Дай мне шанс. История мальчика из дома ребенка

Затем перед ее мысленным взором возникла другая картина. Ваня в больнице, доктора превозносят его способности, он начинает ходить, а потом здоровой походкой отправляется прямиком в будущее. Что делать — понятно. Адель убедила себя в том, что комиссия не станет придираться к ней из-за отсутствия Вани, если она сообщит, что он отправлен в больницу для очередного курса лечения. Ей даже не придется кривить душой. Главное, убрать его из дома ребенка до приезда комиссии. Собрав все свое мужество, Адель позвонила водителю и твердо наказала, чтобы завтра явился на работу без опозданий.

С утра в Москве валил снег, и образовались пробки. Ситуация на дорогах ухудшалась в городе с каждой неделей — машин на улицы выезжало все больше, а транспортная инфраструктура оставалась прежней. Члены комиссии направлялись на ежегодное заседание в дом ребенка № 10. Они не ехали, а тащились и оттого пребывали в дурном расположении духа. Свернув на нужную улицу, они чуть ли не нос к носу столкнулись с серой “волгой”, что преградила им путь.

Ворота дома ребенка уже закрыли, так что “волга” сдать назад не могла. Ругаясь и переключая передачу, водитель машины, в которой ехала комиссия, был вы-нужде и задним ходом вернуться на главную дорогу, чтобы пропустить детдомовский автомобиль. Члены комиссии даже не догадывались, что “волга" увозит от них мальчика, чье имя значилось в списке на сегодняшнее утро. Ему удалось сбежать от обследования. А ведь еще пара минут, и…

Вика молилась о чуде, и Бог услышал ее мольбы. Конечно, Вика не считала, что Ваню спасли только ее молитвы. Она говорила, что около ста человек из прихожан ее церкви тоже молились о Ванином спасении. Еще у Вики мелькала тайная мысль, что и Сэра тоже молилась — хотя та ни за что не соглашалась в этом признаться.

17 Январь — май 1998 года Империя наносит ответный удар

Британская комиссия по усыновлению собиралась девятого января, но прошла неделя, а Сэра все еще не получила от Линды никаких известий. Она так нервничала, что каждый телефонный звонок заставлял ее едва ли не подпрыгивать на стуле. И вот поздним вечером, сняв трубку, она услышала знакомый голос, прерываемый рыданиями.

— Линда, это вы? Что случилось?

— Да, да, это я.

Линда плакала и плакала, и это могло означать только одно: новости хуже некуда. В конце концов Сэре удалось вытянуть из Линды несколько более или менее внятных слов.

— Меня поддержали. Члены комиссии дали согласие на усыновление.

— Так это же прекрасно! А вы плачете!

— У меня гора упала с плеч! Но я все никак не могу успокоиться. Знаю, что веду себя глупо.

Линда рассказала Сэре, что они с дочерью отпраздновали это событие, открыв бутылку хереса, хотя еще не было шести часов, и выпили за счастливое событие. Ване, правда, придется подождать еще пару месяцев, но теперь он точно на пути в Англию.

— Линда, я немедленно всех обзвоню. Вика будет в восторге. Она молилась за вас.

Еще час Сэра не отрывалась от телефона. Вика сказала, что на следующий день собирается навестить Ваню в больнице, однако обе решили, что не стоит ничего ему говорить, пока не поставлена последняя печать на документах.

Единственным человеком, который не выразил никакой радости, был адвокат Григорий. По телефону его голос звучал угрюмо и холодно:

— Хорошие новости. Но у меня сейчас тяжелое время. Эти твари меня обложили. Они хотят меня уничтожить.

Сэра не поняла, о чем он, но догадалась, что говорить с ним по телефону бесполезно, и напросилась назавтра к нему на прием.

“Должна признаться, что, столкнувшись с процессом усыновления в России, я оказалась совершенно неподготовленной. Я недооценивала роль министерств, департаментов, баз данных и судов, с которыми имел дело Григорий. Мне было ясно одно: он попал в беду. Тогда я сделала то, что сделала бы на моем месте любая женщина, то есть рассказала обо всем Алану и попросила его пойти к Григорию вместе со мной.

Офис Григория располагался в недрах бывшего советского министерства. Собственно, поначалу у адвоката даже не было своего кабинета, и только со временем он сумел устроиться в приемной какого-то начальника. От его вида мы пришли в ужас: он совсем опустился, был небрит, под глазами мешки”.

Кивком головы Григорий пригласил Сэру и Алана сесть по другую сторону стола.

— Итак, что происходит? — спросил Алан.

Григорий сунул ему в руки газету.

— Меня хотят уничтожить. Придумывают всякие истории для прессы.

— Кто?

— Бабьё из министерства. Ополчились на меня за то, что я хотел сделать этот бизнес чистым.

Сэра и Алан с изумлением прочитали статью, в которой прямым текстом говорилось, что Григорий наживается на усыновлениях. Вместо того чтобы заботиться о бездетных семьях, он якобы берет с несчастных иностранцев, которые отчаянно хотят иметь детей, десятки тысяч долларов. В статье упоминался и Ваня, так что автор наверняка ознакомился с материалами Алана, опубликованными в “Телеграф”.

— Послушайте, Григорий, это правда, что с иностранцев, которые хотят стать приемными родителями, вы берете за услуги тысячи долларов? Вы не можете быть одновременно благотворителем и бизнесменом!

Из кабинета начальника появилась секретарша и стала протискиваться к двери. Сэра и Алан придвинулись ближе к столу.

— Мне же нужно зарабатывать деньги, — сказал адвокат. — Я должен платить аренду. — Он обвел рукой помещение с умирающим цветком на краю стола. — Я даже секретаря не могу себе позволить. К тому же мои гонорары смехотворны по сравнению с тем, что зарабатывают американские агентства.

Раздражение как будто оживило его, и он вновь обрел адвокатский апломб. Григорий объяснил, что статья — всего лишь одна из акций кампании, инициированной бюрократами, являющимися составной частью системы усыновления. Эти бюрократы, сказал он, регулярно получают деньги от зарубежных агентств. И вот, ощутив угрозу со стороны независимого Григория, участники этих доходных взаимоотношений решили его устранить.

— Поймите, — горячился Григорий, — речь идет не только о Ване. Я работаю ради всех сирот России и ради всех тех бездетных пар, которые не могут себе позволить платить агентствам огромные суммы.

Сэра сочувствовала Григорию, однако для нее гораздо важнее было определить положение Вани. Если Григорий ввяжется в войну с министерством, сумеет ли он добиться благополучного исхода в Ванином деле?

Никаких проблем, ответил Григорий. Принят новый закон об усыновлении — впрочем, он сам, работая помощником депутата, участвовал в его разработке. Ведьмы из министерства не смогут ему помешать. Он расправил плечи, откинулся на спинку кресла и дал Сэре и Алану слово, что выиграет дело. Ему нужны лишь документы из Англии.