Даю тебе честное слово

– Я собирался это сделать, но ты всегда меня опережаешь, – сказал Макс, наваливая себе лапши на тарелку.

– Собирался. Собирался, собирался! Как это нам знакомо! Завтра я приготовлю список дел, которые нужно сделать. Если уж ты покупаешь для дедушки, то сможешь и для всех нас.

Макс пообещал все исполнить. В этот момент никто и ничто не могло испортить ему настроения. Он предвкушал вечер в кино с Йенни.

7

На следующий вечер старик к приходу Харальда заснул самостоятельно, не дав повода налить успокоительный глоточек. Но в воскресенье вечером при появлении сына он снял наушники, предоставленные Харальдом из личных вещей, и жалобно посмотрел ему в глаза:

– Sic transit gloria mundi, вот так проходит слава мира! Сегодня у меня как-то нехорошо на душе.

– Рюмочка коньяку, и мир снова станет лучше, – предложил Харальд, заманивая старика уже наполненной рюмкой.

– Поставь на ночной столик, – сказал Вилли Кнобель. – Я дождусь окончания новостей.

Решив главный для себя вопрос, старик снова нацепил наушники и потерял всякий интерес к посетителю. Харальду ничего не оставалось, кроме как выйти, хотя он предпочел бы, чтобы старик осушил рюмку в его присутствии. Прежде чем забраться в постель, Харальд все-таки заглянул к отцу в больничную комнату через открытую дверь. Внутри было удушливо и темно, отец дышал глубоко и, по-видимому, крепко спал, насколько можно было догадаться без света. Похоже, что его план действовал. Tabula rasa [21] , подумал Харальд. Кое-что из латыни и он знал. Как там заканчивается «Король Фуле»? «И больше не пил он».

21

Чистая доска (лат.).

На следующее утро Харальду предстояло выйти на работу пораньше, так как у него была назначена встреча в одном из ближайших районных центров. Он весьма удивился, застав Макса на кухне за приготовлением завтрака. На святом для Петры серебряном подносе были чашка кофе, булочки с мармеладом, молочник, сахарница, солонка и сваренное яйцо.

– Для дедушки, – с ходу пояснил Макс. – В последнее время он явно стал поправляться, потому что уплетает чуть ли не больше меня.

«С этим теперь покончено, – думал Харальд. – Надеюсь, никто не сможет добудиться его к этому завтраку. И все же неплохо бы увеличить дозу. Если Макс сейчас обнаружит мертвое тело, как будущий медбрат по уходу за престарелыми, он должен справиться».

Харальд сунул яблоко в портфель и вышел из дому.

Петре особенно спешить было некуда, лавка открывалась только в девять. Перед уходом она успела встретиться с сестрой Кримхильдой, не услышать которую было просто невозможно. Но лучше уж так, чем манера Йенни бесшумно подкрадываться.

– Мой сын сегодня купит флисовые костюмы, – успокоила она санитарку. – Я думаю, они бывают в продаже в «Санитарном доме».

– В любом приличном магазине белья, – ответила сестра и тяжелой поступью отправилась на второй этаж.

Вилли Кнобель лишь надкусил булочки, а к яйцу даже не притронулся. На стук в дверь он прорычал:

– Domina ante portas! [22]

Санитарка взяла поднос с ночного столика:

– Вы почти ничего не поели! Нет аппетита? А что это за рюмка здесь?

Он покачал в ответ головой:

– Уберите ее. Она тут со вчерашнего дня. Ее оставил здесь мой сын. Сожалею, но мне сейчас надо на трон!

Пока старик мучился на стуле-туалете, сестра вывесила его простыню на балконных перилах проветриться, вынесла поднос и оставила в прихожей на сундуке из темного дуба. В конце концов она похвалила старика как малое дитя, запеленала в свежий подгузник, помогла облачиться в купальный халат и вдохновила пересечь комнату по диагонали с помощью ролятора.

22

Повелительница у ворот (лат.).

– Наверное, я вчера переел, – сказал в свое оправдание старик, на лбу у которого выступили капли холодного пота. – Мне что-то нехорошо.

Таким образом, он проворно оказался в своей постели и улегся, уставившись в потолок. Сестра Кримхильда пожелала ему скорейшего выздоровления, погладила по животу и попрощалась. В прихожей все еще лежал поднос с почти нетронутым завтраком. Не пропадать же коньяку, решила она, и опрокинула рюмку с остатками.

Ближе к обеду Макс поинтересовался у деда, чего бы тому хотелось. Недавно он открыл для себя в супермаркете широкий выбор всевозможных полуфабрикатов.

Ему искренне хотелось доставить дедушке радость. В конце концов, только благодаря деду он познакомился с Йенни. Во время трогательной сцены в фильме она схватила его руку и больше не выпускала.

– Парень, я думаю, сегодняшний обед лучше пропустить, – сказал дедушка. – Я не совсем хорошо себя чувствую. Пожалуй, я вздремну еще часок.

Для Макса это было даже лучше. За это время он мог бы съездить за флисовыми костюмами и подкупить зарекомендовавшего себя пудинга в стаканчиках. Эта штука, кажись, сама лезет в рот. Вернувшись из магазинов, Макс нашел деда в легком замешательстве:

– Ильза здесь еще ни разу не была, – сказал дед. – Наверно, опять ищет свою кошку.

Максу было нечего сказать.

– Непросто ей, моей Ильзе, – продолжал дед. – Она любит своего тигра и в то же время любит птичек. Это добром не кончится!

– Дедушка, птиц вокруг немерено. Если кошка и слопает воробья, то мир не рухнет.

Остаток дня Макс провел за компьютерными играми. Правда, его мысли все это время витали далеко – он думал о Йенни. Его отец в то время тоже неотвязно думал о другом человеке. Призвав к себе Макса, он как бы между прочим осведомился о здоровье старика.

– Он как будто немного спятил и спрашивает о бабушке, – доложил Макс. – И еще у него сегодня в виде исключения плохой аппетит. Но тебе не стоит беспокоиться, он совсем безобидный.

Харальд постарался подстроить так, чтобы войти в дом одновременно со светловолосой санитаркой. Он заранее радовался тому, что еще раз подпадет под ее лучистое обаяние. И даже чуточку досадовал, что в скором времени она перестанет к ним заходить. Старик, по-видимому, был здоров как бык, если успокоительная рюмашка с его специальной приправой вызвала у него всего лишь слабые приступы галлюцинаций и потерю аппетита. Однако хоть Харальд и был отчасти раздосадован отсутствием результатов коньячного метода, это обстоятельство ни в коем случае не могло вынудить его сложить руки.

Санитарка, естественно, не могла каждый раз приходить минута в минуту. Пациенты то и дело срывают график: кого-то надо искупать, кого-то обмыть, иной раз поговорить с родственниками или помочь в кормлении. С другой стороны, иные верные клиенты неожиданно выпадают из списка, потому что могут внезапно оказаться в больнице, а то и на кладбище. Как бы то ни было, когда Харальд подходил к дому, припаркованного служебного автомобиля санитарки он не увидел. Но не ходить же ему в самом деле вокруг, поджидая Йенни! И что подумает Петра? Она и без того в последнее время на взводе, и палец в рот ей лучше не клади.

Наконец входная дверь тихо отворилась. Отец и сын разными путями бросились в прихожую, чтобы поприветствовать ту, которую оба страстно желали видеть.

Йенни заливалась слезами.

Повинуясь первой реакции, Харальд обнял молодую женщину за плечи, чтобы утешить. Макс беспомощно стоял рядом.

– Выкладывайте, что случилось? – сказал Харальд. – Совсем вымотались? Может, вам срочно нужен отпуск?

Йенни продолжала всхлипывать.

– Кримхильда, – вырвалось у нее.

– Что с ней?