Даже не мечтай!

Когда волк принес из села полуистлевший кожаный саквояж, Иссиэль почувствовал, как глухо бьется его сердце. Улика была закопана на кладбище, рядом с телом погибшей жрицы Саты. Оборотень получил свою награду и ушел, а лорд провел несколько часов, разбирая символы, когда-то украшавшие толстую воловью кожу, из которой был сшит саквояж. Теперь он знал, в каком Доме жила Галия, но собирался рассказать ей об этом только при личной встрече.

Из всех снадобий и инструментов в саквояже уцелела только небольшая книга, да и то потому, что была написана на превосходном пергаменте, все остальное стало хламом. Положив книгу в корзинку, единорог ждал реакции и дождался.

Вместо Галии его встретила жрица и провела серьезную беседу. Обрисовала перспективу грядущей войны, потребность долины в хорошем лекаре, а потом потребовала договориться с кузнецом:

— Пусть изготовит все инструменты, которые есть в книге, даже самые сложные. Стали дорогой пусть не жалеет, и серебра доброго! — наставляла единорога старушка. Потом вдруг резко сменила тему: — девочка через недельку выйдет, отвези ее к родне.

— Что? — Иссиэль впал в недоумение, — нам же ее как жертву отдали! Теперь она принадлежит долине!

— Мальчик-мальчик, — старая жрица покачала головой, — ты хочешь привязать ее, забывая, что человек сам решает, где ему лучше. Если ее будет манить неведомый дом, она зачахнет, как цветок без воды. Подумай об этом, и поторопись. Тучи уже сгущаются.

Иссиэль нахмурился, так и эдак поворачивая слова матушки. Когда-то она немного учила его, и эта учеба помогла ему спасти Блекрайна, а еще обратить внимание на манеры Галии. Он знал, что порой жрице ведомо больше, чем она говорит и со вздохом спустился с холма, обернулся и поскакал к дому кузнеца. Заказать инструменты он может в любом случае, сгодятся как прощальный подарок девчонке.

Следующая неделя для единорога оказалась не легче предыдущей. Продолжался сенокос, начался сбор ягод, мужчины требовались в поле, а им приходилось патрулировать тропы, ведущие в долину. Блекрайну стало лучше, но черный единорог по-прежнему мало ел и не выходил из замка.

Кузнец принял заказ, но честно сказал, что сейчас много времени отнимает ремонт кос, вил и рогатин. Да и стали маловато, нужно особенную, метеоритную, хотя, тут кузнец усмехнулся:

— Рог единорога тоже подойдет!

Иссиэль вопросительно поднял брови, и мастер пояснил:

— Большие ножи конечно стальные лучше, а вот эти лопатки, скребки, шила, лучше из рога делать. И стерильно и прочно и рука не устанет. Иссиэль промолчал, а на следующий день заглянул в кузню и поставил на верстак небольшой сундучок. Мастер открыл шкатулку, оценил ровную стопку белоснежных отростков и присвистнул:

— С первого оборота копил?

— Почти, — сухо ответил воин.

— Будут твоей крале инструменты, да такие, каких и служители Саты не видывали.

Иссиэль только кивнул. Его мучили страшные сны, в которых Галия падает в глубокую пропасть, а он не успевает ее поймать. Между тем волк, отправленный в город, успел разузнать, что отец, брат и прочие родственники девчонки живы, и даже до сих пор живут и служат в том же Доме. Только уверены, что девочка погибла вместе с матерью. Так что Галию никто не ищет и не ждет.

В конце недели Иссиэль принес корзинку в храм, и чувствуя, как подгибаются ноги и слипаются глаза, присел у стены, прислонился спиной к шероховатому, уже нагретому солнцем камню и задремал.

Проснулся, когда дернулась нога, опускаясь на траву. Рядом уперев подбородок в колени, сидела Галия.

— Добрый день! — немного скованно поздоровался Иссиэль.

— Добрый день, — девчонка смотрела на него иначе. Спокойнее что ли, или мудрее. — Матушка Мельдина сказала, что вам удалось отыскать моих родных.

— Удалось, — мужчина не улыбался, его не радовало то, что он должен был сказать: — вожак отпустил меня, чтобы я отвез тебя в Дом святой Саты, в котором ты родилась.

— Сегодня? — девчонка взволнованно вскочила.

— Завтра, — успокоил ее мужчина, — нужно взять с собой чистую одежду и припасы, путь не близкий.

— Хорошо, — Галия улыбнулась, а потом вдруг совсем по-девчоночьи фыркнула: — а я вспомнила, как меня зовут, и сколько мне лет!

— Вот как? — единорог с трудом сдержал улыбку, — и сколько? Пять? Или все же десять?

— Восемнадцать! — торжественно провозгласила она в ответ и уточнила: — а зовут меня Лилия.

— Поздравляю с обретением имени, — сказал Иссиэль. Вообще имена погибшей служительницы и ее дочери волк ему уже назвал. А вот возраст… — Но ты уверена, что тебе уже восемнадцать?

Девчонка кивнула:

— Уверена, матушка Мельдина подтвердила, она сказала, что служительницы Саты начинают работать с двенадцати лет, и до четырнадцати не покидают дом, потому что еще мало знают. Раз мать взяла меня с собой, мне уже исполнилось четырнадцать.

— Отлично, — Иссиэль кивнул, — завтра утром я за тобой зайду.

Весь остаток дня единорог метался по замку, улаживая дела так, чтобы уехать на неделю, а когда зашел перед сном в комнату Блекрайна, чтобы проверить подопечного, услышал тихое, но упорное:

— Я поеду с вами.

— Блек! — изумленно воскликнул мужчина, — я уже договорился с Кханом, он присмотрит за тобой, а через неделю я вернусь.

— Я поеду с вами, — снова повторил подросток, пряча лицо под смоляными локонами.

Иссиэль задумался и неожиданно не увидел в этой идее ничего противоречивого. Парень исчезнет из замка, в котором кто-то продолжает попытки его убить. Прогуляется, побудет на солнце, а тем временем волк присмотрит за теми, кого взволнует сие обстоятельство. Да и для репутации Лилии будет лучше, если она поедет не одна.

— Хорошо, собери чистую одежду, и самое необходимое на неделю. О еде я позабочусь.

Иссиэль вышел, и торопливо отправился к леди Вайолет, чтобы увеличить запас продуктов и взять с собой телегу. Конечно два благородных единорога легко увезут одну худенькую девицу куда угодно, но в мире людей стоит скрыть свою природу.

На рассвете из замка выехала крепкая телега запряженная парой приземистых лошадок. Блекрайн сонно таращился, сидя рядом с лордом Иссиэлем. Для маскировки мужчины оделись очень просто — кожаные камзолы, кожаные штаны, некрашеные полотняные рубахи и простые фетровые шляпы. Не то торговцы, не то мелкие помещики.