Дайсё-ян. Книга первая

На ней, сегодня, снова белое платье, только не изо льна. Верхняя часть, до талии, подчёркивает её великолепную фигуру, а нижняя – свободно струится небольшими, вертикальными складочками вниз. В волосах спрятался ремешок, а на ногах красуются босоножки.

Любуюсь линиями её фигуры, потом поднимаю глаза на электронные часы, на стене. Фокусируюсь на цифрах и замираю, не в силах отвести взгляд. «17:51». До окончания приёмных часов остались считанные минуты. Затем, всех посторонних выгонят из палаты.

Маша это замечает.

– Что случилось, Серёж? – с тревогой в голосе спрашивает она у меня.

Объясняю.

Она ободряюще улыбается.

– Я ещё навещу тебя, когда у нас будет больше свободного времени!

Мотаю головой в отрицательном жесте.

– Меня завтра переводят обратно, в тюрьму. Не будет больше никаких свободных посещений.

– Что же нам делать? – спрашивает она. – Я уже всё подготовила. Набрала группу адвокатов, договорилась об отзыве всех исков, включая последний, от журналиста, заплатила по ним. Нам осталось только обсудить детали твоего скорейшего освобождения.

Задумываюсь, закрывая глаза, и воспоминания не заставляют себя ждать:

Полицейская, заставляющая подписать бумаги, карантин, камера на двадцать человек и совершенно пустые глаза сокамерниц. Столовая и отвратительная баланда, которую местные, почему–то, называют едой. Швейный цех и монотонная доводящая до исступления работа. День за днём. Суровые охранницы, готовые «приласкать» дубинкой за просто так и одиночка. Пять долгих лет… – «Господи, за ЧТО мне это? ПЯТЬ ЛЕТ. Это смерть».

Тело парализует накатившим ужасом. Пытаюсь вздохнуть, но мои лёгкие почему–то, отказываются принимать в себя воздух, а гортань сжимает спазм. Задыхаюсь.

Девушка, увидев, что со мной творится что–то неладное, садится на кровати, выпрямляясь, кладёт свои ладони на грудь ЮнМи, в районе ключиц, и заглядывает той в глаза. От её ладоней исходит ощутимый жар.

– Дыши, – шепчет она.

Меня отпускает. Громко втягиваю в себя воздух, пытаюсь восстановить сбившееся дыхание, а Маша убирает ладони…

…Пытается убрать, потому что, я вцепляюсь в них – словно утопающий в соломинку – смотрю ей в глаза. Меня всё ещё не отпускает ужас, накативший пару минут назад.

– Маша, забери меня отсюда! Пожалуйста! – с мольбой в голосе обращаюсь к ней. – Куда угодно! Я умираю здесь! – шепчу ей. Или, кричу? Или, это мой разум бьётся в истерике?

Девушка осторожно высвобождает свои руки из моих. Видимо, я слишком сильно их сжал, причиняя ей боль. Но, полный беспокойства, взгляд своих изумрудных глаз, не отводит.

– Ты уверен, что хочешь пойти этим путём?

– Уверен! – Я не колеблюсь. – Веди!

Теперь, уже Маша берёт меня за руку и крепко держит. Не вырвешься. А вокруг происходит что–то необъяснимое. Воздух, вдруг, начинает уплотняться, а мигающая точка на часах внезапно застывает. «17:52» – показывают часы. От пальцев девушки исходит, пробирающий до костей, холод.

– Не отпускай мою руку, – шепчет она. – Пошли.

Мария встаёт с кровати и тянет за собой. Не сопротивляюсь. Встаю следом, иду за девушкой. Ощущение, будто плыву сквозь жидкий кисель.

Мы подходим к двери. Воздух, всё так же густ, а время стоит. Маша поворачивается ко мне и спрашивает:

– Твои вещи в тюрьме?

– Да, – отвечаю ей. – Там флешка с книгой, одежда и личные вещи. Синтезатор отдали моим родным.

– Хорошо, – говорит она. – Знаешь где именно? Можешь представить то место?

Выуживаю из памяти нужную картинку.

– Да, представил.

Наверное, стоило бы удивиться. Происходящее походило на сцену из какого–нибудь мистического фильма. Так бы я и поступил – удивился. Но, после встречи с богиней, я готов поверить в любую чертовщину. В том числе, творящуюся, в этот момент, на моих глазах.

Мария поворачивает дверную ручку, толкает дверь. Та открывается, прямо в тюремный склад, где хранятся личные вещи отбывающих наказание девушек. Ну, как склад. Большой кабинет, в котором, вдоль стен стоят стеллажи. На стеллажах коробки с вещами. К каждой коробке приклеен стикер с именем арестантки. Всё наглядно. Входим внутрь, Маша закрывает за собой дверь. Меня, при этом, не отпускает. Указываю на камеру в углу комнаты, под самым потолком. Девушка пожимает плечами, мол, – не страшно. Ну, не страшно так не страшно.

– Не прикасайся тут ни к чему, – предупреждает она. Пока я это не возьму в руки.

– Хорошо, – отвечаю ей.

Быстро обходим помещение, пока не натыкаемся на нужную коробку, на наклейке которой написано «Пак ЮнМи». Маша снимает коробку со стеллажа, и прижимает к груди.

– Открой, – просит она.

Свободной рукой – за вторую меня всё ещё держит девушка – снимаю с коробки крышку. Прямо сверху, на пакете с одеждой валяется знакомая флешка. Выдыхаю. Не ожидал я, увидеть её в коробке. Скорее, пришлось бы «шариться» по столам, в кабинете нынешнего директора учреждения.

Закрываю коробку, и Маша тянет меня обратно к выходу. Берётся за ручку, толкает.

«Дверь же внутрь открывается!» – приходит внезапная мысль. Но, девушку это не останавливает. Дверь распахивается, и мы снова оказываемся в больничной палате. Смотрю, как Маша, устроив коробку, которую, всё ещё держит прижатой к груди, подмышкой, протирает дверную ручку подолом своего платья, со стороны, на которой осталась моя тюрьма. После чего, закрывает дверь.

Поднимаю взгляд на часы. На них всё ещё «17:52».

– Дальше, ты пойдёшь один, – обращается ко мне Маша. – Мне необходимо вернуться обычным путём. Чтобы снять с себя подозрения.

«Правильно. Если она исчезнет из палаты вместе со мной – это прямо укажет на неё, как на организатора моего побега. А так, ну сбежала пациентка и сбежала. Без посторонней помощи. А Машу все видели, в одиночку возвращающейся из палаты. Какие к ней претензии?»

– Камеры в тюрьме – уверена, что с ними не будет проблем? – спрашиваю её.

– Камеры сейчас не работают, - отвечает она, – не беспокойся об этом.

«Ну, на нет и правосудия нет» – Киваю ей.

– На той стороне мой дом, – говорит она, вновь берясь за дверную ручку. – Там, тебя встретит Карл – мой дворецкий. Он предупреждён и поможет тебе устроиться. Я прилечу, примерно, в течение следующих суток. Дождись меня.

Улыбаюсь ей. Куда я денусь?

– Хорошо, я готов.

Маша снова открывает дверь, толкает меня внутрь, при этом отпуская мою, изрядно заледеневшую, ладонь и сразу закрывает дверь. Перед собой.

Я остаюсь в одиночестве.