Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса

Тут она вылетает из-за кустов и с диким криком: «Уууууууууу», — бросается наперерез. Отец и тётя вздрагивают, потом смеются:

— А что это у нас за разбойник на узкой тропинке? — хохочет отец, подхватывает её и подбрасывает в воздух. Она визжит от восторга. Ни одно из услышанных слов не вызывает у неё никаких эмоций. И не остаётся в памяти. Взрослые вечно разговаривают о чём-то постороннем. И неинтересном.

…Пять лет. Она лупит мячом по стене дома, подпрыгивает, хватает, снова лупит. Отец на веранде что-то пишет и смотрит на это одним глазом. В какой-то из моментов мяч ударяется слишком косо, уходит в сторону. Она в раздражении подтягивает его себе…

— Лея, — отец оказывается рядом. — Что ты сделала?

— Притянула мячик, — говорит она разгорячено.

— Ты часто так делаешь?

— Да. Бывает.

— Когда с ребятами играешь?

— Да.

Он садится на корточки рядом с ней.

— Но ведь это жульничество, — говорит он. — Ты видела, чтобы другие так умели?

Она подумала и покачала головой.

— И сейчас. Посмотри. Мяч полетел в сторону, потому что ты не сумела правильно послать его о стену. Ты была неловкой. И вместо того, чтобы за ним прыгнуть, ты его притянула. Это тоже жульничество. Он улетел, потому что у тебя не получился бросок. Если бы получился, ты бы мячик поймала. Но он у тебя пошёл косо. А ты решила схитрить. Как будто у тебя был правильный бросок. И вместо того, чтобы тренироваться правильному броску, ты начинаешь притягивать мячик. А уж когда ты с ребятами… Спорю, что ты это делаешь, когда хочешь выиграть. Но это жульничество. Выигрывать надо честно.

Он смотрел на Лею. Она хмурилась ему.

— Давай, — сказал отец, ей улыбнувшись. — Давай вместе побросаем. Но чур, по-настоящему! Я тебя научу одному броску… — он подмигнул. — Ребята такого не знают…

Через пять минут она уже упоённо была включена в игру.

Не жульничать…

— Перерыв, — сказал император. — Итак, принцесса. Каков простейший вывод?

— Не жульничать, — усмехнулась Лея одними губами. — Не использовать — Силу. Мне. Брату. Никогда.

Набу

Набуанское кладбище в Тиде. Аллея высокопоставленных покойников. Тусклой серостью пытается брезжить мутное утро. Туман и марево. Возможно, день будет знойным и солнечным. Но пока густые лохмотья как будто облепили деревья, плиты, людей. Фигуру человека возле одной из плит.

Плащ пропитан водой и намок. Стал тяжелей в два раза. Тёмные блестящие глаза из-под капюшона. Неподвижность. Окостенение фигуры, которое случается с людьми, долго и бездумно просидевших в одной не слишком удобной позе.

Холодная плита. Туман.

Где-то в конце аллеи послышался шорох гравия. Женщина не прореагировала. Постепенно в тумане стал вырисовываться силуэт. Затем силуэт стал дроидом-смотрителем этого кладбища.

Дроид остановился. Его рецепторы зафиксировали фигуру. Его электронные микросхемы спродуцировали нечто вроде удивления. Он подошёл поближе.

— Госпожа?

Женщина не обернулась. Она сидела боком на плите. Её рука лежала на камне. Другая на колене.

— Всё в порядке, — ответила она.

— Здесь сыро, госпожа, — и добавил теперь уже с явным беспокойством: — Вы провели здесь всю ночь?

— Да, — сказала женщина. — Разве это запрещено?

— Нет, но… Предложить вам горячий кофе?

Теперь она повернулась.

— Не надо, — ответила она. Потом медленно, будто с трудом возвращая подвижность телу, поднялась.

— Вы…

— Не беспокойся, — сказала та. — Я просто навестила подругу.

Бывший глава королевской дворцовой стражи капитан Тайфо только что закончил пить свой утренний кофе. Прошло много лет с той поры, как он по собственному желанию ушёл в отставку. Он постарел, но не обрюзг. И в конце концов, всегда был в курсе дел дворцового военного корпуса. Ему поставляли информацию. Его привечали. Как желанного гостя. Его бы даже с радостью приняли обратно. Нерастраченная боевая форма и опыт.

Он не хотел.

Утро было как утро. Он уже сел за машину и, как было обычно, собирался просмотреть страничку последних новостей, как от входной двери донеслось:

— Госпожа Ноб Сати к господину Тайфо.

Он не донёс руку до панели клавиатуры.

— Впусти, — отреагировал он, не думая. Встал. Сел. Растерялся. В чём дело? Он не видел её почти двадцать лет. Зачем приехала? Что случилось? Невероятный кусок прошлого…

Он вскочил снова, бросил машину включённой и поспешил к двери.

Ноб стояла в прихожей. Он быстро и жадно вгляделся в её лицо — она не помолодела, это верно, но не так уж изменилась. Она была в тёмном промокшем насквозь плаще. Увидев Тайфо, откинула капюшон. Глаза живые, блестящие — и отрешённые. Взгляд внутрь. Именно такой взгляд был у Ноб, когда она покидала Набу. Двадцать лет назад.

— Этот ужасный туман, — сказала она Тайфо и попыталась улыбнуться. — Он как дождь.

— Что… ты делала в тумане? — запнулся капитан и попытался улыбнуться в ответ. Они оба ощупывали друг друга, как два незнакомца.

— Гуляла. Я…

Она замолчала.

Бывший капитан смотрел на бывшую двойника. Впрочем, нет. Не такую уж бывшую. Так могла выглядеть его королева, если бы не умерла.

— Ты промокла, — опомнился он. — Сними плащ, — он принял его на руки и отдал дроиду. — Чай? Горячий?

— Кофе. Я ночь не спала.

— Проходи, — он улыбнулся снова, теперь нервно, но не неуверенно. Стадии узнавания проходили своим ходом.

Она пошла в комнату за ним. Взглянула на включенную машину. Страничку газеты на ней.

— Ты знаешь, на Эду, — сказала она, — к нам в библиотеку пришёл чудовищный бред. Будто у лорда Вейдера есть дети. И это Люк Скайуокер, тот, что взорвал Звезду смерти. И Лея Органа. Принцесса взорванного Альдераана.

— Бред, — выдохнул Тайфо. — Вот уж идиоты и придурки.

— Да?

Тайфо, только развернувшийся к дроиду за кофе, снова повернулся к женщине.

— А что?

— А если дети всё же родились?

— Какие… Мы хоронили её беременной.

— Имитация, — беззвучно сказала Ноб. — Можно было сделать прекрасную имитацию беременности.

— Но…

— Вскрытия не было.

— Кто бы осмелился.

— Вот именно.

Тайфо сделал шаг к машине. Потом — обратно.

— Но тот, кто её готовил к похоронам. Одевал… Её родители…

— Её родители?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ровно то, что сказала. Между прочим, если вскрыть могилу…

— Ты что?

— А что?

— Тебе не позволят.

— Наверно, — она пожала плечами. — Но это уже не важно.

— Что — не важно?

— Всё.

Он смотрел на неё. Он не понимал. В ней было… что-то. Он не осмелился более чётко произнести. Почему-то не смог.