Давай поженимся

— Правда-правда, — стал уверять ее Шон. — Она почти перестала есть после того, как ты уехала. Так же, как и я.

— Серьезно?

— Вполне, — сказал Шон. — Я теряю вес. Если бы не рост, вполне мог бы подвизаться жокеем.

Выйдя из ресторана, они решили прогуляться.

— Прости меня, — сказал Шон, взяв руку Эйлин. — Я не хотел обидеть тебя.

— Я знаю, — отозвалась она. — Знаю.

Поцелуй не вызвал у нее удивления, она ждала его весь вечер. От Шона пахло одеколоном и кофе, и еще откровенным желанием. Эйлин прижалась к нему, ей хотелось завладеть им целиком — его сердцем, умом и душой.

— Я хочу... — прошептала она.

— Что ты хочешь? — тихо спросил Шон.

— Ничего.

Эйлин отстранилась от него, услышав чьи-то шаги.

Шон посмотрел на нее. Глаза Эйлин горели страстью, губы распухли от его поцелуев. Ему казалось, что более прекрасной женщины он еще не встречал.

Они дошли до небольшого скверика и устроились на скамейке, стоявшей в тени деревьев. Шон снова привлек Эйлин к себе и начал целовать. Он уже не сожалел о том, что прилетел в Лондон, все образуется как-нибудь.

Прижавшись к нему, Эйлин тихо застонала, и Шон забыл обо всем на свете, кроме женщины, которую сжимал в своих объятиях. В его венах бурлила кровь, он страстно желал Эйлин. Его рука скользнула вниз по ее спине и замерла на бедре. Нестерпимо желая ее, Шон тем не менее понимал, что сейчас не время и не место для любви. Он поцеловал Эйлин, поднялся со скамьи и протянул руку.

— Вставай, Золушка. Я отвезу тебя домой, чтобы ты хоть немного поспала.

Эйлин кивнула. О сне она думала меньше всего.

15

На следующий день Эйлин ушла из редакции пораньше — она ждала в гости Шона. Быстро приняв душ, Эйлин уложила волосы, освежила макияж, надела элегантное зеленое платье, которое очень шло ей, и поспешила в кухню.

Шон позвонил в дверь ее квартиры в точно назначенное время. Эйлин глубоко вздохнула перед тем, как открыть ему. Один его вид вызывал у нее сильное сердцебиение.

— Привет, — произнесла Эйлин с легким придыханием. — Входи.

Закрыв за собой дверь, Шон тут же заключил Эйлин в объятия и поцеловал с такой страстью, что у нее подкосились ноги.

— Привет, — сказал он, оторвавшись от ее губ.

— Надеюсь, ты голоден.

— Как волк.

— Замечательно! — обрадовалась она. — Я весь день провела у плиты.

— Весь день? — удивился Шон.

— Ну ладно, час. Но ужин почти готов.

— Замечательно. — Голос его звучал хрипло. — Но меня мучает другой голод.

— Позже, ковбой, — сказала Эйлин с улыбкой.

— Что на ужин?

— Лазанья.

— О, сегодня у нас итальянская кухня!

— Тебе не нравится? — испуганно спросила Эйлин.

— Наоборот, это одно из моих любимых блюд.

Шон последовал за ней в кухню. Надев рукавицу, Эйлин вытащила форму из духовки.

— Пахнет аппетитно, — заметил Шон.

— Зажги, пожалуйста, свечи в гостиной, — попросила она, — а я пока разложу лазанью по тарелкам.

Они сели за стол. Красивая сервировка, хрусталь, цветы, лазанья, салат — Шон подумал, что это, пожалуй, самый лучший ужин в его жизни.

— Я сегодня на работе палец о палец не ударила, — сказала Эйлин.

— Почему? — удивился Шон.

— Думала о тебе весь день, — призналась она, покраснев.

Шон довольно улыбнулся.

— И я ничего не делал сегодня.

— Очень смешно! — фыркнула Эйлин. — Ты же в отпуске!

— Я тоже думал о тебе, — сказал Шон и вынул из кармана небольшую коробочку. — Вот, возьми.

— Это мне?

— Здесь вроде больше никого нет. Открой ее.

Эйлин подняла крышку. В коробочке лежал серебряный браслет с подвеской в виде лошади.

— О, Шон, какая прелесть! — воскликнула она. — Кто это — Красс или Диана?

— А ты посмотри внимательнее, — посоветовал он.

— Наверное, Диана, — предположила Эйлин, — поскольку она несется во весь опор.

— Угадала.

Она надела браслет на руку.

— Спасибо.

Положив салфетку на стол, Эйлин встала. Шон тоже поднялся. Словно сговорившись, они шагнули к дивану и, обнявшись, упали на него. Губы Шона дарили Эйлин неслыханное наслаждение, от которого трепетала каждая клеточка ее тела.

— Еще, — шептала Эйлин, — еще, еще...

Шон пробормотал что-то, и она почувствовала его теплые уверенные руки на своей талии. Его язык скользил по ее губам, с которых слетали сладкие стоны.

— Ты умеешь не только хорошо готовить, но и целоваться, — сказал Шон. — В чем еще ты мастерица?

— Не все сразу, — ответила Эйлин. — Пусть это будет сюрпризом для тебя.

Засмеявшись, Шон поцеловал ее.

— Как жаль, что я должен уезжать...

— Мне тоже жаль, — согласилась Эйлин. — Переезжай в Лондон.

— У меня работа в Ирландии, — напомнил он. — И дочь.

Я совсем забыла о Лиз, подумала Эйлин, упрекнув себя в эгоизме.

— Ты не мог бы остаться до воскресенья? — спросила она.

— Увы, не могу. Я обещал Лиз приехать к ней в воскресенье.

— Обидно все-таки, что ты можешь видеть ее всего один раз в неделю, — посочувствовала Эйлин.

— Да. Я пытался договориться с Трейси, чтобы она отдавала мне дочь на лето. Она постоянно жалуется, как трудно найти няню. И тем не менее не отдает Лиз. Я думаю, Трейси отказывает мне лишь потому, что я очень хочу этого.

Эйлин скривилась.

— Какая глупость.

— Это в духе Трейси — делать назло.

— Не хочу, чтобы ты уезжал, — грустно проронила она.

Шон погладил по ее щеке тыльной стороной ладони, коснулся губами ее лба и выдохнул:

— Я люблю тебя.

Эйлин широко раскрыла глаза. Ей не верилось, что она наконец дождалась от Шона признания.

— Правда?

— Мне кажется, что это произошло в первую минуту, когда я увидел тебя, — сказал Шон. — Я не хотел этого, противился, но ничего не мог с собой поделать.

Эйлин охватила безмерная радость.

— О, Шон, я тоже люблю тебя!

— А если бы я предложил тебе выйти за меня замуж? — спросил он.