Даймон

Однако я обратил внимание и на сильную сторону методики Монро: доступность и простоту. Первые же исследования привели показали, что некоторые из бинауральных ритмов (не те, что думал сам Монро!) действительно снимают некую «заслонку» в сознании, открывая «дверь» в N-пространство. Вещь давно известная, но на этот раз вместо шамана или «гуру» требовался лишь CD-диск с программой.

Итак, «дверь» открыта, но за нею не холл, полный посетителей, ждущих общения, а столь соблазняющие мою Евгению «облака». «Летать» между ними можно всю жизнь, причём без всякого успеха и надежды на N-контакт. Моя шкодливая наследница ещё не поняла, что в «облаках» не три измерения, даже не четыре. Осознать такое нелегко и всем нам.

Нужен был компас, нужна была адресная книга, хотя бы маяк. Попытки дополнить бинауральные ритмы Монро воздействием на зрение предпринимались давно, но без малейшего успеха. Все это оставалось чистым шаманством.

Первые сведения о Волжской группе Геннадия Белимова меня не слишком заинтересовали. Опять «астрал», опять «контакты», прости господи, «духи»… Вы наверняка помните этот горячечный бред. Дух Талькова диктует тексты песен, дух Булгакова — продолжение «Мастера и Маргариты»… Как Вы любите говорить: «наш дом — дурдом». К фельдшеру, одним словом. К коновалу!

Однако, среди «отчётов» о работе «дурдома» Белимова (он весьма активен и писуч) я наткнулся на любопытную деталь. Некоторые «контактеры» получали не очередную главу «Мастера и Маргариты», не поучения на тему «Делай добро, не то убью!» (духи такое особенно любят), а странные фрагменты, содержащие наборы цифр. Я поверил — хотя бы потому, что такое выдумывать не имеет смысла, это не очередная песня «Талькова».

Белимов, честь ему и слава, тоже понял. Проанализировав сочетания цифр, он убедился, что в них отсутствует ноль. Из этого был сделан абсолютно верный вывод о том, что ноль, так сказать, прерывает программу. Дословно: «Всякий компьютерщик знает, что если он станет нумеровать свои файлы последовательными числами, то с 1-го по 9-ый все файлы выстроятся строго друг за другом, однако 10-ый не будет помещён вслед за 9-ым: компьютер автоматически перебросит его назад, к началу нумерации, и поставит вслед за файлом номер один». Просто и гениально. Белимов попытался применить «настройку», то есть перед каждым сеансом произносить вслух или записывать наборы «задающих» цифр (от однозначных до семизначных) и даже вывести некоторую закономерность. Например, он пришёл к выводу, что чем меньше число, тем серьёзнее «адрес». Следуя его логике, единица направит нас прямиком к Творцу. Эта логика и привела его, в конце концов, к вульгарной нумерологии. Два на ум пошло, два с ума сошло…

Теперь мы знаем, насколько он ошибался — и в этом, и во многом другом. Но сама идея «цифровой» настройки оказалась верной. Моя заслуга состоит в том, что я привлёк к сочетанию Монро+Белимов третью составляющую — методику Джеймса Гранта, созданную им для опытов по программированию сна. Если цифры не скандировать хором, не рисовать мелом на доске, а обозначить мигающими точками на экране, а перед этим применить «заставку»… Какая жалость, что Грант сейчас не с нами! Он наверняка придумал бы что-нибудь получше и понадёжнее. Все мы стоим на плечах гениев!

Вот с чем я пришёл в Проект. Остальное Вы знаете.

По поводу же дележа портфелей в столь любезном Вам «Всемирном Правительстве» от суждения воздержусь. Разве что предложат должность министра по отстрелу министров. Наша миссия — миссия самурая из фильма Куросавы. Деревня спасена, самурай уходит, не оглядываясь… Или нам этого мало?

Как Вам диски, которые я Вам передал? Успели оценить? Жаль, не хватает времени, чтобы закончить шестой. Поистине: обступили мя тельцы тучные мнози.

Дорожка 10 — «Рай»

Исполняет Алексей Хвостенко («Хвост»).

(3`12).

Первое исполнение знаменитой песни. Больше достоинств у этой записи нет, слушать «Хвоста» всерьёз трудно. Он хрипит, но, увы, не так, как Вэйтс. И все мимо нот, мимо нот…

Воскресенье, 17 августа 1851 AD. Восход солнца — 7.27,

заход — 17.22. Луна — III фаза, возраст в полдень — 19,7 дня.

С прибытием нашим в Талачеу, привычный и несколько монотонный ритм караванной жизни, от стоянки, до стоянки, от одного вражеского налёта до следующего, сменился неким подобием подзабытого бытия в крупном цивилизованном (!) городе. Талачеу — столица, центр большой округи, к тому же место пребывание главы государства. Разница же цивилизаций, здешней и европейской, заключается лишь в форме, но отнюдь не в содержании.

На местном рынке торговцы гортанными криками подзывают покупателей, отчаянно торгуются и норовят обмануть. Стража бродит по улицам, задерживая «подозрительных» (военное положение!), вечерами можно увидеть немало пьяных (!!!), а возле рынка легко обнаружить тех, кого мой Даймон называет «бомджи». И в довершение всего местная «светская» жизнь кипит, словно в центре Парижа.

С последним довелось столкнуться лично, ибо мы с мистером Зубейром были званы на приём к рундо. Отказываться, естественно, не следовало. Пришлось, оставив Мбомо улаживать хозяйственные дела, переодеться (а говорят, приличный костюм в дебрях Африки не нужен!), привести в порядок мою «библейскую» бороду, а заодно захватить подарки. К счастью, мой коленкор здесь весьма ценится. Европейские ткани в Талачеу не редкость (о чем ниже), но совсем другие.

Аудиенция была дана нам неподалёку от «дворца» (все та же хижина с «китайской» крышей-шляпой, чуть побольше прочих). Вождь и его приближённые восседали на шкурах, находившихся в центре круга диаметром в тридцать шагов. Круг этот несколько возвышается над уровнем окружающейся почвы, являя собой нечто вроде постамента. Нам принесли циновки, на которых и довелось сидеть. На корточках, разумеется.

Здешнего рундо зовут Калимбота. Это ещё нестарый человек, полный, вислощекий, весьма говорливый. Весь его наряд состоял из байковой юбки зеленого и красного цветов (!) и многих фунтов разнообразных украшений. Между прочим, в обмен на наши с Рахамой очередные дары, нам была пожалована именно байка, несколько рулонов. Мистер Зубейр пояснил: рундо намекает этим на свою причастность к делам «большого мира». Дескать, и мы — не дикари, в байке ходим.

Мой коленкор всем явно понравился.

Сама аудиенция — мечта этнографа. Хотя мы с Рахамой понимали здешнее наречие (оно не слишком отличается от макололо), каждую фразу хор приближённых повторял четыре раза. Выступающие то и дело наклонялись, поднимали с земли горсти песка (!) и принимались усердно тереть верхнюю часть рук и грудь. Сие означает приветствие и уважение к собеседнику. Я предпочёл растирать свой костюм пустой ладонью. Кажется, обошлось. Наконец, нам, как будущим союзникам в войне, был продемонстрирован парадный меч Калимботы. По виду он очень старый, широкий, сделан из обычного местного железа. Длина его около 18 дюймов, ширина — чуть более 3-х.

Каждой столице — свой Букингемский дворец!

О делах, как и полагается на таких приёмах, почти не говорили, и я начал откровенно скучать. К счастью, все длилось недолго. Мы церемонно попрощались, но мистер Зубейр не ушёл, а направился прямиком по «дворец». После официальной аудиенции рундо звал его для приватного, на этот раз серьёзного, разговора.

Я посчитал себя свободным — и жестоко ошибся. Меня, как спутника и «компаньона» Рахамы, тоже пригласили на беседу. Но не к вождю, а к его супруге, у которой имелась своя «китайская» хижина неподалёку от «дворца». Так я познакомился с леди Ньямоаной. Тут и начались сюрпризы.

Я невеликий пуританин и сноб, в нынешнем лондонском «свете» чувствую себя медведем из родной Шотландии. Но все-таки и меня несколько поразило, когда я передо мной предстала молодая, очень высокая и стройная женщина, совершенно обнажённая, зато в ярко-красной раскраске, покрывающей все её тело. Наготу умиряли лишь многочисленные украшения и амулеты, перечислить которые весьма затруднительно. Я, конечно, знал, что отсутствие одежды и окраска из охры — привилегия здешней знати (простолюдины ходят в набедренных повязках и красят только лицо), но когда перед тобою — красивая молодая дама…