Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса

– И остальные не возмущались? Люди, я имею в виду.

– Я им повозмущаюсь, - коротко ответил Вейдер. – Да и у императора рука тяжёлая. Конечно, всегда приходится учитывать реакцию. Но, например, все люди из флота, которым командует Траун, души в нём не чают. Это доходит уже до благоговения. Они за ним в чёрную дыру полетят. Потому что будут знать: это не самоубийство, а очередной гениальный план. Траун – одна из самых удачных наших находок.

– Находок? Он не вещь.

– Он мой друг, - пожал плечами Вейдер.

Теперь остановился Люк. Ему надо было переварить эту фразу.

– А у тебя есть друзья?

– Лучше спроси, есть ли друзья у Трауна, - с каменной серьёзностью ответил Тёмный лорд ситхов. – Он такая коробочка, что мой скафандр перед ней – открытый костюм для пляжа. Мы оба достаточно одиноки в окружающем нас мире. Практически одинаково чужеродны, обособлены и необщительны. И оба в какой-то мере выдающиеся личности. Сойтись было очень просто.

Люк медленно кивнул головой. Он начинал понимать.

– А ещё… у тебя были друзья?

– Были или есть? – сухо спросил Вейдер.

– Есть. И вообще, кто для тебя друг?

Вейдер с лёгким удивлением посмотрел на Люка.

– Тебе мои вопросы кажутся ребячеством? – тут же спросил тот.

– Быть может, - медленно ответил Вейдер. – Да. Впрочем, ты ведь ничего обо мне не знаешь. Определение? Всё довольно просто. Существа, которым я доверяю, закрыв глаза. И которым смогу подставить спину. В сущности, чисто военное определение.

– Военное?

– Воинское, - лорд Вейдер пожал плечами. – Это ещё остатки из дурной молодости.

– Ты считаешь свою молодость дурной?

– Любая молодость глупа, - ответил Вейдер. – Но бывает разная глупость. Есть такая, которая посильней любого ума. А есть… - он издал сухой хмык.

– И какая была у тебя?

– Разная.

– Пап, скажи честно, а император… когда ты понял, что император…

– Что?

– Сам не знаю, как сказать…

Он почувствовал, что отец быстро усмехнулся.

– Слово “друг” к молодому идиоту мог применить только великодушный великий канцлер, - сказал тот. – Не с чем там было ещё дружить…

– Неправда.

В прикосновении Силы – аналог удивлённо приподнятых бровей.

– Я знаю. Отцы ведь дружат со своими даже совсем маленькими сыновьями. Я видел. Говорят же: мой отец – мне друг…

На него смотрели пристально и внимательно, наверно, с минуту.

– Ну и кто наболтал тебе про Мустафар?

– Лея…

От неожиданности Люк не успел подумать.

– И ты меня сразу пожалел.

– Нет, - ответил Люк честно. И покраснел. – Я пожалел себя. Если бы не Мустафар, нас бы не разлучили.

– Вот оно что…

Тон, которым были произнесены эти слова, был более чем серьёзен. Вейдер внимательно смотрел на Люка.

– Я понимаю.

– Правда?

Тёмный лорд спокойно кивнул.

– Конечно, - произнёс он. – Самое сильное воздействие производит не боль за другого. Наиболее сильно действует осознание собственной потери.

Он задумался.

– Ещё мы хорошо сошлись с Исард, - сказал он внезапно. – За последние месяцы. Впрочем, я всегда испытывал к ней симпатию.

– Исард? Йсанне Исард, директор разведки?!

– А что тебя так пугает?

– Но она же… маньячка.

– Да? То же самое можно сказать про многих героев Альянса. С точки зрения Империи.

– Но это не точка зрения Альянса, - ответил Люк. – Так думают об Исард в самой империи.

– И что о ней думают?

– Её называют Снежная королева, - сказал Люк.

– Знаю, - усмешка.

– Она очень жестока, - продолжил Люк.
– Одна из самых жестоких людей на этом посту за всё время существования Империи, - Люк смотрел отцу в линзы. – В её заведении люди исчезают бесследно. Говорят об особом психологическом воздействии, которое она применяет к задержанным. Говорят, что она находит удовольствие в допросе. Говорят, она нетерпима и беспощадна. Говорят…

– Да, знаю, - Вейдер снова кивнул. – Она старательно создавала этот имидж.

– Имидж?

– Да. Она вступила в должность как раз в то время, когда центральная власть ослабла. И тогда она заполнила силовым воздействием лакуны слабости центральной власти.

– И для этого надо было… применять…

– Необходим бы сильный страх, - отрешённо ответил Вейдер. – Страх, который у девяноста процентов перекрывал в зародыше любые мысли о том, что можно воспользоваться ситуацией.

– Но в её заведении убивают и, что хуже, калечат людей. Вот здесь, - он приложил ладонь ко лбу, - калечат.

– Это война.

– А ты, похоже, до сих пор со своей не вернулся! – в сердцах высказал Люк. И тут же пожалел об этом. Но Вейдер принял этот вскрик удивительно спокойно. Он промолчал. Так молчат люди, которые не видят надобности подтверждать очевидные факты.

– Прости, - сказал Люк.

– А я и не скрывал, что живу в жестоком мире, - ответил Вейдер. – Ты, кстати, тоже. Не думаю, что для тебя что-то новое во всём этом. Ты тоже воевал. И война была не игрушечной. Убить тебя могли. Это вполне вероятно…

– Пап, а там, у первой Звезды…

– Что?

– Ты… меня почувствовал?

На него долго смотрели тёмные слепые линзы. Люк вздрогнул и отвернулся.

– Люк, - сказал Вейдер, - эта история началась не со Звезды. И ты ничего не поймёшь, если не поймёшь сначала, что такое был давний Орден.

– Как я могу понять, если…

– Джедаи стали сейчас такой же сказкой и легендой, как ситхи когда-то?