Дарю тебе велосипед

— Слышу, Тамара, слышу. Только прогрызут всё равно.

А сама вертит головой. За каким поворотом дорожки, за каким кустом или домиком мелькнёт белая майка с импортной красавицей на животе? А вон он, Курбатов, побежал вдалеке. И кажется, махнул Саше рукой. Вот счастье-то. А может, и не махнул, только показалось? Ну и что же, даже если показалось! Завтра он махнёт рукой, или улыбнётся, или что-нибудь скажет. Не он сделал афишу? Ну и пускай не он. Зато вот он сам, здесь, в лагере «Светлые полянки». Вот она, Саша Лагутина, а вот он в соседнем отряде — Курбатов Константин. Ходит. В настольный теннис играет. Лучше всех в лагере, между прочим. А кто с ним в одной школе учится? Ну, кто? Саша Лагутина, вот кто.

Его портрет вывесили на доске «Ими гордится весь лагерь». Улыбается с портрета чемпион по настольному теннису лагеря «Светлые полянки». И можно сколько угодно мимо этой доски проходить, хоть сто раз в день. И смотреть на этот портрет. Разве не замечательная жизнь?

Вот горн запел протяжно: «Спать, спать по палатам». А спать-то никому не хочется. Птицы поют перед ночью, спешат напеться. Роса на траве серебряная. А вершины сосен ещё освещает закат, и они красные.

— Спать, спать, — торопит вожатая Тамара. — Все умылись? А ты, Гена Воблин? А ноги? Смотри у меня.

Улеглись наконец.

Тамара входит в спальню девочек:

— Девочки, объявляю соревнование: чья спальня лучше по тишине — ваша или мальчишечья. Слышите, как у них тихо? Вот и вы подтягивайтесь. Я ухожу на планёрку, вернусь — чтобы все спали.

Застучали по ступенькам каблуки Тамариных босоножек, вот она сбежала с крыльца, быстро прошла по дорожке.

Саша лежит и думает: «Тамара совсем не вредная. Ругает меня просто так, а сама добрая».

— Девочки, — говорит из угла Валя Туманова, — я одну вещь знаю — закачаетесь.

— Какую вещь?

— Скажи скорее!

— Не тяни за душу!

— Не знает она ничего!

Зашумела, завопила девчачья спальня. А Валя Туманова сидит на своей кровати и медленно-медленно распускает длинную косу. Одна такая коса на весь лагерь, а может, и на всю область — толстая, кудрявая, пшеничного цвета и до пояса, длинная коса.

— Почему — не знаю? — спокойно говорит Валя Туманова. — Наша Лагутина влюбилась. Честно, девочки!

И заверещали девчонки:

— Ха, влюбилась!

— Втрескалась!

— В Курбатова!

— Кто не знает?

— Все знают!

А Саша? Она-то что же? Неужели смолчит? Ну да! Не смолчит. Держись теперь, Туманова Валя!

Полетела подушка через всю спальню, не промахнулась Саша, прямо в голову угодила Вальке. А не сплетничай, не цепляй людей. Раз! И полетела подушка назад, и Валя не промахнулась в сумерках — прямо в Сашу. И другие подушки летят, кто в кого. Визг, перья по воздуху кружатся, прыгают девчонки по кроватям. Такая кутерьма пошла.

Вбегает в спальню Тамара, включает свет. Все на свои места улеглись, одеялами накрылись, лежат, зажмурились — спят хорошие девочки, тихие, примерные. Только перья из подушек под потолком летают.

— Кто первый начал? — спрашивает Тамара. — Кто первый начал? Лагутина, ты?

Все молчат, ровно дышат. А ровнее всех — Саша Лагутина. Она и вообще давно спит. Почему обязательно — она?

— Завтра останетесь без купания, — выносит приговор Тамара, — вместо этого будете убирать территорию.

Тамара уходит из спальни.

Тихо лежат девчонки. И во всём лагере тишина. Стрекочут в траве какие-то ночные сверчки. Или цикады — кто их разберёт.

Саша засыпает. Подумаешь, один день без купания — можно пережить. Тем более, Тамара не вредная. Может, ещё и простит. И вдруг сквозь сон Саша слышит, как громко, на весь лагерь, раздаётся песня:

«Я так хочу, чтобы лето не кончалось! Чтоб оно за мною мчалось!»

И громкий голос старшего вожатого Димы:

— Второй отряд! Сейчас же выключить транзистор! Это ещё что за цирк?

Саша уверена — это Курбатов Константин передал ей музыкальный привет.

Почему обязательно он? В их втором отряде много ребят, которые могут вот так, ни с того ни с сего, на ночь глядя, включить музыку. Чуть ли не каждый мальчишка на это способен под настроение. Но Саша знает твёрдо — это он, Курбатов. И неспроста. Это был, конечно, музыкальный привет от Константина Курбатова из второго отряда пионерке третьего отряда — Лагутиной Саше. И она сразу догадалась, что это — ей. О таких вещах люди легко догадываются.

В сумерках на платформе

Сашенька сидел и занимался своим любимым делом — смотрел в окно. Там, во дворе, стояла Татьяна Николаевна с первого этажа, вешала на верёвку бельё и говорила дворничихе тёте Розе:

— Вот уехала она на лето — и я отдыхаю. Мне в собесе путёвку предлагают, а я сомневаюсь — куда я поеду из своей квартиры? Спокойно, тихо, нервы улеглись.

— Путёвка есть путёвка. Я бы взяла, — отвечает тётя Роза. — Всё-таки путёвка. Море в Гаграх.

Сашенька не любит Татьяну Николаевну. Он уже собрался уронить из окна на неё яблочный огрызок, но тут в дверь позвонили.

Это была бабушка.

Она вошла, поставила сумку в коридоре и стала обмахиваться веером.

— Бабушка, это что?

— Обыкновенный веер. Ты один дома?

— Один. Мама скоро придёт. И Алёша, наверное, скоро придёт. А я сейчас тебя сырниками накормлю. Хочешь, бабушка, чаю?

— Я за тобой приехала. Ты хоть поправишься на даче. А то худой, как лунатик.

— Бабушка, разве лунатики тощие?

— Ну откуда я знаю?.. Налей мне ещё чаю, покрепче. Ты чемодан собрал?

— Мама соберёт, я плохо знаю, где что лежит.

— «Мама». Не стыдно? Как маленький. Я даже удивляюсь, честное слово.

Сашеньке хочется на дачу к бабушке. Там терраса с цветными окошками. Там река с таким красивым названием — Истра. И там много ребят, может быль, они примут Сашеньку в свою компанию. И может быть, Сашенька как раз в это лето научится плавать.

Приходит мама, целует бабушку.

— Как я рада, что ты приехала. Ну как можно так долго не появляться? Неужели ты не скучаешь по своей единственной дочери и по любимым внукам?