Дары инопланетных Богов

— А… Почему никто тебя не видит? Ты же не птица по своему размеру?

— У меня есть возможность генерировать отражательное поле вокруг себя. Как и у Хагора всё это есть.

— У Хагора? Он какой из себя? Страшный? — встревожилась вдруг Нэя.

— В каком смысле страшный? Не красавец уж точно. А так, сморчок и есть сморчок. Вроде меня, только ростом повыше будет, да позлее, пожалуй, тоже.

— Какой же ты сморчок? Ты красивый как сказочный волшебник. И добрый.

— Я часто тебя вижу. Как ты в лесу гуляешь. Ты счастлива? — спросил Хор-Арх. — Глаза у тебя что-то невесёлые.

— Я просто не выспалась, — ответила Нэя. — А ты давно тут? — Ей стало неловко при мысли, что старичок тут давно, а она с Рудольфом у самого открытого окна едва не занялась тем, что не предназначено для глаз посторонних. Она судорожно натянула нижнюю юбку до коленей, стыдясь того, что мог увидеть Хор-Арх недавно, когда она отбрыкивалась от захвата того, кто, являясь мужем, если по сути, не хотел получить на это соизволения свыше в Храме Надмирного Света. И опять возникла обида на необъяснимое упрямство Рудольфа. «Уйду от него»! — решила она твёрдо.

— Только что присел отдохнуть. С птицами побеседовать, — и он радостно засмеялся. Какое-то время они таращились друг на друга и молчали.

— Постарайся не думать о Хагоре, — первым прервал молчание Хор-Арх. — Не надо привлекать его к себе неподъёмными думами о нём.

— Разве я о нём думаю? Я же и не видела его ни разу…

— Если бы так. Он сумел проникнуть в тебя довольно глубоко, хотя и насильственно. Но ты забудь, как забыла свою обиду на землянина. Очень постарайся забыть все подробности того, что произошло в самом нижнем уровне подземного города. Иначе он учует твои неотвязные мысли о нём и явится. Ты притянешь его сама, но никакой разгадки он тебе не даст. Опасайся самой возможности входить с ним в контакт! Беги прочь, как только увидишь его близко! Сам он в общение не войдёт, если ты поставишь защиту против него.

— Я не понимаю тебя. О какой защите ты говоришь? И против кого?

— Да. Ты в определённом смысле беззащитна. Но не совсем это так. Защита всё же есть. Поскольку Хагор утратил всякое влияние на того, кого частично сумел захватить прежде, то и на тебя воздействовать по своему произволу уже не может. Поэтому тебе надо запомнить несколько простых советов. Если увидишь кого в безлюдном месте, кто насторожит сразу же, а потом покажется безобидным, жалким старцем, беги прочь! Не обольщайся безвинным видом немощного странника. Никакой обратной связи ему не давай! Ни единым взглядом не смотри ему в глаза, ни единым ответным словом не дай ему возможность зацепиться. Иначе тотчас же забудешь о нашей встрече. Пусть она и кажется тебе маловероятной, я тебе не снюсь. Я не свалился к тебе из детских и забытых твоих грёз. Я всего лишь пролетал мимо и увидел тебя в распахнутом окне, милую, как и в детстве, как всегда.

— Придётся в это поверить. Что делать, если я живу в снах так же ярко, как и в реальности.

— А ты разве спишь с открытыми глазами? Я чую, что ты не настроена на серьёзный разговор. Наверное, я выгляжу забавно, как и в твоём детстве. Но постарайся настроить себя на серьёзный лад. Если ты забудешь нашу беседу, приняв её за игру собственной фантазии или чего похуже, то при весьма вероятностной встрече с тем, имени которого я не хочу и повторять столь часто, тебя некому будет защитить. Сразу же попадёшь в силовое поле того, кому ты не способна противостоять в силу более простой своей организации. Ты светла, легка, но ты космическое дитя перед ним, за плечами которого время, не измеряемое мерой твоего ума. Возможно, что на свой лад он и любит тебя и не хочет тебе никакого зла. Всё мыслящее и живое творение Того, кого вы именуете Надмирным Светом или Отцом, стремится к любви. И Хагор тут не исключение. Вот, слышишь, я опять повторил его имя в привязке к такому явлению, от которого он вроде бы и отпал давно. Он может запрограммировать тебя на будущие несчастья. Он может изломать линию твоей судьбы, как проделал это не единожды с другими. К сожалению, я не могу оказать тебе помощь уже ни в чём, поскольку ты вписана не в мой проект. Да и нет у меня никакого уже проекта. — После чего лесной дух, если он им был, пропал, как будто и не было его. Нэя отпрянула от окна в сильном замешательстве, накрывшем сразу же, как только Хор-Арх исчез. Она не могла не поверить собственным чувствам, слуху и зрению, никогда не страдая душевными аномалиями. — Я фантазёрка или же я схожу с ума? — В тот же миг она ощутила воздушную волну, всколыхнувшую и листву на могучем дереве. Невнятный шум унёсся куда-то ввысь, и кто-то присвистнул сверху, как делают мальчишки во время своих игр. В помещение упала гроздь фиолетовых крупных ягод, зреющих на вершинах после того, как отцветали пышные соцветия. Ягоды были вкусными, но практически недоступными из-за высоты деревьев. Нэя, пребывая в том же удивлении без всякого страха, подобрала ягоды и съела. Очень вкусная мякоть дала ей также ощущение реальности. Сок спелых ягод испачкал пальцы, и она полизала их, чтобы убедиться в собственной адекватности. Рассказать о происшествии Рудольфу, означало одно. Он убедится в её душевном расстройстве или обвинит опять в том, что она живёт в снах и никогда не пробуждается для настоящей жизни.

Когда новости из столицы не развлекают

Она побрела в свой кристалл. Разувшись, она вступила в ухоженную подстриженную траву, росшую вдоль дорожек лесопарка. Ощущение не совсем то, что возникло в памяти из детства. Какой-то молодой прохожий приостановился, изучая её босые ноги. Как будто он никогда сам не ходил босиком и не мог понять такого понятного желания у другого человека, — ощутить телесную связь с живым духом природы. Нэя сердито махнула в его сторону снятой туфлей, иди, мол, куда шёл. И он пошёл себе дальше. Но всё дело было не в осуждении её странностей, а в её красоте, которую сама Нэя считала собственностью Рудольфа, и больше ничьей. Никакого постороннего любования ей давно не требовалось, она давно устала от чужого внимания. Но впервые за время её сближения с Рудольфом она ощутила потребность отдыха и от него тоже. Насколько долго? Он успел отвыкнуть от прежнего аскетизма. Она слишком его разбаловала. Вернулось ощущение собственной загруженности какой-то непонятной тяжестью.

Нэя брела в противоположную сторону от кристалла «Мечта», ища подходящую беседку или укромную скамью в чаще, куда можно забиться и неторопливо распутать собственный сумбур в душе. Работать ей тоже не хотелось, как и общаться со своими подчинёнными, а уж тем более сюсюкать с заказчицами. Если её увидят, то в своей комнате ей уже не отсидеться. Издали она увидела гуляющего Артура. Он встал в очевидной нерешительности, ждать её или идти, куда и шёл? Не желая с ним общаться, да и о чём? она спохватилась и вернулась к прежнему маршруту и к прерванным размышлениям. Что произошло потом? Неприятный разговор, обнаживший ту самую жёсткую ранящую грань в Рудольфе. То, с какой лёгкостью он ушёл и не захотел её чуть дольше упрашивать, её почти ранило. Он намеренно дал почувствовать ей, что их отношения не есть некая важная ценность для него. Отверг с насмешкой, как всегда, её просьбу о Храме Надмирного Света. В сугубо личной жизни он давно уже привык быть бродягой, от случая к случаю забредая в то или иное призывающее женское одиночество. А то, что так задержался с нею, — не факт, что от любви. Всего лишь удобство, личный комфорт, изысканная женщина, чистоте которой можно доверять, всегда рядом.

Из-за деревьев показалась её «Мечта» — её прекрасный родной кристалл. Нэя почти побежала. Там была привычная каждодневная суета, девчонки, работа, вредные заказчицы, но и вкусные сливочные «бомбочки», которые привезла из столицы Эля, навещавшая вчера своих детей. А также столичные сплетни, которые она всегда привозила с собой. И на вечно скандальном, вечно неустроенном фоне жизни их общих знакомых, о которых рассказывала Эля, они вдвоём наслаждались своим здешним и размеренным благополучием.

Но сегодня и новости не забавляли. Миазмы столицы, пропитавшие и сами новости, вызывали тайный страх возможного и вовсе не устранённого повтора прежней жизни, её возврата. Рудольф явил ей свою другую сторону, о которой Нэя забыла, как о несуществующей уже, но он всегда мог развернуться к ней иначе. И он вовсе не делал лично её каким-то там смыслом или важной составляющей своей жизни. Она была тем, о чём он и сказал предельно ясно: «Когда будет очень надо…» Вот она и была этим «надо». А он был центром, осью, и она кружилась вокруг и непременно грохнется оземь, ускользни этот центр, выскочи эта основополагающая ось. И куда тогда? И вновь повторился приступ непонятного головокружения, и Нэя еле успела сесть в маленькое креслице в зале показов, где они с Элей и собирались перекусить.

— Да ты не слушаешь, — сказала ей Эля, следя за её отстранённым взглядом.

— А о чём?

— Да об Ифисе же. Я говорю, встретила её, она сама таинственность, сама важность. Вся в благоухании, вся в дорогом, и вся сверху вниз со всеми. Но всё та же — лакомка за чужой счёт. Сидела со мной, все крошки подмела и упорхнула, как бы торопясь. А платила я. Она щедра только на молодых своих возлюбленных. Если кто вдруг из них к ней и присосётся.

— Что же Реги-Мон? С кем он?

— Не знаю. Ищет, к кому пристроиться. Не гляди, что со шрамом, привычки свои ничуть не изменил.

— С кем же Ифиса теперь?

— Неизвестно. Скрытничает. Но, похоже, она вся плавает во взбитых сливках, как сливочная «бомбочка». — Эля с наслаждением вонзила зубки в пышную, сладкую, бело-розовую «бомбочку».

Неожиданный отлив после первого и бурного прилива чувств Рудольфа, вряд ли будет и последним. И скорее всего, она обречена нырять в этих волнах столько же долго, сколько заблагорассудится ему её любить. Он так и будет то притягивать к себе, то отталкивать прочь. Любить же, как она, с ровным постоянством он не способен. Чувство опоры под ногами с таким человеком точно такое, как при качке. Ей пришлось испытать её на побережье океана, где океанические волны то вздымали её вверх, то швыряли вниз, забивая рот песком, как Азира в детстве. Нэя не умела плавать и барахталась только на мелководье у самого берега, страшась нависающей безмерности океана. Казалось, будто он простирается не вширь, а вверх, заслоняя далёкий необъятный горизонт. Рудольф и был таким вот океаном, обманчиво и поверхностно ласкающим, зовущим в сверкающую бесконечность, но совершенно неизвестным и пугающим в своей глубине. Какие монстры там обитают? Какие скрытые скалы и безмерные провалы?