Давай, расплачивайся

Стоило мне договорить с Гравано, как мой телефон опять начал жужжать. На этот раз звонил Матео.

Смотря на его имя, высветившееся на дисплее, я почувствовала как в груди начало гореть. Как же я его ненавидела. Морщась от боли, я обернулась к Джиозу и спросила:

— Можешь, пожалуйста, ответить и парню, который мне звонит, сказать, что я умерла для него и он меня больше не увидит?

— Бывший? — спросил Джиозу, убирая чашку с кофе от губ.

— Что-то вроде того, — нехотя ответила.

Джиозу взял телефон и, нажимая на зеленый значок, сказал:

— Мирела Верди мертва. Можешь, больше никогда не звонить сюда. Ты ее все равно больше не увидишь.

От того, что он сказал, у меня будто прострелило в груди и на мгновение я ощутила легкую панику, которая в следующий момент изменилась на непривычную легкость. Да, так даже лучше.

Отключив звонок, Джиозу протянул телефон мне. Но, сведя брови на переносице, сказал:

— Подожди, нужно было сказать «Мертва для тебя»?

— Да и так отлично, — я пожала плечами. Разницы никакой не было.

Прожевывая салат, я в итоге вообще отключила телефон, ведь уже теперь Лонго начал звонить беспрерывно. Он так сильно хотел поскорее найти меня, чтобы шею свернуть за испорченное лицо его обожаемой Сандры? Так вот пусть идет к черту.

Водя ложкой по кофе, я подумала о том, что больше не хочу видеть Лонго. Когда вернусь домой, вышвырну все его вещи. И на этом все.

После того, как я поела, мне стало немного легче и я пошла смотреть картины Джиозу, постепенно проходя по помещению. Заходя за угол и там замирая на месте.

Видя там картину, на которой была изображена я. И, в тот же момент совершенно другая девушка. С одной стороны, я узнавала свои черты. С другой… я ведь далеко не такая. Скорее ущербная. Не девушка, а черти что.

— Нравится? — подойдя ближе, Джиозу ногой отодвинул небольшой столик с красками. — Может, ты все же согласишься стать моей натурщицей? Ты значительно облегчишь мне задачу.

— Ты настолько любишь приукрашать?

— Опять хочешь начать спорить и говорить, что я неправильно реальность воспринимаю? — он устало выдохнул.

— А разве это не правда? Ну, где тут я? Сравни, — я встала рядом с картиной. Рукой указала на нее, затем на себя.

— И что? Почти одно и тоже.

Я выдохнула. Переступив с ноги на ногу, опустила взгляд и произнесла:

— Я все еще не понимаю, почему ты хочешь нарисовать меня. Это выглядит, как пустая трата времени, но… я соглашусь, если ты покажешь мне, что я могу быть такой, — я опять пальцем указала на картину.

— Зачем, если я и так?.. — Джиозу не закончил вопрос. Немного опустив веки, он некоторое время стоял молча, затем рукой опершись о стену, сказал: — Хорошо. Давай спор. Если я выигрываю, ты моя натурщица в течение года.

— Согласна, — тут же ответила.

Мы пожали руки. Тогда это выглядело, как полнейшая глупость, но я все же на что-то рассчитывала. Надеялась. Жаждала в своей искалеченной душе.

* * *

Ближе к обеду мы поехали в салон красоты. Я сразу же пожалела о споре, так как у меня не имелось денег для похода в такие места, но Джиозу сказал, что расходы на нем. На мои споры он ответил:

— Если ты такая гордая и чужие деньги не принимаешь, тогда я просто позже вычту их из твоей зарплаты.

— Ты натурщикам платишь деньги?

— Конечно.

Я тут же заострила свое внимание. Учитывая то, что я осталась без работы и денег у меня имелся минимум, а теперь как-то требовалось вставать на ноги, речь про зарплату не могла не привлечь мое внимание.

— А если ты проиграешь спор? — этого вопроса я тоже сдержать я не смогла.

— Я что ли идиот, чтобы проиграть?

Как по мне Джиозу был слишком самоуверен, но почему-то мне самой сейчас хотелось верить в то, что он прав.

Перед тем, как ехать в салон красоты, мы заехали к окулисту. Ходить в разбитых очках было невыносимо и я хотела на свои сбережения купить другие, но в итоге, Джиозу в честь спора предложил попробовать линзы.

Я давно думала про них, но боялась, а теперь, наплевав на все, решила и правда попробовать.

Это было… жутко неуютно и непривычно. Окулист сказал, что со временем я привыкну, но пока что это казалось чем-то невозможным. Поэтому, стараясь не лезть пальцами к глазам, я попыталась сосредоточиться на том хорошем, что теперь у меня имелось — я нормально видела, вопреки тому, что на мне не было очков.

Пока я шла по улице, смотрела по сторонам. И чувствовала себя немного лучше. После того, что было, даже такие изменения были, как лекарство.

Но поход в салон красоты провалился. И это ожидаемо. А на что мы рассчитывали, если у меня нос был разбит и на губе имелась ранка?

Но, после того, как Джиозу показал фотографию своей картины, мастера в салоне, изменили мне форму бровей, подстригли и выровняли мои волосы. Поменяли пробор и убрали челку.

Учитывая то, что я всю жизнь ходила с челкой, без нее жутко непривычно. Еще и волосы, будучи ровными казались вовсе не моими, а другие брови вообще изменили лицо.

Долго смотря на себя в зеркало, я хмурилась. Мне всегда казалось, что внешность человека не изменить чем-то подобным. Как оказалось, я ошибалась. Хотя, в основном, мне просто открыли лицо.

И мне это нравилось.

Я даже улыбнулась, хоть и вчера мне казалось, что я на это больше не способна.

Правда, уже вскоре моя улыбка исчезла.

В салоне один из мастеров переключал каналы на телевизоре, пытаясь включить музыку, но ненадолго она задержалась на новостном канале, а там как раз рассказывали про сгоревший особняк во Фьезоле.

Я тут же обернулась и посмотрела на экран. Знала все дома во Фьезоле и с ужасом поняла, что сгорел дом у кого-то из моих соседей.

Вот только, смотря на обгоревшие руины, поняла, что это мой дом.

Дыхание застряло в горле, тело онемело и у меня перед глазами все поплыло. Мысленно закричав на себя, я попыталась внять мысли, что это явно не так. Просто какая-то ошибка. Но в этих черных руинах, я узнавала колонны рядом с главным входом и свой сад.

— Нет, пожалуйста, переключите обратно, — попросила не своим голосом, когда мастер начала клацать дальше.