Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса

Имя моё возмездие? Так, кажется, думала эта непроявленная девчонка? Что ж. Где-то там, на глубине подсознания, мелькнуло гигантское, невероятное отвращение. К чему? Или кому?

Всё, что било её и крутило, исчезло. Осталась одна холодная, непреклонная и злая воля. Почему, интересно, никто не возвращается для того, чтобы принести добро? Почему только старая боль, потеря и небывшее отмщение пробивают всё на своём пути? Как канатами, тянут назад?

Она не знала. Но она жила. И это было опасно. Для мира – опасно.

Сигнал вызова от машины. Вместо заставки на экране появилась женщина в красном мундире – Исард.

– Госпожа Сати, - сказала та раздельно, - спасибо, что дождались. Я перевожу вас в автономный режим связи с “Исполнителем”. Император на связи.

Мастер и ученик.

Потом Палпатин шутил, что, по независящем от двух властителей галактики причинам, транспространственная связь с Корускантом на какое-то время была прервана серьёзными помехами на межпространственном уровне. Свобода свободой и самостоятельность самостоятельностью. Вейдер и Палпатин были очень заняты. Очень. Передатчику информации с Корусканта пришлось подождать. Тот и подождал, не выказывая никакого нетерпения. Выпускники ситской академии имени его императорского величества Коса Палпатина (бытовала такая шутка, и уже не выяснить, кто первый её выдумал) были очень рассудительными существами. И хорошо чувствовали момент.

Момент прошёл. Теперь можно было выдохнуть, вдохнуть – и переключиться на информацию из этого мира.

Всё равно – о мире Великой Силы.

Палпатин взглянул на Вейдера. Тот сидел в своём любимом кресле и хмурился. Лукавая мысль мелькнула у императора. А угрожай младший Скайуокер одному из учеников Вейдера, эффект был тот же, что и со мной на Звезде. Пять существ в академии, которых Вейдер считал своими учениками. Разного возраста и видовой принадлежности. И за каждого из них чёрный главком мог убить. Никогда не декларируемо, всегда ясно. Для тех, кто знал. Вейдер гордился своими учениками. Был в них уверен. Высоко ставил. Их потенциал и осуществлённость. Их мастерство. Кеноби рисковал нарваться со своими экспериментами прямо на Вейдера. А Вейдер в холодном бешенстве – отнюдь не приятная компания.

Но Кеноби не нарвался. То, как Рина его отшила, принесло главкому Империи глубочайшее чувство удовлетворения. Дело даже не в Кеноби. А в том, что его ученица показала этим выходцами из Силы, что такое – настоящая сила. Не великая. Своя. Вытащенная и разработанная лично им и под его руководством.

Потому лицо хмурилось. А глаза были – как у довольного хищного зверя. Палпатин подозревал, что его ученик не лишён учительского честолюбия. Пусть брался редко. Зато делал качественно. Подбирал существа, которые чем-то его задевали. И как мог, вкладывался в них. Рина была первой из этой когорты. Выпущенной. Взрослой. Самостоятельной. Обученной. И теперь Вейдер смотрел через всё пространство на дело рук своих. И оно ему нравилось.

Что ж, прекрасно. Император не так часто видел своего ученика в столь хорошем расположении духа. Он и сам был доволен. Что ж, теперь послушаем, что передают с Корусканта.

– Обычная мечтательная поза паука перед тем, как лучше растянуть сети, - раздался негромкий голос из кресла. Анакин, оказывается, тоже следил за ним. Иронические смешинки в глазах давали понять, что он великолепно распознал удовлетворённую сосредоточенность своего повелителя. Перед тем, как распрямиться – и нанести удар. Как правило, смертельный.

Палпатин ответил ему доброжелательной улыбкой сволочного дедушки, который наконец-то нашёл старый бластер в ангаре. Он сосредоточился… и тут же отпустил нить. Подожди, - услышал молодой ситх на том конце связи. Просто: подожди. Не опасность. Неотложное дело.

Палпатин смотрел на Вейдера. Он достаточно часто, в отличие от других живых существ, имел возможность созерцать своего приёмного сына без маски. И последние сутки – достаточно интенсивно.

И вот теперь он смотрел на него, будто видел первый раз за долгие годы.

Бред, сказал инстинкт самосохранения. Ты всего лишь не выспался, и у тебя замылился глаз. Перестань обманывать себя миражами. Ты мучился ими на протяжении четверти века. В неравной борьбе со смертью. И каждый раз надежду выдавая за реальность.

Фиг, ответил инстинкту холодный наблюдатель-рассудок. Я точно знаю, что не нахожусь в старческом маразме. Что у меня всё в порядке со зрительным восприятием. А также с восприятием через Силу. Я адекватен и воспринимаю мир адекватно. Потому что если бы я четверть века кормил бы себя миражами и надежду принимал за реальность, я бы свихнулся. И проиграл. Адекватность восприятия – залог успеха. А Анакин всё-таки не умер. И я всё-таки император этой галактики.

– Что? – спросил Анакин. Император не так часто впиявливался в него взглядом.

– Ты ничего не чувствуешь? – спросил Палпатин со столь непонятной интонацией, что Вейдер непроизвольно подобрался.

– Что?

– Ну, например, что воздух в каюте стал определённо чище.

– Император…

– Анакин, я не шучу. Ты это ощущаешь?

Главком удивился. Прислушался к себе. Снова удивился. Он, безусловно, чувствовал себя в последний промежуток времени великолепно. Великолепно по сравнению с большим куском предыдущей жизни. Он получил гигантский психологический заряд от того, как Рина приложила Кеноби. Но…

Не только психологический.

Палпатин наблюдал за тем, как меняется выражение его лица.

– Да? – спросил он.

– Да, - ответил Анакин. – Ты включил какой-то новый режим? – кивок на помещение вокруг. – Чтобы было легче работать?

– Да, - ответил Палпатин. – А ещё этот режим очень хорошо влияет на цвет лица.

– Он менее синюшный? – пошутил Вейдер.

– Он вообще не синюшный. У тебя лёгкие болят? – не давая опомниться, спросил Палпатин.

– Болят, но… гораздо меньше.

– Раньше такое бывало?

– Нет, - Анакин встал и подошёл к встроенной панели. Выдвинул и развернул зеркало. Вгляделся.

Затем медленно повернулся и взглянул на императора. Его дорогой учитель сейчас забыл обо всём. О Великой Силе. О Кеноби. Об энфэшниках. О Трауне и, похоже, даже об Империи. Он впился взглядом в ученика с такой силой, как будто хотел вывернуть того наизнанку и немедленно узнать секрет. Для императора сейчас не существовало никого и ничего, кроме Вейдера и того, что с ним происходило.

Голос Палпатина был холоден и сух:

– Так мне не почудилось?

– Похоже, нет, - в тон ответил Вейдер. – Я действительно чувствую себя гораздо лучше. Это настолько явно и так давно не было, что я сначала даже не заметил. А теперь уверен.

– Что-то произошло, - сказал император. – Пока мы работали с пространством и Силой, что-то произошло. Вот только вопрос. Мы ли что-то сделали. Или с нами что-то сделали. То, что с тобой сейчас происходит, раньше не было возможно вообще. Если какая-то сволочь воздействует на тебя в каких-то своих целях…