Дай мне руку

— Шесть минут, — впечатлённо качнула головой Вера.

— И я никого не обделил и не обидел, — весомо поднял палец министр, — все при деньгах, студентам практика, спецуре — тренировки и девочки, девочкам — спецура, министру сельского хозяйства меньше геморроя, фермерам решение, причём качественное.

— Барт без каникул остался, — тихо сказала Вера, министр отмахнулся:

— Он всегда на каникулах берёт какой-нибудь короткий дополнительный курс, он не отдыхает. А я предложил ему неделю верховых прогулок вдали от городского шума, в приятной компании, ещё и за деньги. И кстати, спорим, он возьмёт с собой свою «умную и некрасивую»?

— Она откажется, — качнула головой Вера.

— Она согласится из-за денег, — высокомерно дёрнул щекой министр. — Умные на бытовиков не учатся, если у них есть хоть копейка на нормальную специальность. Если она умная и на этом факультете, то ради денег она легко переступит через личные мотивы.

— У бедных тоже есть гордость, — тихо ответила Вера.

— Она дёшево стоит, — качнул головой министр. — Семь золотых за неделю можно сэкономить чисто на еде, а ещё зарплата и премия, для студента это большие деньги, у посудомойки зарплата в неделю три, у строителя — пять. Бытовики от таких денег не отказываются.

В библиотеке раздались шаги, вошёл Барт с широкой улыбкой, протянул министру несколько листочков:

— Документы тех, кто поедет со мной.

— Одногруппники? — он взял бумаги, просмотрел, Барт улыбнулся:

— Бытовички, староста и соседка по парте. Довольные выше крыши, я теперь герой, они таких денег за неделю лафы в жизни не видели.

— Они хоть будут понимать, что там происходит? — с сомнением спросил министр.

— Да, они умные. — Вера вопросительно посмотрела на мага, он со значением кивнул и радостно заблестел глазами. Министр сделал вид, что не заметил, заполнил документы и протянул Барту всю пачку:

— Секретарю отнеси, пусть разошлёт.

— Хорошо. Спасибо. — Он резво поклонился и убежал, министр довольно улыбнулся Вере, она подняла ладони:

— Ладно, ладно, вы победили.

— Ну так, — он пожал плечами, сложил руки на груди и изобразил пафос, — министерство внешней политики, решает государственные вопросы за еду.

Вера рассмеялась, министр тоже перестал прикидываться и улыбнулся, потом улыбка стала грустной:

— А вопрос с шахтой вообще за секунду решается. Вот так, — он достал из кармана монету, подбросил, поймал, — решка, граф пусть разгребает. — Спрятал монету, придвинул листок и размашисто написал три строки, — всё, указ был «разобраться своими силами», подпись, печать. Потому что в данной ситуации возможности у королевской и графской службы МЧС примерно одинаковые, если бы у кого-то было преимущество, решение уже давно было бы принято, а так как его нет, они будут спихивать друг на друга риски и затраты, которые страховка не покрывает, а там люди неделю по колено в воде работают. Только сделать это должен был король, а король — тряпка, он нихрена не может сделать, даже наследника. — Он отодвинул бумаги и придвинул тарелку. — Всё, я наработался, теперь я буду есть, а вы — рассказывать. Как вам моё творчество?

— Супер, — страстно выдохнула Вера, министр рассмеялся, закрыв рот рукой, прожевал и смущённо буркнул:

— Я стих про тефтели имел в виду.

— А, — подняла брови Вера, потупилась и замялась.

— Что «а»? — изобразил негодование министр, — понравилось или нет?

— Я… э… хм, — она почесала нос, вздохнула, шкодно поджала губы и тихо-тихо сказала: — Я понимаю, почему госпожа Ви А Ри такая седая.

Министр возмущённо выпрямился и потянулся за бумажкой со стихами, но Вера схватила её раньше и прижала к груди:

— Нет! Моё.

— Дайте сюда, вам не понравилось, — министр привстал и попытался дотянуться, Вера отклонилась назад и замотала головой:

— Это моя открытка!

— Это листок бумаги, — он встал, она тоже.

— Это исторический документ, — радостно улыбнулась Вера, пятясь к выходу спиной к стенке.

— Отдайте, — со злобной улыбкой прошипел министр, она спрятала лист за спину и замотала головой:

— Тефтельный день. Теперь он существует, всё.

— Никаких тефтельных дней, — прошипел министр, пытаясь преградить ей путь, Вера нырнула к выходу у него под рукой, слыша его шаги позади, сбросила туфли и запрыгнула на диван, поднимая лист над головой и радостно декламируя в потолок: — Тефтельный день такой тефтельный! Нет, моё! — она отпрыгнула, не отдавая листок. — Почти как толстый шмель апрельный! — опять подпрыгнула, захихикала и перепрыгнула на кресло. — Как глупый бешеный олень, и-потому-отличный-день! Да, я его запомнила! — Опять перепрыгнула на диван, подразнила министра листиком и изобразила злодейский хохот: — Всё, теперь он со мной навсегда! Я буду писать его на заборах и его выучат все! Тефтельный день не канет в Лету, его будут праздновать! Все будут одеваться шмелями и оленями, и кормить друг друга. Вы бы в кого оделись?

Министр в который раз попытался выхватить лист, не поймал и изобразил негодование:

— Судя по тому, что вы скачете как олень, я буду шмелём.

— Толстым? — округлила глаза Вера.

— С диетой от госпожи Вероники это не проблема, — фыркнул он, она перестала прыгать и наклонилась, подозрительно заглядывая ему в глаза:

— А у вас получится? А ну погудите.

Он иронично поднял бровь и опять попытался забрать лист. Вера отклонилась, не удержала равновесие и чуть не грохнулась, но министр поймал её за талию и поставил ровно, она схватилась за его плечи и поняла, что уронила лист. Они замерли, в тишине был слышен тихий бумажный шорох упавшего листа… и чей-то сдавленный смех за стеной.

Они резко убрали руки. Вера села и подняла лист, министр поправил рукава и позвал:

— Двейн?

В дверь библиотеки заглянул красный Двейн, с лицом у него творилось такое, что Вера сдавлено прыснула и прикусила губу. Министр сложил руки на груди, пытаясь убрать с лица улыбку, посмотрел на Веру, на Двейна:

— Что?

— Вы опять пишете? — со значением спросил Двейн.

— Заткнись, — прошипел министр.

— Вы же обещали, что…

— Просто закрой рот, — раздельно проговорил министр Шен, Двейн вытер глаза и, отдышавшись, сказал:

— Знаете, Эйнис по всему отделу болтает, что утром, когда вас все ждали, вы здесь играли в похищение принцессы драконом. — Вера крепко зажмурилась и опустила голову, министр шумно вдохнул полные лёгкие, но промолчал. Двейн шутливо поднял ладони: — Не переживайте, ей никто не верит. Кроме меня. Теперь.

— Ты зачем пришёл? — с подходящим к концу терпением спросил министр.

— Я уже забыл, — вздохнул Двейн, — я пойду. — Поклонился и вышел.

Министр посмотрел на Веру, она изобразила испуг и прижала листок к груди, обхватив себя руками, решительно качнула головой:

— Не отдам, забудьте.

— По новым законам, это — преступление, — иронично поднял брови министр.

— Тогда написать это — тоже преступление, — показала язык Вера. Он закатил глаза и с сарказмом развёл руками:

— Ну что ж, теперь мы повязаны, и если пойдём на дно, то вместе.

Вера рассмеялась и стала обуваться, одна туфля нашлась легко, вторую она сразу не увидела и стала оглядываться, министр заметил первым и наклонился за ней, поставил перед Верой, она смущённо улыбнулась:

— Спасибо, — стала обуваться, он молча улыбнулся, потом тихо сказал:

— Очень…

— Господин? Я вспомнил, зачем приходил. — Появившийся в дверях Двейн виновато опустил глаза, — вас ждёт господин Ричард.

— Пусть… сам всё оформит, — хмуро отмахнулся министр, — и пришлёт потом документы, я подпишу.

— Я понял, — медленно кивнул Двейн, даже не пытаясь скрыть улыбку в голосе, — так и передам. Господин. — Двейн поклонился и ушёл, министр проводил его таким взглядом, как будто хочет бросить что-нибудь ему в спину, Вера хихикнула и откинулась на спинку дивана, прижимая к груди листок: