De Conspiratione / О Заговоре

Остается лишь подписаться под словами Монтеня де Понсена, автора работы «Тайные силы революции»: «Революция 1789 года не была ни самопроизвольным движением против “тирании” старого порядка, ни искренним порывом к новым идеям свободы, равенства и братства, как в это хотят нас заставить верить. Масонство было тайным вдохновителем и в известной степени руководителем движения. Оно выработало принципы 1789 года, распространило их в массах и активно содействовало их осуществлению» [189] . 69 военных лож по сути парализовали репрессивные возможности власти в самом начале восстания. Другое дело, что со временем процесс вышел из-под контроля лож, что сами ложи далеко не были едины, но это и есть История, иначе не бывает. Как не бывает и неорганизованных революций. Как не бывает революций без кризисных ситуаций. В то же время далеко не всякая кризисная ситуация разражается революцией. Это уже после революции историки post hoc выводят революцию из неких предпосылок — так, будто они сами по себе порождают ее. Если бы это было так, то вся история была бы чередой революций, но в реальности кризисных условий много, они довольно часто встречаются, а революций далеко не так много и они относительно редки. Значит дело не только в предпосылках и даже не в кризисе — кризисе системы, но и в субъекте — конструкторе кризиса и (более или менее) «властелине революционных колец»; правда, эти кольца порой свиваются в петлю на шее властелина, но это уже издержки истории, ее коварства.

189

Цит. по: Нечаев С.Ю. Масоны и «Великий Восток». М.: Вече, 2007. С. 42.

Во Французской революции мы также видим активные действия континентальных лож, ориентирующихся на Великобританию. Недаром мечтой тех, кто на самом верху провоцировал вызвавший цепную реакцию политический кризис было установление в стране монархии по образцу той, что сконструировали в Англии в 1688 г. [190] Однако у тех, кто эту «кашу» во Франции «заварил вполне серьезно», были другие планы. Для одних это было установление республики по масонским лекалам («свобода, равенство, братство»), для других, тех, что из-за Пролива, — максимальное ослабление государственного строя и экономики Франции. Поэтому на конституционной монархии процесс не должен был остановиться, тем более, что он к тому же начала развиваться и по своей логике — по логике массовых процессов, выходя из-под контроля субъектов-планировщиков и порождая новых субъектов. Нужно было, чтобы хаос, или, как писал И. Тэн, анархия, дошел (дошла) до предела и начал (начала) пожирать себя и своих творцов, возвращаясь сначала к состоянию управляемого хаоса, а затем — революционного порядка.

190

Tulard J. Les r'evolutions. De 1789 `a 1851. P.: Fayard, 1985. P. 66.

Хотя в разгар революции планировщики — банкиры Франции и Швейцарии, британская спецслужба, странный союз иезуитов и иллюминатов — пытались рулить ходом событий, и во многом, особенно в среднесрочной перспективе, им это удалось, более результативным их воздействие было в создании кризисной ситуации и «запуске» революции.

Так, в 1786 г. швейцарские банкиры и британское правительство одновременно нанесли финансово-экономический удар по Франции, имевший целью вызвать или хотя бы приблизить взрыв. Питт оказывал давление на Людовика XVI, чтобы тот отказался от протекционистских мер, защищавших французский рынок от британских товаров. Людовик сопротивлялся и в ситуации нехватки финансовых средств обратился к банкирам. Однако континентальные банкиры, возглавлявшиеся на тот момент швейцарцами (связка Сити — Швейцария — Венеция, в которой Швейцария была связующим звеном), отказали Франции в кредите, подталкивая ее к уступкам. В результате Людовик был вынужден подписать невыгодный договор с Великобританией, который развязывал ей руки в торговой войне с Францией.

Королю также пришлось назначить швейцарского банкира Неккера министром финансов, который еще более ухудшил финансово-экономическую ситуацию. Неккер был родом из Женевы, где его отец, уроженец Бранденбурга, профессорствовал и откуда его семья переехала на непродолжительное время в Англию. Из Англии Неккер явился в Париж без гроша в кармане, но уже через несколько лет нажил состояние, равное владению несколькими провинциями [191] . Живя в Париже, имел тесные контакты с энциклопедистами (через салон жены) [192] . С 1776/77 по 1781 г. возглавлял Королевскую казну. В 1781 г. король его прогнал, но в 1788 г. вернул в качестве главы финансового ведомства. Именно Неккер настоял на том, чтобы представителей третьего сословия на Генеральные штаты было созвано вдвое больше, чем представителей других сословий. Вскоре король опять отправил Некера в отставку, в ответ была развернута мощнейшая информационно-психологическая кампания, в которой Неккер был представлен финансовым гением, защищавшим интересы бедноты и якобы именно из-за этого его изгнал «злой король». Собственно, эта пропагандистская кампания и стала непосредственным поводом к восстанию.

191

La Haute Finance et les R'evolutions. Num'ero sp'ecial. Lectures francaises publi'e sous la direction de Henry Coston. Rennes.: Imp. R'eunies, 1963. P. 54.

192

Fur'et F., Ozouf M. et collaborateurs. Dictionnaire critique de la r'evolution francaise. Acteurs. P.: Flammarion, 1992. P. 230.

На саму организацию «народного восстания» во Франции британцы выделили 24 млн фунтов стерлингов — эту цифру озвучил премьер-министр Уильям Питт. Лорд Мэнсфилд в Палате общин назвал «деньги, полученные на разжигание революции во Франции… хорошим вложением капитала». Великобритания с помощью своих континентальных (в данном случае французских) лож и французских финансистов вела самую настоящую финансово-экономическую войну против Франции, французской монархии. Удары, которые должны были обострить ситуацию и подтолкнуть революцию, наносились по двум направлениям: 1) была искусственно создана инфляция — напечатано 35 млн ничем не обеспеченных ассигнатов; 2) была искусственно создана нехватка зерна — зерно было скуплено и вывезено из страны. Все это порождало недовольство. К тому же велась самая настоящая информационно-психологическая война, наносились удары и по коллективному сознанию, и по коллективному бессознательному. В частности, мягкое правление Людовика XVI британско-масонская пропаганда представляла как жестокое; король и королева всячески дискредитировались (история с «ожерельем королевы»).

Наконец, весьма активным образом уже во время самой революции во Франции, особенно в Париже, активно действовала британская разведка — как британские агенты, так и их местные «помощники». На основе документов историк О. Блан написал интересную работу о роли спецслужб Великобритании во Французской революции вообще и во время террора в частности. Название — «Люди из Лондона. Тайная история Террора». Вторая глава книги называется «Люди из тени» — игра слов: «Les hommes de l’hombre» («Люди из тени»), «Les hommes de Londres» («Люди из Лондона»), В 1792 г., пишет Блан, британская разведка направила во Францию агентов с целью дестабилизировать политическую ситуацию с помощью раскручивания спирали насилия [193] . Среди организаторов и неистовых творцов террора были хорошо проплаченные агенты Лондона — прямые и влияния [194] , причем британцы работали и с «белыми» (роялисты) и с «красными» (эбертистами).

193

Blanc О. Les hommes de Londres. Histoire secr`ete de la Terreur. P.: Albin Michel, 1989. P. 41.

194

Там же. P. 57.

Все это лишний раз свидетельствует о наличии тройного субъекта (или трех субъектов), которые, оседлав законы исторической ситуации, запустили по «схеме Дюпора» революционный процесс во Франции и пытались контролировать его. Это прежде всего банкиры. Как писал Ривароль, 60 тыс. капиталистов (имеются в виду финансисты и денежные спекулянты) и «кишмя-кишащие агитаторы решили судьбу революции» [195] . Это, далее, масонские ложи. Это, наконец, часть британского истеблишмента и его орудие — спецслужбы. Против такого трехглавого «змея-горыныча» Людовику XVI и его Франции устоять было почти невозможно.

195

Цит. no: La Haute Finance… P. 52.

Как выяснилось, невозможно оказалось выстоять против этого субъекта и Наполеону, против которого британцы и европейские банкиры с помощью континентальных лож сколотили коалицию, ударной силой которой стала Россия. Перед нами все та же коалиционная модель, которую британцы впервые «по всей строгости» протестировали в Девятилетней войне против Франции Людовика XIV. Союз Франции и России на рубеже XVIII–XIX вв. был таким же кошмаром для британцев, каким стал возможный союз Германии и России на рубеже XIX–XX вв. Реальность русско-французского союза в самом начале XIX в. весьма напугала британцев. 24 декабря 1800 г. произошло покушение на Наполеона на улице Сен-Никез, однако его экипаж ехал быстро и взрыв произошел, когда Наполеон был вне опасности. Было убито 12 человек и ранено 28. Наполеон обвинил во всем революционеров, но он не мог не догадываться о том, кто проплатил, «откуда деньжишки». Тем более что начальник полиции Фуше прямо указал на «заграничный источник», прозрачно намекая на Великобританию.

Автор вышедшей в 1829 г. «Истории Франции» М. Биньон пишет о роли английского правительства в организации покушения на первого консула, о том, что оно снабжало деньгами врагов первого консула (якобинцев, роялистов-аристократов, шуанов) и было весьма заинтересовано в его устранении. После покушения «общественное мнение обвинило в нем Англию, и оно не ошибалось»; того же мнения придерживался и начальник полиции Фуше [196] .

В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. группа заговорщиков убила русского царя Павла I, который планировал совместный с французами удар по Индии, в сентябре 1800 г. наложил эмбарго на английские суда, находившиеся в русских портах, т. е. подсек британскую торговлю в России. То, что в организации заговора играл свою роль английский посол, не было секретом для русской верхушки. Кстати, взошедший на престол Александр I первым делом возобновил торговлю с Великобританией и отказался от индийского похода.

196

Bignon М. Histoire de France depuis le 18 brumaire (novembre 1799) jusqu’ `a la paix de Tilsit (juillet 1807). P.: Chez Mme Ve Charles Dechet Libraire, 1829. Vol. I. P. 335, 340.

Синхронность двух покушений на врагов Великобритании — неудачная на Наполеона и удачная на Павла I, разрушившая русско-французский союз, не может быть случайной.

Но вернемся к событиям Французской революции, где запущенный заговорщиками террор не обошел и масонов-закоперщиков революции. В 1793 г. возникла ситуация, которую можно охарактеризовать и русской поговоркой «Не буди лиха, пока оно тихо» и шекспировской строкой «Ступай, отравленная сталь, по назначенью». Исследователи отмечают состояние упадка французского масонства после 1793 г.; как говорится, «за что боролись, на то и напоролись». Впрочем, напоролись ненадолго. При империи подъем масонства возобновился (1802 г. — 114 лож, 1804 г. — 300, 1810 г. — 878, 1814 г. — 905; из них 79 военные [197] ); после ее крушения, когда французские масоны, разочаровавшись в Наполеоне, а попросту говоря, решившие его сдать, подыграли союзникам, он продолжился, но под весьма жестким контролем британцев.

197

Нечаев С. Ук. соч. C. 152; Virebau G. Les myst`eres des francs-macons. P.: Publications H. Coston, 1987. P. 11.

А вот у себя британцы революцию не допустили, причем пошли ради этого на беспрецедентную меру, затормозившую развитие капитализма, — резко ограничили на период 1795–1834 гг. формирование конкурентного рынка труда в Великобритании. В период промышленной революции вместе с «опасными» и рабочими классами росло число недовольных и взрывоопасных элементов. Естественно, на простой люд обрушивали репрессии — вполне в английском классовом духе. Но был найден и более хитрый ход — патерналистский «закон Спинхемленда», словно вынырнувший из эпохи Тюдоров и Стюартов.