Давайте все убьем Констанцию

– Откуда ты только все это берешь? – удивился Крумли.

– Просто вспомнилось, – пожал плечами я.

– Ты просто забит бесполезной информацией.

– Ну, извини, – обиженно сказал я. – Мы ведь на Маунт-Лоу, не так ли? А этот холм назван в честь профессора Лоу и его тунервильского трамвая, который ходил к вершине.

– Допустим, и что дальше? – сказал Крумли.

– Профессор Лоу придумал делать фотографии с воздушного шара, и это помогало обнаруживать неприятеля во время самой великой из войн. По сути, два изобретения – воздушные шары и железная дорога – принесли нам победу на севере…

– О’кей, о’кей, – проворчал Крумли. – Выходим из машины – и наверх.

Высунувшись из окна, я проводил взглядом заросшую бурьяном тропинку, убегающую вверх по склону и тающую в ранних сумерках.

Закрыл глаза и снова порылся в подсознании.

– До верха не меньше пяти километров, – объявил я. – Ты уверен, что надо идти пешком?

Крумли бросил на гору выразительный взгляд.

– И не уговаривай. – Он подошел к машине и как следует захлопнул дверь. – Если мы сорвемся с этой чертовой тропы, нам точно крышка.

– Именно. Поехали!

Крумли подогнал свою колымагу к подножию холма, выключил мотор, вылез и пошел вверх по тропинке, пробираясь сквозь густые заросли.

– Аллилуйя! – заорал он через минуту. – Железка! Старые рельсы! Они даже не удосужились их убрать, просто похоронили.

– Да неужели!

Весь красный от возбуждения, Крумли метнулся обратно к машине, нырнул в нее и схватился за ключи зажигания.

– Ах ты, тварь! Теперь она не заводится!

– Может, попробуешь нажать на газ?

– Попробую! Комод тебе в рот! – Крумли вдавил педаль в самый пол, так что машина дернулась и слегка прыгнула вбок.

Мы тронулись.

Глава 9

Путь наверх был сущим безумием. Трава высохла от жары до состояния созревшей пшеницы, и машина с ужасающим хрустом продиралась через нее, уже почти в темноте. Пару недель назад во всех газетах и по телевизору сообщали, что кто-то устроил здесь пал травы, и якобы весь склон погорел. Даже показали бушующий огонь. Сейчас о пожаре напоминал только легкий запах гари.

– Хорошо, что тебе не видно пейзаж по левому борту, – сказал Крумли через какое-то время. – Высота метров триста.

Я невольно сжал колени.

– Ну, хорошо, – сто пятьдесят, – уступил Крумли.

Я зажмурился и просканировал архивы.

– Трамвайная ветка Маунт-Лоу работала на электричестве и еще дублировалась канатной дорогой.

– Так-так? – Крумли изобразил любопытство.

Я разжал колени и продолжил свой поток сознания.

– На открытие железной дороги в июле 1983 года прибыли тысячи людей, всем раздавали бесплатную выпечку и мороженое. Для первого подъема в вагончик загрузили Пасаденский духовой оркестр, который исполнял «Привет, Колумбия!». Правда, эту композицию они играли только вначале, а когда скрылись в тучах, перешли на «Ближе, Господь, к Тебе». В этот момент плакали все – все десять тысяч человек. А потом, уже на самой вершине, они сыграли «Вверх, только вверх». Следующим заходом в вагончики загрузился Симфонический оркестр Лос-Анджелеса в полном составе: струнные – в первый, медные духовые – во второй, а литавры и деревянные духовые – в третий. В суматохе забыли кондуктора вместе с жезлом. Но и это было еще не все. Ближе к вечеру в путь отправился хор Обители мормонов из Солт-Лейк-Сити – тоже в трех вагонах. В первом – сопрано, во втором – баритоны, а в третьем – басы. Они пели «Вперед, Христовы воины!», что выглядело особенно символично, когда они скрылись в густом тумане. Как писали в прессе, на многие километры все было украшено разноцветными флажками – красными, белыми и голубыми. Вечером во все газеты попала цитата из пламенной речи некой экзальтированной дамы, которая бурно восторгалась заслугами профессора Лоу, создавшего эту прекрасную железную дорогу вместе с тавернами и отелями. «Хвала Господу за все его благодеяния – и профессору Лоу!» – возвестила она. И опять все рыдали…

– Меня сейчас стошнит, – сказал Крумли.

– Тихоокеанская трамвайная дорога проходила через Маунт-Лоу, Пасаденскую страусиную ферму, Селегский львиный питомник, Миссию св. Гавриила, Монровию, ранчо Балдвина и Виттиер…

Крумли что-то прошамкал и выразительно замолчал.

Кажется, он хотел этим что-то сказать.

– Мы что – приехали? – спросил я.

– Разуй глаза, слизняк…

Я присмотрелся.

– Кажется, приехали.

О том, что мы прибыли на место, красноречиво говорили руины железнодорожной станции и остатки сгоревшего павильона.

Мы с Крумли вылезли из машины, и перед нами открылся живописнейший вид: окрестные земли, которые простирались до самого моря.

– Такого, наверное, не видывал сам Кортес [13] , – сказал Крумли. – Просто блеск. Остается только удивляться, почему это все до сих пор не восстановили.

– Политика, однако…

– Как всегда. Ну, и где, скажи на милость, мы должны искать здесь абонента по фамилии Раттиган?

– Везде!

Примерно в двадцати метрах, среди перечных деревьев, мы заметили небольшой дом, наполовину вросший в землю. Огонь его пощадил, зато непогода отыгралась по полной: краску смыло дождем, а крышу местами сорвало ветром.

13

Эрнан Кортес (1485–1547) – испанский конкистадор, завоевавший Мексику и уничтоживший государство ацтеков.

– Значит, труп находится там, – сказал Крумли, как только мы двинулись к дому.

– Почему сразу труп?

– Дальше иди один. Я останусь здесь переживать по поводу того, что взял так мало выпивки.

– О’кей, поиграем в детектив… – Я решительно подошел к дому и рывком распахнул дверь. Когда она открылась, я на всякий случай отпрыгнул назад, а уж потом заглянул внутрь.

– Крумли! – крикнул я.

– Что? – отозвался он издалека.

– Иди сюда.

– Что там – труп?

– Не то слово.

Глава 10

Перед нами был лабиринт из прессы. Огромные штабеля New York Times, Chicago Tribune, Seattle News, Detroit Free Press, настоящие катакомбы – с узкими проходами, с поворотами и тупиками. Ходить здесь было опасно для жизни – в любой момент мог последовать сход лавины.

– Господи, спаси меня! – поежился я.

– Помолись как следует, – прорычал Крумли. – Спаси меня, Господи, от тысяч воскресных и ежедневных газет, лежащих здесь слоями – и от старых пожелтевших спаси, и от свежих белых… И от одной пачки спаси, и от сотни пачек!

Коридор из прессы делал изгиб и скрывался где-то в темноте за углом.

Мы с Крумли, втянув животы и задницы, осторожно протискивались между его стенами. Наверное, так же чувствовал себя лорд Карнавон, обнаруживший в 1922 году гробницу Тутанхамона. Древние заголовки, некрологи. Впереди штабеля, сзади штабеля… Куда ведут, зачем ведут?

– А если, не дай бог, землетрясение? – прошептал я.

– Было уже! – раздался вдруг голос откуда-то снизу, из дальнего конца газетного коридора. – Снесло все к чертовой матери! Сам чуть не погиб!

Наверное, это была мумия.

– Кто здесь? – спросил я. – Где вы, черт возьми?

– Как вам мои катакомбы? – весело продолжала мумия. – Все сам строил! «Утренний дайджест», «Ночная жизнь», «Новости со скачек», «Воскресные комиксы» – все по кирпичику. Сорок лет! Целая музейная библиотека новостей, не для печати. Проходите сюда, ко мне! После плавного поворота резко налево…

– Пошли! – тяжело дыша, подтолкнул меня Крумли. – Где-то здесь должен быть просвет.

– Сюда! – прохрипел голос. – А не то задохнетесь. Забирайте налево. И не курите там. Огнеопасная зона: «Гитлер захватил власть», «Муссолини сбросил бомбы на Эфиопию», «Кончина Рузвельта», «Черчилль строит железный занавес» – и все в таком духе.