Давай прогуляем пары

Закатив глаза, тяну дверь на себя, собираясь швырнуть одежду не глядя. Но доносящийся звук открывающегося замка из прихожей и смеющиеся голоса родных, меняет все планы. Не думая о последствиях своего решения, забегаю в ванную и закрываюсь изнутри.

Глава 9

Решение импульсивное и не совсем обдуманное.

Никогда ещё не попадала в такую щекотливую ситуацию. Мысли хаотично мечутся в голове, так что виски простреливает боль. Или это из-за внезапного перепада температур. В коридоре было прохладно, в ванной Громов успел напарить так, что по спине начинает струиться пот, а волосы прилипают к шее и лбу. От влажности они пушатся ещё сильнее, чем обычно. Впору залезть к Матвею в ванну и, отобрав душевую лейку, освежиться. Только я этого делать не собираюсь, как и объяснять предкам, что в нашем санузле забыл голый парень. По крайней мере, сегодня. Вряд ли они поверят в то, что это лишь акт доброй воли по спасению Матвея от дяди Тагира. Скорее они решат, что в их отсутствие мы занимались сексом.

Представляю, как бы вытянулось лицо папы, распахнулись в недоумении и без того огромные глаза мамы. Андрей засмеялся бы как конь, а Савва полез бы в лоб с вопросами типа: какого лешего на незнакомом парне делают его вещи. Он тот ещё собственник.

Это знакомство точно стоит отложить до лучших времен.

О чём я вообще думаю? Каких времен?

Громова надо по-тихому выставить из квартиры и посыпать порог солью, чтобы не смел больше здесь появляться.

Глубоко вдохнув, медленно оборачиваюсь. Слава богу, Матвей додумался воспользоваться шторкой для ванны, а я думала, эта вещь бесполезна… Если б не она, то сейчас я наблюдала бы голую задницу незнакомого парня, а вместо этого рассматриваю ромбовидный узор под цвет кафеля.

Зеркало запотело, в воздухе клубится горячий пар. Громов решил свариться в кипятке? Не переставая шумит вода. Он ведь только был из душа? Какого лешего опять полез тратить чужую воду?

Это какой-то фетиш?

— Громов! Матвей… — шепчу, аккуратно ступая по влажному полу. — Я принесла одежду. Вылезай давай! Побыстрее!

— Коротышка? — вопросительные интонации в голосе по ту сторону шторы веселят. — Какого хрена ты там забыла?

— Ты сам предлагал на тебя посмотреть. Всё уже, передумал? — шиплю, сваливая принесённую одежду на стиральную машину. — И прекрати меня так называть! Можно быть повежливее, я вообще-то спасаю твою задницу…

— Ты умеешь удивлять… хочешь, залезай ко мне, согрею… Я как раз думаю о тебе.

— Говори потише, мы теперь не одни. — Пропускаю мимо ушей пустую болтовню.

В прихожей смеются братья. Мама звонит папе и напоминает об ужине в ресторане. Отец может и не приехать, особенно если внезапно вылезет внеплановая операция.

— Подашь полотенце? Хозяева нагрянули? — Громов заворачивает кран, и шум воды стихает. — У тебя проблемы будут из-за этого?

Тысяча и один вопрос, словно мы давние друзья. И его совсем не смущает, что я стою в метре от того места, где он принимает душ и, судя по запаху, воспользовался моим земляничным гелем.

Неожиданно смущает мысль о том, что голубая штора для ванны — это то немногое, что отделяет от меня голого и почти незнакомого парня.

Нет, я в курсе, как у них там всё устроено и даже не так давно в арт-студии рисовала на мастер-классе голого натурщика, весьма одарённого природой. Но то был профессиональный интерес. Эстетическая красота мужского тела. Плавные линии. Изгибы.

А сейчас я думаю совсем не о линиях на своих чертежах, и угол в девяносто градусов представляется в воображении иначе. Пристально вглядываюсь в мужскую тень. Похабщина.

Лера, что с тобой?!

Прочищаю горло и, схватив сухое полотенце с крючка, протягиваю Матвею.

— Хуже. Мои родители.

— Кто? — Судя по скрипу и приглушённому мату, Громов поскользнулся и растянулся в керамическом корыте.

Так ему и надо, горе-герою-любовнику. Сегодня явно не его день.

— Блть… копчик отбил. Ле-ра, мать твою, это шутки такие? — возмущенно, но голос наконец понизил.

И имя моё вспомнил. Какая прелесть.

— Шутка была про горничную. Упс. Не думала, что ты поведешься, — плююсь сарказмом.

Складываю руки на груди и прислушиваюсь, что творится за дверью.

Судя по голосам, братья расходятся по комнатам, а мама чем-то активно шуршит в прихожей. Боже, почему я пустила его в эту ванную, ближайшую ко входу? Одно лишнее движение, и мы спалимся!

— Лерун, это ты? — кричит она, проходя мимо нас. — Ты в порядке?

Вот ведь бли-и-ин. Ломиться сюда она, конечно, не будет, но вопросов избежать становится всё труднее.

Громов высовывает из-за шторки мокрую голову и, округлив глаза, таращится. У парня намечается весёлый денек, посвящённый знакомствам с родителями. Начал с дяди Тагира, который, будь его воля, свернул бы этому балбесу шею, и грозит закончить семьёй лечащего врача собственного отца.

И мне эта мысль совсем не нравится. Не после того, что рассказал папа о Громове-старшем и о его лечении.

— Я здесь. Собираюсь, — произношу, повышая голос.

— Надеюсь, ты не намочила волосы? Нам пора уже выдвигаться, я только немного освежусь и вызову такси. Отец и Илья будут ждать нас на месте, — говорит мама.

— Хорошо… Я уже почти всё… — запинаюсь, давясь воздухом, потому что Громов наконец отдёргивает штору, выбираясь наружу.

Останавливается напротив и, склонив голову, изучающе прокатывается взглядом по моему лицу.

Теперь, когда мы находимся во влажном тесном пространстве ванной и его полуголое тело занимает собой большую часть помещения, я не знаю, куда пристроить свои глаза.

Смотрю на мужские бёдра, обмотанные моим розовым полотенцем, и не могу сдержать короткого истерического смешка.

— Тебе идёт, — усмехаюсь и отворачиваюсь. — Переодевайся. И выходим. Я первая, ты за мной. Моя комната в самом конце коридора…

— Хочешь познакомить меня со своими предками? Не слишком ли ты торопишь события, Лерун? — произносит дразняще, судя по звукам, начинает одеваться. — Посмотришь?

— Даже не мечтай.

— Это ответ на какой вопрос?

— На оба! — вскрикиваю.

Он выводит меня из себя, играя на моём ангельском терпении, доброте и не совсем стабильных нервах.

Два коротких удара в дверь, заставляют меня подпрыгнуть и прижать ладонь к левой стороне груди. Сердце колотится так, будто стремится вывалиться наружу.

— Лерка, ты с кем там разговариваешь? — удивлённо тянет Савва.

— Тае голосовое пишу… — лепечу испуганно.

Тихий смех Громова щекочет затылок. Не глядя на парня, сжимаю кулак и завожу руку за спину.

— Ауч!

Попала.

— Меткий удар. Поставленный, — хрипит Матвей, но уже на тон тише. — Тебе так приглянулись мои яйца, что всё не можешь оставить их в покое? То согреть хотела, теперь разбить всмятку? Совсем не бережёшь.

— На твои причиндалы я не претендую, — шепчу, поглядывая на дверную ручку. Савва не пытается вломиться, значит, поверил в басню с голосовыми сообщениями для подруги. — Радуйся, что дядя Тагир их не оторвал и тебе в рот не засунул. Пожалуйста, подумай о сохранности своих гениталий молча. И послушай дружеский совет: в ближайшее время здесь не появляйся.