело, — Виталя ставит миску передо мной. — Пока ты спал, метнулся тут в кафешку внизу, взял на вынос две порции.

Первую же ложку организм принимает с благодарностью. Виталя с несвойственным ему тактом выходит, а я, разглядывая выцветшие обои, воспроизвожу в памяти события вчерашнего вечера.

В начале вроде ничто не предвещало — встретились с майором Лехой в нашем обычном пабе. Три… ну ладно, четыре поллитры пива под хорошую еду экстремальными последствиями не чреваты, мы так почти каждую неделю баловались. Не в духе здорового образа жизни, конечно, но надо же иногда и согрешить. А вот вчера мы что-то разошлись, то есть расходились. Леху очередная баба бросила, и он переживал это сильнее, чем обычно… не молодеет наш ходок. Или еще хуже, у него серьезные чувства были в этот раз.

Вот всем хорош наш майор: и из себя орел, косая сажень в плечах, и работа пусть нервная, но все же героическая, и премиями начальство не обижает, и хата приличная в центре. Обаятельный — любую рассмешить может. И даже по характеру не сволочь, не без закидонов, конечно, но нормальный, в общем-то, мужик. Красотки любого возраста на него западают только в путь, а вот потом все у Лехи с ними идет наперекосяк. Это потому, что он главного про женщин не понимает. Хорошему мужику женщина простит многое: и работу сутками напролет, и бытовое раздолбайство, и даже, как выяснилось, загулы налево. Одного не прощают: когда мужчина сам не знает, чего хочет. Когда сегодня «люблю — трамвай куплю», а завтра «ой я такой одинокий волк». Женщина может потерпеть, сжав зубы, но недолго. А потом если с таким мужчиной и остается, пытаясь сама что-то за него захотеть, свой ум в его голову вложить — это разве что от бабской безысходности, с отчаяния, и ничего путного в итоге не выходит.