Давай сыграем в любовь

Огромный особняк встречает нас тоже довольно тепло.

— Мы так давно не виделись, — Лидия Владимировна прижимает меня к себе, словно родную дочку, затем коротко чмокает в щеку. — Я обижена, что девушка моего сына так редко заглядывает.

— Простите… — смущенно лепечу я. — Исправлюсь.

— Другое дело! За стол, мой фирменный пирог уже готов.

Лидия Владимировна уходит первой, мы еще топчемся какое-то время в коридоре: раздеваемся, берем комнатные тапки. И тут я сама от себя не ожидая, наверное, это чувство вины гложет, задерживаю Руслана.

— Я… хотела извиниться за свою грубость, — потупив взгляд, сглатываю, боясь, что момент выбрала не удачный.

— Все нормально, — утешает Соболев, приобняв меня. И добавляет шепотом на ухо: — Ни о чем не думай, об этом подумаю я. И… слушай, — он отдаляется, по глазам вижу, хочет что-то сказать.

— Сынок, ну вы чего так долго? — Лидия Владимировна прерывает и буквально силой забирает у меня своего сына: подхватывает его под локоть, ведет за собой к столу. Я тоже следую за ними.

Мы усаживаемся на стулья, при виде огромного пирога, булочек, фруктовых салатов, у меня аж живот сладко стонет. Все выглядит безумно аппетитным. Прислуга из графина разливает нам лимонад, в нем плавают ягоды и лед, словно уже давно жаркое лето.

— Я сама готовила, — хвастается мама Руслана, кивком намекая, чтобы мы скорее пробовали.

— Руслан Михайлович, — на пороге появляется охранник, молодой парень лет тридцати: высокий, хорошо сложен собой, в черной, как ночь, одежде. — Там это… на проходной вас просят.

— Меня? Кто? Хотя ладно, — он отмахивается, поднимаясь. — Я скоро вернусь.

Стоило Руслану выйти, как я вдруг занервничала. Даже не знаю почему, просто какое-то такое состояние, вроде панической атаки, когда липкие щупальца страха охватывают горло, пульс учащается, а объяснить причины этого ты не можешь. Глупость, конечно.

Стараюсь дышать ровно, переключиться. А тут и отец Соболева входит, привлекая к себе внимание.

— О, дорогой, садись.

— Добрый день, — я тихонько поздоровалась, в ответ мне не последовало ничего, только взгляд. И то какой-то холодный, будто перед Соболевым-старшем враг номер один, а не девушка его сына.

Усевшись на свое место, он с неохотой берет кусок пирога и отламывает кусок вилкой, ковыряясь в начинке.

— Предлагаю тост! — Лидия Владимировна, верно заметив накаленную до предела атмосферу, поднимает стакан с лимонадом, правда договорить не успевает. В обеденную комнату, которая соединялась с кухней, возвращается Руслан. Не один. С ней — Евой. При виде нее у меня плечи будто спазмируются от напряжения, и аппетит моментально пропадает. Что эта стерва здесь делает?

Волосы девушки уложены в идеальную прическу: собраны в красивый строгий конский хвост. А её стройное тело обтягивает розовая водолазка, поверх которой надет джинсовый сарафан. Выглядит стильно. И я ловлю себя на том, что не собралась должным образом, могла бы подкрасться ярче или, на худой конец, выбрать другую одежду. Эх…

Ева выглядывает из-за плеча Соболева, махнув рукой присутствующим. А у меня внутри при виде этой девушки все рушится, словно происходит мощное землетрясение.

— Ева, милая, что ты тут делаешь?

— Ой, а разве Русик не сказал вам? — с нескрываемым удивлением надула губки девушка. Затем она подхватила Соболева под руку, прижимаясь к нему грудью. Мне сделалось дурно. Показалось, тело сковало, как будто оно покрылось слоем льда. Толстым. Не пробиваемым. От которого можно умереть.

— Сказал что? — не поняла его мать.

Соболев поднял глаза на родителей, лицо его оставалось беспристрастным, словно происходящее никак не трогало Руслана.

— Мы с Евой решили пожениться, — как удар током, от которого немеют конечности, произнес мой, а мой ли, парень. У меня из рук выскользнул стакан, который я держала, и упал на стол, но не разбился, просто разлилось содержимое. Лимонад медленно вытекал на пол. Кап. Кап. Бах. Бах. То ли сердце мое стучало так громко, то ли капли слишком четко отбивали ритм, приземляясь на паркет.

— А… Крис… тина… — ошарашенно прошептала Лидия Владимировна, поглядывая на меня.

— На днях мы расстались, — спокойным, будничным тоном произнес Соболев, так, словно это не про нас. Не про меня, него, наши отношения.

Глава 57

Слишком больно. Удивительно, как слезы еще не катятся с глаз, как я держусь, учитывая, что между мной и Русланом было. Любовь… А любовь ли? Для меня точно. Такая неземная, воздушная, как облако, с которого если упадешь — разобьешься. Выходит, я упала? Надо полагать, что да. С небес, где еще на днях заливалась от радости и будущих планов, на грешную землю, где сердце мое собирать теперь придется по частям.

А может, это блеф? Вдруг если я прямо сейчас встану и пойду прочь, Руслан последует за мной? Но он не смотрит на меня, только на нее — Еву. И даже улыбается ей, с чем-то соглашаясь.

— Кристина, как твои дела? — меня тоже замечают. Хотя лучше бы не видели, потому что руки мои трясутся, лицо бледнеет, ощущение такое, что я вот-вот задохнусь от переизбытка эмоций.

Не отвечаю. Минуту. Две. Я перестаю понимать, зачем нахожусь в этом доме. А потом еще ловлю на себе взгляд Евы: раскаленный, пытливый. И этот ее взгляд заставляет меня понять, что все было заранее спланировано. Соболев специально меня привез к себе, под предлогом помириться, а когда пришла Ева, он улизнул встретить ее, чтобы она появилась не хуже царицы морской передо мной. Победительницей.

Господи! Чувствую себя настолько унизительно, словно меня опустили на дно. Мокнули головой в унитаз. Как же это все не вяжется с происходящим, со мной и Русланом, которого я знала.

— Проводи меня до ворот, — требую я, не называя его даже по имени. Подрываюсь со своего места, видимо, слишком резко, стул из-за этого с грохотом падает на пол.

Зажмуриваюсь от стыда и мчусь прочь в коридор. Не оглядываюсь. Просто иду, пытаясь превозмогать над эмоциями и болью, которая рассекает душу не хуже косы. Удивительно, как один человек может уничтожить другого. Как легко у него это выйдет, стоит только полюбить, отдать часть себя, поверить в прекрасное будущее.

Я выбегаю на улицу, глотая ртом воздух. А небо… оно такое мрачное, сине-черное, прямо как мое состояние сейчас, хотя ещё часом ранее было солнечно — везде.

Останавливаюсь, вытираю влажные от волнения ладони о свою одежду и уже собираюсь задать Соболеву самый главный вопрос, который крутится в голове, как осознаю — он не пошел за мной. Его нет за моей спиной. Руслан остался сидеть за столом. Он выбрал не меня — Еву.

Я беспомощно качаю головой, рухнув на ступени. В груди и гнев, и обида, и боль — все смешалось в единой массу. Затем взорвалось, словно бомба, которую ставили на таймер. Мне хотелось спрятать лицо в ладонях, кричать, вернуться туда и ударить Руслана. Бить его до тех пор, пока он не скажет, что происходящее — игра. Шоу. Постановка. И на самом деле он любит меня. Он не может не любить. Ведь это я. Ведь это мы.

Да как же… Как же так…

Но я банально не смогла. Единственное, на что хватило моих сил — пешком пойти в сторону дома. И периодически проверять телефон. Я как дура ожидала сообщений от Соболева. Объяснений. А он молчал.

И тут пришла дикая, острая, как лезвие, мысль — я ему больше не нужна. И от этого слезы градом покатились по щекам. Меня будто рвало на части, я и не думала, что бывает так больно от предательства. От того, с кем мечтал встречать рассветы и закаты. Того, кто дарил надежду. И потом эту же надежду превратил в оружие.