Давайте разведемся, Ваша Светлость!

– С этого момента докладывай мне обо всех передвижениях моей жены, – в раздражении смял он записку и бросил ее на стол, который ломился от дорогостоящий и изысканных блюд. Еще недавно он с воодушевлением представлял, как его жена будет пробовать каждое, а он, по ее мимике отслеживать, какое блюдо понравилось больше остальных. Маленькими шажками он намеревался узнать свою жену. Теперь же от одного взгляда на расставленные тарелки с деликатесами к его горлу подкатывала тошнота. Аппетит, как и настроение, окончательно улетучился. – Уберите это, – встал он из-за стола, даже не притронувшись ни к чему. – Фрукты отнесите в комнату герцогини. Я буду в своем кабинете, поработаю, – оповестил Сиэль, надеясь, что хоть привычная монотонная работа поможет ему слегка успокоиться. – Оповестите сразу, как только моя жена вернется, – потребовал герцог и вышел из столовой, оставив прислугу в полной растерянности и со смутной тревогой о том, что, кажется, обстановка в поместье семьи Клоше стремительно меняется.

И многим, кого посетила данная догадка, это не понравилось. Каждый стремительно вспоминал каждый проступок в отношении герцогини, к которой герцог, внезапно потеплел.

Однако, герцог совсем не ожидал, что момент представиться так скоро, по пути в свой кабинет заметив карету, что въезжала в ворота. Наравне с удивлением от такого скорого возвращения Арии, грудь мужчины наполнили и другие чувства и основная была – тревога, которая взялась словно из ниоткуда. И эта тревога только возросла, когда в сумерках герцог увидел громадную фигуру своего наставника, который появился из кареты с хрупкой фигурой на руках.

Сиэль и сам не понял, в какой момент сорвался с места, опомнился только на лестнице в холле, когда сэр Гаспар вносил его жену через порог.

– Ария! – кажется, закричал Сиэль, испытав странное чувство, похожее на страх. Но так казалось лишь ему, ведь горло перехватило, и его хрип был едва различим. А затем он и вовсе замер, почувствовав почти оглушающее облегчение, когда Ария, до этого момента безвольно лежавшая в крепких руках рыцаря, подала голос:

– Сэр Гаспар, прошу вас, опустите меня уже! Я вполне смогу стоять на ногах. Честное слово, я же не ногу сломала! – говорила Ария довольно бодро, а на ее лице даже присутствовал румянец. Если бы не рыцарь, что нес ее на руках, герцог подумал бы, что его жена находится в довольно приподнятом настроении.

– Что за глупости? – сварливо и недовольно заявила новая личная служанка герцогини. Говорила она довольно нагло и непочтительно, что могло бы оскорбить иного аристократа, но герцог лишний раз напомнил себе, что эта простолюдинка была выбрала лично Арией, потому он не вправе вмешиваться. Да и еще спасало, что, несмотря на резкость, было видно невооруженным глазом, что служанка искренне тревожится о своей хозяйке. – Дяденька рыцарь, – обратилась она к наставнику Сиэля. – Даже не вздумайте ее слушать. Ее Светлость не понимает всей серьезности своей травмы. Вдруг у нее голова закружится и она упадет?

– Дафни, – устало прикрыла Ария глаза и вздрогнула, когда услышала резкое:

– Что стряслось? – привлек к себе внимание герцог, все же убедившись, что Ария-таки получила какую-то травму. – Мадам, вы поранились? – спустился с лестницы и подошел почти вплотную к жене герцог, не обратив внимания на поклонившуюся в приветствии Дафни. Но что бросилось ему в глаза, так это резко поменявшаяся в лице Ария. От ее приподнятого настроения не осталось и следа от одного только взгляда на своего супруга. Герцогиня тут же напряглась и отвернулась от своего супруга.

– Вам не о чем тревожится, Ваша Светлость. Это лишь небольшое недоразумение. Я здорова…

– Это кровь? – не поверив, схватил Сиэль девушку за руку, рукав, который был окроплён бурыми пятнами. – Откуда? – пристально посмотрел на жену герцог и ощутил, словно ему ударили под дых, заметив рану на губе и ссадину на нежной коже щеки. – Кто? Кто посмел? – побелевшими губами вопросил он очень тихо и не сразу понял, что причиняет жене боль, невольно сжав хрупкое запястье сильнее, чем требовалось.

– Ваша Светлость, – едва не бросилась на него грудью Дафни, чтобы защитить свою хозяйку. – Пожалуйста, отпустите, вы делаете больно Ее Светлости.

Он отпустил, опомнившись, и вновь подумал, насколько хрупкая его жена. Он с мрачным бешенством в очередной раз подумал о том, кто осмелился поднять руку на такую невысокую и слабую девушку.

Ария недовольно поджала губы и отвела взгляд. Лицо ее напряглось, а она сдержанно произнесла:

– Как я уже сказала, тревожиться не о чем, я приложу холод, и все пройдет.

– Вы ранены! – мрачно заметил Сиэль. Он понимал неприязнь к нему Арии, но как она могла оставаться такой отстраненной в подобной ситуации? Почему она не кричит, чтобы он защитил ее и отомстил обидчикам?

«Неужели она настолько низкого обо мне мнения, если считает, что я просто закрою на такое глаза?» – подумал он с горечью.

– Просто сделайте вид, что не видели этого.

– Как я могу? – едва не закричал мужчина.

– Так же, как делали это последние три года, – ледяным и бесстрастным тоном отчеканила герцогиня. – Я сама разберусь, занимайтесь своими делами, Ваша Светлость. Их, наверняка, достаточно. Как всегда.

Воцарилось неловкое и гнетущее молчание. Даже Дафни вздрогнула от резкости своей хозяйки. Сэр Гаспар просто молчал и не вмешивался, ожидая указаний.

И только герцог побледнел сильнее прежнего и до дрожи сжал кулаки в попытке справиться с эмоциями и сохранять спокойный тон.

– Я понимаю, что виноват перед вами за то, что не уделял вам внимания из-за работы. Но неужели вы считаете, что я действительно забуду, что моей жене причинили боль? Разве это странно, что я тревожусь о вас?

– Да, – даже не задумавшись, подтвердила Ария. – В вашем случае, Ваша Светлость, столь разительная перемена в поведении – меня пугает. Ваше навязчивое и такое необычное внимание угнетает Прежде вам была безразлична я, мои чувства, переживания, мысли и боль, которую я испытывала. Я привыкла со всем этим справляться сама, – безжалостно резала она душу герцога своими словами, на которые он не мог найти ответа, а лишь покорно выслушивал заслуженные обвинения.

– Это жестоко, – обронил он пораженно, услышав снисходительный смешок, наполненный скрытой горечью и злостью.

– У нас с вами разное понимание жестокости, милорд. В моем понимании было жестоко сказать жене, что она безразлична после недели с момента свадьбы. Жестоко было сказать в напутствие не доставлять проблем. Я лишь следую вашей просьбе и стараюсь жить так, чтобы у Его Светлости не было проблем по моей вине, которые бы отнимали ваше драгоценное время. Жестоко – после трех лет молчания внезапно вспомнить, что женат. Жестоко – после стольких боли и оскорблений, которые пришлось пережить из-за вашего равнодушия, внезапно выяснить, что вы способны и на другие эмоции, нежели безразличие, – говорила Ария язвительно и холодно, но в голубых глазах стояли слезы, которые даже она не могла контролировать, хоть и не желала показывать. – Потому, прошу, милорд, продолжайте в том же духе и живите так, словно меня не существует в вашем мире. Так всем будет проще и привычнее. Ваше лицемерие делает лишь больнее, – отвернулась она, наконец, заметив, как по ее лицу текут слезы. – Сэр Гаспар, я очень устала, пожалуйста, проводите меня в мою комнату. Доброй ночи, Ваша Светлость, – вспомнила о приличиях герцогиня, а ее голос дрожал.