Дай мне руку

Он первым нарушил молчание:

— О чём вы говорили?

— О поэзии, — с печальной иронией ответила Вера, — о наших неприлично длинных именах, о её внуках, о драгоценностях. О роли языка жестов во взаимоотношениях женщин.

Он двусмысленно хмыкнул, но ничего не сказал, они в молчании прошли ещё пару кварталов, потом министр осторожно спросил:

— О чём говорила госпожа Ви А Ри, когда прощалась? О том, что ваши слова бы богам в уши?

Вера нахмурилась, припоминая:

— Мы говорили о картине на стене у входа. Она спросила, что бы я туда добавила, а я сказала, что птиц и бабочек. Эта картина что-то значит?

— Да. Эта картина — отображение жизненного пути. Река — жизнь; повороты обозначают перемены — замужество, переезд; горы слева символизируют родную семью, справа — семью супруга и его род, деревья — детей, животные и птицы — внуков, насекомые — правнуков.

— Ясно. — Вера замолчала, хотя вопросов было много, но господин министр излучал столько холода, что ей не хотелось с ним заговаривать.

Они прошли через арку выхода из рынка, направились к «Чёрному Коту», министр спросил:

— Вы не передумали навещать Булата?

— Нет. Только я же должна была ему мясорубку отдать, а она дома осталась.

— Я распоряжусь, — кивнул он.

Дальше они шли молча. Таверна была полупустой, министр открыл дверь с иллюзорным туалетом и не останавливаясь прошёл сквозь него, Вера закрыла глаза и стала спускаться следом. Мрачные коридоры подземной тюрьмы совсем не изменились, она даже узнала некоторых парней на пунктах дежурных, кивнула им, проходя мимо. В одном из коридоров им навстречу вышел Двейн, министр передал Веронику ему и попросил отвести к Булату, а сам кивнул Вере и ушёл, не прощаясь. Она вопросительно посмотрела на Двейна, указала глазами вслед министру и спросила одними губами:

— Что случилось?

Двейн отвёл глаза и пожал плечами, тут же сделал вид, что ничего не было, и повёл её в сторону кухни.

Булат так обрадовался её визиту, что Вера на какое-то время забыла обо всех своих проблемах. Этот огромный дядька был похож на ходячий диван с пледом и котом, в него хотелось завернуться и ни о чём не думать. Она сначала рассказывала, объясняла и диктовала рецепты, потом им принесли мясорубку, она закатала рукава и бросилась помогать, натянув фартук поверх цыньянского платья. В двери периодически заглядывали, то радостный Барт, то недовольный Двейн, то какие-то незнакомые парни, которых послали проверить, как тут дела и скоро ли можно будет попробовать результат. В конце концов они так задолбали Булата, что он преодолел свою нелюбовь к Двейну и попросил закрыть столовую до его личного распоряжения, после чего заглядывал к ним в святая святых только Двейн, но через какое-то время и он перестал.

Наконец у Булата кончилась свободная посуда, везде что-то жарилось, тушилось и запекалось, сам повар мыл стол, а Вера сказала, что отлучится на минутку, и выбежала в столовую, сразу увидев одинокую сгорбленную спину за одним из столов.

— Двейн? — заискивающе позвала она, — мы тебя не сильно задерживаем, да? Ну Двейн, мы честно не думали, что так надолго затянется, оно само. Зато ужин будет офигенный… Двейн, ну поговори со мной.

Он сгорбился ещё сильнее, она как-то почувствовала, что дело не в том, что они с Булатом затянули с готовкой, здесь что-то другое. Подошла ближе, положила ладони ему на плечи и мягко погладила:

— Что-то случилось?

Он еле ощутимо пожал плечами, она наклонилась, укладывая подбородок ему на макушку, провела руками по его плечам до локтей и обратно, наклонилась и шепнула на ухо:

— Кто тебя расстроил? Расскажи мне, я их всех побью. — Он беззвучно рассмеялся, она улыбнулась, сделала важный голос: — Да, я могу, доктор Вера лечит всё. И всех. Доктор Вера только господина нашего вредного министра не лечит, но тут уж, я думаю, ты и сам справишься, у тебя отлично получается.

Он рассмеялся громче, покачал головой и уже набрал воздуха, чтобы что-то ответить, но щелкнула дверь и оттуда раздалось:

— Господин? К вам… простите, я попозже зайду, — дверь захлопнулась, стало тихо.

Вера окаменела, внезапно поняв, что если Двейн только что вышел, то…

Она дёрнулась убрать руки, но министр крепко сжал её запястья, не давая двинуться:

— Поздно. Если взялись, то уже держитесь.

— А вы не боитесь, что… — перехваченным голосом начала она, он перебил её, насмешливо фыркнув:

— Не боюсь. К тому же, время не имеет значения, чуть коснулись на секунду или держались долго — не важно, платить приходится одинаково.

Ей стало дурно от этого «платить», в памяти вспыхнули его шрамы на руках, забинтованная шея…

— Уже поздно, Вера, расслабьтесь, — тихо рассмеялся министр, она нервно прошипела:

— Почему вы меня не остановили?

— Я не думал, что у вас с Двейном настолько тёплые отношения. Или вы виснете действительно на всех подряд?

— Не на всех, — ей захотелось его придушить, а в таком удобном положении соблазн был велик. — Я, чтоб вы знали, в вашем мире…

— Вера! — раздалось из кухни, — вода выкипела, мне как, ещё..? Ой, ё! Я ничего не видел!

Хлопнула ещё одна дверь, Вера с министром невольно сдавленно рассмеялись, он погладил её руку, она осторожно прижалась к нему чуть сильнее, закрывая глаза и касаясь щекой его волос, слушая… Ощущение было странное и непривычное, она много раз обнимала так Виталика и друзей, но сейчас всё было по-другому, её руки привыкли к другим плечам, более мягким, более податливым… а министр был твёрдым и крупным, внешне он не выглядел таким большим, каким оказался на ощупь. Она медленно сдвинулась, выбирая более удобное положение, затихла. Внутри полыхал жар, казалось, её грудь оставит ожог на его спине.

— Вера?

Его голос отдавался во всём её теле, вибрации проходили по каждому нерву.

— Что? — она сказала почти шёпотом, но он услышал.

— О чём вы говорили с госпожой Ви А Ри?

— О вас. — Он напрягся, но промолчал, Вера мягко погладила его по груди, с горьковатой иронией добавила, — она сказала, нам будет очень тяжело. — Он невесело рассмеялся, качнул головой:

— Это и без гадалки ясно было. Что-нибудь конкретное она сказала?

— Рассказала, как у вас принято дарить подарки, я была в шоке. Спросила, где моё зеркало, которое с бабочками. Где моё зеркало?

— Оно же вам не понравилось, — наиграно надулся министр, Вера навалилась на него сильнее и буркнула:

— Мне придушить вас хочется.

— Вперёд.

— Я серьёзно, — невесело вздохнула Вероника, переставая дурачиться, опять прижалась щекой к его волосам и прошептала: — Вы же знаете, что я дикий пришелец, нихрена не понимающий в местных играх, вы могли как-то…

— Как?! — с горьким сарказмом выдохнул министр, до боли сжал её запястья, прижал к груди сильнее, — Вера, вы в некоторых вещах так проницательны, что я диву даюсь, зато там, где надо, проявляете чудеса непробиваемости!