Дай волю чувствам

— Спасибо, — по голосу парня я поняла, даже если от этого будет зависит его жизнь, он не признается мне ни в свое слабости и тем более не попросит помощи. Но и я отступать не собиралась. — Извини, Таисия, но я устал и хотел бы отдохнуть.

Видя, что мужчина не горит желанием продолжать наш разговор, отступила в сторону. Даже не представляю, как оно, стать узником неподвижного, парализованного тела. О том, что чувствует его зверь, даже думать не хотелось.

— Да, да. Конечно. Извини. Отдыхай. Если вдруг станет скучно или что-то понадобиться, мы с Драгожем тут рядом. Только позови.

Отступая в сторону, я молола какую-то чушь. Ведь он и сам прекрасно знает, что мы тут рядом. И водитель, который завез коляску со Станеску, тоже тут. Вернувшись на свое место, я обреченно опустилась в кресло и, закрыв лицо руками, несколько минут сидела неподвижно, стремясь совладать со своим зверем. Медведица рвалась к Ионелу. Она жалостливо скулила от желания дотронуться до парализованного мужчины, убедиться, что он действительно не может двигаться и пожалеть его.

За время полета, я так больше и не подошла к медведю. Он меня не звал, сама же я не хотела ему навязываться и надоедать.

Когда мы прилетели, машина со Станеску не поехала с нами на закрытую территорию селения, в котором жила семья Фролова. Ну да, я помню слова про консилиум врачей. Последние его, скорее всего, и ждут. Надо будет с Дмитрием поговорить, по поводу того, что мне хотелось бы навещать Ионела в больнице. В том, что его именно туда повезли, я не мгновение не сомневалась.

Врачи это хорошо и правильно, но и я не собиралась оставлять медведя, один на один, с его проблемой. Даже если он будет возмущаться. Вот выздоровеет, а потом, если уж так сильно захочет, то сможет катиться на все четыре стороны. Но не сейчас, когда ему нужна помощь и поддержка.

Как только я приняла окончательное решение, моя медведица сразу же успокоилась. А то, когда мы заметили, что машина с нашим парализованным спасителем удаляется в противоположную от нас сторону, мой зверь прямо как с цепи сорвался. У меня даже ногти на когти, за полчаса раза четыре сменились. Еще не хватало испортить кожаную обивку внутри салона автомобиля. Тогда уже обвинения в неуправляемости и опасности, придется слушать не Фролову, а мне.

И вот мы уже на закрытой от незваных гостей территории селения. Как только машина проехала сторожевой пост и я, и моя медведица припали к окну, в поисках самого дорогого для нас малыша.

Автомобиль остановился у дома Фролова, на крыльце которого стояли: альфа, Ольга с дочкой и матерью, и Влад. Выйдя из машины, я застыла не в состоянии отвести взгляд от своего сына. Как же он изменился за этот год и вырос. Совсем большой стал и так похож на отца. А вот своим поведением старается подражать дяде. То как он пытался казаться взрослым и серьезным, не могло у меня не вызвать улыбки. Мой мальчик. На глаза набежали слезы. Не обращая на них внимание, я сделала шаг вперед, потом еще один и вот уже Влад бежит мне навстречу. Подхватив его на руки, прижала к себе, вдыхая родной и любимый запах.

— Мама, я так тебя ждал.

— Прости меня. Я очень хотела приехать, но не могла. Прости, мой хороший.

— Я знаю. Дядя рассказывал.

— Солнышко, извини меня, но в этот раз я не привезла тебе никаких подарков.

О последнем я переживала особенно сильно. Раньше я никогда не приезжала с пустыми руками. Это не то чтобы я пыталась купить внимание и любовь своего ребенка, мне просто было приятно найти что-то необычное и подварить сыну, чтобы он знал, что он нем всегда думаю и никогда не забываю.

— Мне ничего не нужно. Главное, что ты приехала.

Почувствовав как Влад завозился у меня в руках, опустила его на землю, хоть мне этого и не хотелось. Вижу же что мой малыш смущается и краснеет. Ну как же, он же уже такой большой и будущий альфа, а тут обнимашки, целовашки и женские слезы. Но при всем при этом, сын не отступил в сторону, а только зыркнув недобро по сторонам на любопытствующих соседских мальчишек, взял меня за руку и уверенно повел к дому.

– Мам, пойдем. Мне столько всего тебе надо рассказать.

Две недели спустя.

— Как ты мог его отпустить?! — мое возмущение не знало пределов. Я откровенно кричала на Фролова, мечась по его кабинету, от стены к стене, как зверь по клетке. Нет, ну как он мог?

— Ионел взрослый самостоятельный мужчина. Глава рода. Это был его выбор. Не мог же я его насильно удерживать.

Волчара был как всегда беспристрастен и холоден как кусок льда. И как только Оля в такого умудрилась влюбиться? Упершись руками в бока, я зло поинтересовалась у расслабленно развалившегося в своем кресле альфы.

— Самостоятельный? Да он парализован. О какой самостоятельности может идти речь? Ему помощь нужна, забота и уход. И кто ему поможет в его горах?

— Еще раз повторяю — это его решение. Врачи Станеску осмотрели, благоприятный прогноз выдали. Массажа и необходимые процедуры для восстановления назначили. Первичное лечение он получил. От дальнейшей же моей помощи Ионел отказался и пожелал продолжить свое выздоровление дома. Запретить это я ему не мог.

— Не мог или не захотел? Ну да, у тебя же и своих проблем хватает. Только как же тебе не стыдно? Он же тебе в помощи не отказал в борьбе с советом. А теперь стал ненужной обузой и ты его выкинул? С глаз долой, так сказать?

От моих обвинений волк напрягся, посмотрев на меня недовольным взглядом. Что, правда глаза колет?

— Таисия. Я к тебе хорошо отношусь, но контролируй, пожалуйста, свои эмоции и слова. Ты выходишь за границы дозволенного. Повторяю еще раз, я сделал все, что мог для его восстановления, но при этом насильно удерживать медведя на своей территории не собирался. Ионел решил вернуться домой и там продолжить лечение. Все что я смог, это принять его решение и отправить с ним реабилитолога, а также все что ему потребуется для дальнейшего исцеления. Что ты еще от меня хочешь? Станеску не младенец, а я не его нянька.

Даже мысленно понимая правоту Фролова, я все равно не могла принять ее и успокоиться. Какие же мужики упрямые ослы. Вечно пытаются кому-то что-то доказать, не задумываясь о последствиях. Кивнув головой волку, что, вроде как, услышала его, я пулей вылетела из его кабинета.

Ну как… как так можно? Что и один, что второй хороши. Знаю же, пожелай Дмитрий уговорить медведя остаться, тот остался бы. И уж точно не на две недели, а до момента, пока не смог бы самостоятельно двигаться. А второй? Он же все эти две недели избегал встреч со мной. А если мне все же удавалось его в каком-то месте подловить, извинялся и ссылаясь на усталость тут же старался избавиться от моей компании. Ну, или находил еще какую-то отмазку, только чтобы я вышла из его комнаты или, чтобы приставленная к нему сиделка увезла как можно быстрее и дальше от меня прикованного к коляске мужчину. А ведь я свою помощь предлагала от чистого сердца. Прими он ее и мне на душе стало бы гораздо легче, так как знала бы, что делаю все возможное и невозможное для его выздоровления. И не за деньги. А это приставленная к нему сиделка еще неизвестно как будет исполнять свои обязанности. И он еще смел утверждать, что я его пара? Чего же он тогда избегал меня все время? А сейчас еще и уехал, ничего не сказав и даже не попрощавшись. Или, считая меня виновной в произошедшем с ним, Станеску просто больше не желает иметь ничего общего со мной? Так и не надо. Я же не напрашиваюсь к нему в невесты.