Давай никому не скажем

— Подруга? Есть, — ответил я, и довольно грубо сбросил её руку.

— А Лерка сказала, что нету у тебя никого! Хотя странно, что такого красавчика ещё никто не застолбил, — коротко гоготнув, полная решимости «Света» собралась водрузить руку на прежнее место, но я молча поднялся, оставив разочарованную подругу без кавалера на вечер.

— Коззёл, — процедила она, и обиженно придвинулась к тощей подруге, дремавшей на подлокотнике дивана.

— Ты чё, Наташ? А куда делся твой Апполон? — разлепив веки, сонно пробурчала тощая.

— Да пошёл он! По-моему, он гей.

Всё-таки не Света. Наташа.

Выйдя на крыльцо, достал пачку сигарет и, выбив одну, сел на заляпанные засохшей грязью порожки.

Весь день шёл дождь, сейчас же на улице было тихо — ни ветерка, небо засеяно крупными звёздами, много-много, и такие большие, где-нибудь в мегаполисе никогда таких не увидишь.

В соседнем дворе залаяла собака, пёс Беса, звякнув цепью, лениво отозвался хриплым рыком, но из будки так и не вышел.

Сзади скрипнула дверь, выпустив в прохладную ночь обрывки скучных разговоров. Постукивая шпильками, на пороге нарисовалась Лера.

— Ты чего тут?

— А ты чего? — задал встречный вопрос.

— Наташка обиделась, что ты её послал, — качнувшись, Лера приземлилась рядом, и бесцеремонно взяла со ступенек мои сигареты.

— Я её не посылал.

— А она говорит — послал.

— Ну пусть дальше говорит.

— А где твоя краля? — выпустив облако дыма, расфокусированно покосилась Лера и, заметив мой недоумённый взгляд, добавила: — Ну, судейская дочка.

— Она не моя краля.

— Она по тебе сохнет, сразу видно, — со знанием дела констатировала Лерка. — И Наташке ты понравился, она сюда и притащилась-то только потому что надеялась, что ты придешь. Но Натаха та ещё шмара, поэтому ты правильно сделал, что бортанул эту курицу, — хрипло хихикнув, Лерка придвинулась ещё ближе и, опустив голову, вроде как даже смутилась. — Ты мне тоже так-то нравишься, и давно, но просто Демьян твой друг и…

— Лер, тормози, — резко оборвал её излияния, не желая слушать эту пьяную ахинею.

Затушив сигарету о кирпичную стену, выкинул окурок в засохший куст смородины.

— Да брось, я же вижу, как ты на меня смотришь. Демьян ничего не узнает, — ухватившись за мой воротник, Лерка, не удержав равновесия, завалилась назад, и чуть не утащила меня за собой на заплёванную землю.

— Лер, ты пьяная, иди в дом! — отцепив её руки от куртки, поднял шатающуюся фигуру за предплечья.

Взмахом головы откинув прилипшие к щекам волосы, Лерка дёрнула плечом, избавляясь от моей хватки:

— А что не так? Недостаточно красивая для тебя? Или тебе только богатенькие соски интересны? — сузив глаза, обиженно прошипела она.

— Даже если бы ты не была подругой Демьяна, я всё равно бы на тебя не посмотрел.

Вскинув голову, Лерка сверкнула недобрым взглядом.

— А вот пойду сейчас и всем расскажу, что ты до меня домогался тут, пока никто не видит. Хочешь? — взялась руками за ворот блузки и резко дёрнула в разные стороны. Одна пуговица отскочила и, едва слышно ударившись о ступеньку, улетела куда-то в траву. Из выреза, ставшим ещё больше, вывалилась тяжёлая грудь.

Я смотрел на эту картину и осознавал, что никогда не свяжу свою жизнь с пьющей девушкой. Если раньше она была мне просто безразлична, то теперь стала противна. Устроила какой-то цирк.

— Делай, что хочешь, — махнув рукой, пошёл к воротам, игнорируя взорвавшегося громким лаем пса. Лерка грязно выругалась, крикнув вдогонку что-то о том, что я ещё пожалею.

Открыл тяжёлый засов и вышел на тёмную улицу, освещаемую лишь тусклым светом льющимся из окон домов.

Стараясь не угодить в заполненную подмёрзшей грязной жижей колею, пошёл вдоль дороги, умудряясь особо не шуршать, дабы не выводить из себя местных собак, отважно охраняющих хлипкие лачуги.

Ну Лерка, дура. Клеиться к другу своего парня практически у того под носом. На что она надеялась вообще?

А я за неё ещё впрягался. Ну не за неё, конечно, по просьбе Демьяна, но ведь из-за неё же. Всё, это был последний раз, когда я хоть что-то делал ради этой особы, больше палец о палец не ударю.

Никогда не нравились вот такие доступные девчонки, которых только помани, и они сразу же на всё готовы. Но, к сожалению, попадались всегда именно такие, ничего даже делать не надо, как-то ухаживать, добиваться, они сами и на свидание пригласят, и даже домой проводят. Минаева, конечно, пытается сделать вид, что крепкий орешек, но кого она хочет провести? Тогда, в подъезде, и за грудь себя дала потрогать, и за задницу. Если бы маменька её домой вовремя не позвала, кто знает, чем бы наши лобызания закончились…

Впереди замаячила длинная трёхэтажка «бомжатника»: угольно-черная, с желтыми прямоугольниками светящихся окон. На фоне дымящихся труб промзоны, картина являлась будто зарисовкой из какого-то низкопробного хоррора.

Десять вечера — время детское, но автобусы в такой час в эту дыру уже не ходили, пришлось смириться, что придется минут сорок идти пешком, если, конечно, не удастся поймать попутку.

От исписанной матерными словами и обгаженой зловонной мочой остановки отделилась тень. Низкорослый, но довольно крепкий пацанчик в спортивках с лапмасами, тихо свистнул:

— Слышь, стой, закурить будет?

— Не курю.

Засунув руки глубже в карманы ветровки, прошёл мимо. Все знают, что Машмет — стрёмный райончик, все городские отбросы тусуются именно здесь, на блатхатах. Торчки, откинувшиеся из мест не столь отдалённых, «авторитеты» и просто беспредельщики, которым лишь бы до кого-то докопаться. Замеса я никогда не боялся — шесть лет рукопашного не прошли зря, но связываться на пустом месте не хотелось.

— Да стой ты, — крикнул крепыш, и уверенно засеменил следом.

Я остановился, внутренне подобрался и приготовился дать сдачи.

Местные не церемонятся — без суда и следствия сразу же заряжают в табло, и только потом решают, кто прав, а кто виноват.

Вдруг, откуда ни возьмись, нарисовались ещё четверо, перегородив дорогу. Лиц в темноте было не разглядеть. Приняв враждебные позы — ноги на ширине плеч, руки скрещены на груди, отрезали путь к отступлению.

Какого чёрта? Один на один я бы запросто уложил коротконогого, но сразу пятерых… Это только в кино Жан-Клод Ван Дамм одним лишь взглядом разрывает соперников на молекулы, а в жизни дрищи как правило хоть и сыковатые, но юркие, накинутся всем скопом — мало не покажется.

— Чё надо?

Из четвёрки самый мелкий сделал шаг вперёд и, сплюнув, сразу запетушился:

— Ты какого х*ра к тёлке моей яйца подкатываешь?

— Чего? Какой ещё тёлке?

— Не гони. Ещё и тачку мою попортил. Думал, я тебя не вычислю, гнида? Подойти и с глазу на глаз перетереть западло?

Постепенно картина начала проясняться, но не успел я даже слова сказать, как низкорослый накинулся сзади, отвесив ощутимый удар ногой по пояснице. По инерции подался вперёд и чуть не упал на впереди стоящих, мелкий сделал выпад и со всего маху зарядил кулаком в нос.