Дары нефритовой шкатулки
Шрифт:
Не бойся, надёжной бронёй защищён Аполлон
От дрязг обречённого мира.
Бессмертный родитель твой пьёт пряный мёд
Из уст изузоренной чаши,
Амброзии горстку под счёт выдаёт
В подвал... для любимой мамаши.
***
Ты мечешься как в клетке
и бесишься как зверь,
И ломишься напрасно
в запаянную дверь!
***
Громим барыг,
участвуем в разбоях...
А ножик... вжик,
и нету нас обоих.
***
У
На самой последней минуте.
Слепым не услышать божественный глас
В тисках леденеющей сути.
***
Нам всё подаётся на блюде:
Бессмертие и благодать.
Какие стерильные люди
Ложились под нашу кровать!
Какую весёлую драму
Напишут о нашей судьбе
В утеху Омару Хайяму
И вам, городской голытьбе!
Какие лукавые песни
О нас соловьи пропоют.
От зависти только не тресни
Знакомый нам пишущий люд!
Но если когда-нибудь грянет
Жестокое слово «расстрел!»,
То наша строка – не увянет,
А ваша сгниёт не у дел.
Мы – непобедимые Русы,
Готовые ринуться в бой.
А вас оседлали Исусы
И гонят крестом на убой.
***
Когда я стою у закрытых дверей,
Боюсь я не скрытых за дверью зверей,
А выплеска собственной дури,
Взращённой на барской гламури.
***
Свобода, рынок, демократия!
Напра – нале – переворот.
А во главе – всё та же братия.
Из тех же дурней кровь сосёт.
У всех кормушек – те же сволочи,
Переменившие жаргон.
На их гнилых башках хоть кол точи,
Холуйский дух не выбить вон.
***
Жужжат пажи
Вельможной лжи,
Визжит типаж,
Ничтожась в раж.
Гужует муж
Прожжённых жён...
Блажите... уж
Запал зажжён.
***
Вот и всё наследие поэта:
Тощая измятая тетрадь.
Разорву я на бумажки это.
Буду ж... утром подтирать.
Восседая на отхожем месте
И духовной пищей шебурша,
Размечтаюсь о чужой невесте...
А она, ей-богу, хороша!
***
Когда захватит суета,
Закружит в вихре многоликом,
Истает кающимся бликом
Легкоранимая мечта.
Пустотами раздастся вширь
Ничтожество скудельной воли.
...И не откажется от роли
Слепорождённый поводырь.
В певучем горле соловья
Замрут неведомые трели.
И ветер жизни еле-еле
Коснётся праха бытия.
***
Жизнь бедна. Поэзия убога.
Дух бессилен. Смертен человек.
Клянчит он спасения у бога
В
скопище назойливых калек...Выметает время поколенья,
Выписав рецепт для дураков:
Радость подъярёмного терпенья
И восторг разбитых в щепки лбов.
***
Грозный топот грязных ног
За спиною.
Милосердный бог помог
Только Ною.
Остальное утопил
Всеблагойша...
Зря ты мечешься, дебил, –
Глупый Гойша.
***
Ох уж, эти мне поэты,
Праздной похоти рабы!
В рифмах пышных разодеты,
А раздень их, – как слабы!
***
Тяжело на белом свете
одному.
Небосвод песчинки метит...
по уму?
Кто–то перепутал явки
и сгорел.
Каждой мыслящей козявке –
свой удел?
***
Когда мне станет очень плохо,
Когда перед судьбой склонюсь,
Не буду я винить эпоху
И проклинать святую Русь.
Они, как всё, случайно были
В моём невозвратимом сне
И растворились в звёздной пыли
Со всем ушедшим наравне.
***
По долине виноградной –
Чёрный сухостой.
Пахнет прелью заурядной,
Истиной – спитой.
Пляшет на тропе лосиной
Мутная волна,
Под ликующей трясиной
Жизнь погребена.
Изначальная дремота.
Вековой камыш.
Сыто квакает болото
Между серых крыш.
Безголосые антенны
Щупают эфир.
И, казалось бы, нетленный
Истлевает мир.
***
Я знаю всё, что было, есть и будет
С твоей душой, ничтожный человек.
Никто тебя, блаженный, не разбудит,
Когда уснёшь ты вместе с ней навек.
Завоет рясофорная порода
В объятьях справедливого огня.
И подлые лже-пастыри народа
Пощады не дождутся от меня.
***
Как судьба распорядится:
Кто умрёт, кто будет жить?
Чьи весёленькие лица
Будут смерть мою смешить?
***
Никто не знает в самом деле
Чья осеняет благодать
Пройдох, которые сумели
Себя эпохе навязать.
***
Неси, прожжённый патриот
Благую весть народу:
Хронический бардак ведёт
К летальному исходу.
***
Люблю я сад, картофельное поле
И с нетерпеньем жду весны:
Умаять руки до сердечной боли
Полить посевы потом со спины.
***
Наконец я один
И свободен, как небо.
Сам себе господин
...Без насущного хлеба
***