Дайсё-ян. Книга первая

«Какого хрена?!» – вертится на языке единственная приемлемая моменту фраза. – «Перечень совершенно невероятных фактов на «вики» выглядит как дурацкий розыгрыш. Если бы я собственными глазами не увидел, как она изменяет цвет глаз и волос, ни за что бы не поверил в эту чушь. Да и это – ещё не показатель достоверности. Фокусники и не на такие трюки – мастера.

Единственное, что выглядит наиболее достоверно, на фоне остального бреда, это – её состояние. Хотя, и тут скромностью не пахнет. Получается, непонятно с какими целями мною заинтересовалась мультимиллиардерша с экстраординарными способностями? Зачем ей невзрачный, на её фоне, Юркин? Песни писать? Она, самостоятельно может натаскать их столько, из моего мира, сколько захочет. И переводчик ей не нужен. Наверняка, не меньше моего, языков знает. А больше, я ничего не умею, кроме как создавать проблемы окружающим. Скучная жизнь? Захотела нервы пощекотать? Уже теплее. Только, обломится. Не хочу я в её игры играть.

Может, внезапный приступ филантропии? Как–никак, соотечественники. «Я вас всех так люблю…, так люблю…, но деньги – больше». Мой последний приступ человеколюбия завёл меня в долговую яму в двадцать миллионов долларов. Так что, любить людей лучше на расстоянии. Целее деньги будут.

А это, случаем, не дело рук ГуаньИнь?» – пытаюсь я свести концы с концами. – «Заслала сюда, наделила плюшками. А ерунда про генетические эксперименты – так, для отвода глаз. Теперь, посылает её мне, в усиление»

«Может», – приходит мне на ум ещё одна «гениальная идея», – «В её теле тоже парень? Например, тот, с заставки? Решил выручить, по братски…» – поднимаю взгляд на безмолвствующую девушку, критически осматриваю… – «Нет, не похожа она на парня, впрочем, как и я, в теле ЮнМи»

– Тебя тоже Богиня перенесла в этот мир? – спрашиваю её, перестав тянуть «кота за хвост», и начав, по привычке, с самого дурацкого вопроса. Люблю я собеседника озадачить, есть грех.

– Богиня? – удивлённо смотри на меня девушка. – Какая богиня?

«Упс. Вот это озадачил... Она же не знает подробностей переноса, сама говорила!»

Рассказываю Маше историю попадания в этот мир, не забыв упомянуть про свои дары. Так, попонтоваться ради. Не всё ей одной, крутизной хвастаться.

Маша внимательно слушает меня, не перебивая, затем, когда я заканчиваю рассказ, произносит:

– Спасибо, что рассказал мне. Пожалуй, это самое удивительное, в твоей истории. Я, пока воздержусь от комментариев, мне нужно осознать это в спокойной обстановке. – Она поднимает на меня взгляд своих изумрудных глаз.

– Но, меня точно, никто сюда не переносил. В сознательном возрасте, по крайней мере.

«Ага» – думаю я, – «хоть чем–то тебя можно удивить. И вопрос, насчёт парня с заставки отпадает сам собой. Если захочет, потом сама о нём расскажет»

Мария рассказывать не спешит. Наоборот, меняет тему разговора. В нужном мне направлении. Не просто так же она приехала.

– Ты отказался от помилования?

– Да. Это помилование совершенно не то, чего я хочу. Выглядит, как подачка. Мне же, нужно чтобы с меня сняли обвинение в дезертирстве. На основании цепочки противоправных решений, приведших к этому обвинению. Мне нужно обелить своё имя перед международной общественностью, которая, в дальнейшем, будет интересоваться моей биографией. Как автора и исполнителя хитов. А в этой стране я больше не останусь. Хватит с меня корейского гостеприимства.

Мария кивает, соглашаясь с моими словами.

– А остальные иски? Что ты будешь делать с ними?

– Пытаться прогнуть местную судебную систему. По возможности. У меня нет двадцати миллионов долларов на погашение исков, – отвечаю девушке. – А если бы и были, отдавать их, считаю, глупой идеей.

– Это так принципиально для тебя, биться за мелочи, когда на кону стоит гораздо большее?

– Маша, на кону всегда стоит что–то большее. Но, именно из мелочей это большее и состоит. Из мелочей, за которые мы бьёмся каждый день!

– Я не совсем об этом спрашивала, но я тебя поняла.

Девушка опускает взгляд вниз, на свои колени, прикрытые платьем, проводит ладошкой по ткани, смахивая какую–то пылинку, и снова смотрит на меня.

– Серёжа, я пойму, если, согласно своим принципам, ты откажешься принять предложение, которое я собираюсь тебе озвучить. Но прошу, не отказывайся сразу. Я пытаюсь тебе помочь.

– Я открыт к любым предложениям, – удобнее устраиваясь на кровати, предлагаю девушке переходить к сути.

– Отлично, – говорит она, – моё предложение идёт пакетом. В нём всего два пункта, но отказ от любого автоматически аннулирует нашу договорённость. Продолжать?

Киваю девушке.

– Во–первых, соглашайся с исковыми требованиями, по возмещению материального ущерба. Не доводи до суда. Я выплачу все твои долги. Во–вторых, я вытаскиваю тебя из тюрьмы. Устраивает?

– Ты готова отдать за первого встречного такую сумму? – не спешу я соглашаться с её предложением. – Отдать, считай, мошенникам, желающим заработать за чужой счёт. Ты ничего не напутала в своём стремлении помочь?

Мария откидывает голову назад, поднимает руки, со сжатыми в кулачки пальцами, над головой, тянет их вверх, выгибает спину, от чего, на её груди, отчётливо проявляются два симпатичных холмика, до того, частично скрытых платьем свободного кроя, а подол её платья неумолимо ползёт вверх, всё больше оголяя ноги девушки.

Потягушки.

Усилием воли заставляю себя отвести взгляд от демонстрирующей гибкость тела, грацию и оголившиеся, по воле неприлично задравшегося платья, бёдра девушки, и сосредоточится на разговоре. Мария же, добившись нужного эффекта, заканчивает свои зевательно–потягушечные упражнения и быстро возвращает всё на место. И осанку, и ладони на коленях и своевольный подол. Переводит взгляд на меня и отвечает на вопрос:

– Серёжа, это – всего лишь деньги. Для меня – ничтожная сумма, а для тебя – балласт, от которого нужно избавляться как можно быстрее.

Не спорю. Неизвестно, насколько затянутся суды, какие решения будут по ним вынесены. Вряд ли, с такими долгами я смогу выехать из Кореи. А если и смогу, это всё останется на маме, которую могут обязать платить за несовершеннолетнюю беглянку. Какими бы не были принципы, но, что я там регистраторше в тюрьме, однажды говорил? – мир меняется! И если, мой отказ от помилования – считать за стратегический шаг, то сейчас, тактически верно будет соглашаться с предложением. Всё равно, в долгу не останусь. Обязательно верну всё, до цента.

– Хорошо, – произношу я вслух, а мысленно соглашаюсь я с первым пунктом «плана», – как ты меня собираешься вытаскивать из тюрьмы? Устроишь побег? Боюсь, я дальше охранника не уйду. Сил не хватит.

– Для побега есть другие пути, – обнадёживает меня девушка. – Давай, я, сначала, обрисую тебе диспозицию.

У меня есть два способа вытащить тебя из тюрьмы. Первый – легальный. Через суд. Он долгий и сложный. В моей корпорации целый отдел великолепных юристов, способных решать любые судебные споры. И я, собираюсь натравить лучших из них на твоих обидчиков. Если же, таковые, в компании, по какой–то причине, не найдутся, привлеку адвокатов со стороны. Адвокатов с мировым именем, а не здешних кривляк. – Мария корчит рожицу, и пренебрежительным взмахом руки указывает куда–то за окно, видимо, выражая таким образом, своё отношение к Южнокорейской фемиде.