Дебют четырех коней. 1946-1947

За целый следующий месяц непрерывных боев советские войска смогли продвинуться на запад еще 150-200 километров. 25 августа был взят Люблин и на этом стало очевидно, что войска нуждаются в отдыхе, пополнении и подтягивании отставших тыловых частей. Попытка прорыва к Варшаве, которая бы поставила в угрожаемое положение всю группу армий «Б» провалилась. Манштейн — главный пожарный генерал вермахта — с набранными буквально поштучно танками удачно контратаковал части первой гвардейской танковой армии и остановил ее продвижение примерно в пятидесяти километрах от города.

Всего за три месяца непрерывных боев красная армия потеряла убитыми раненными и пропавшими без вести почти 600 тысяч человек. Были большие потери в танках и другой технике, которые вот так сходу возместить оказалось достаточно затруднительно. К концу августа личный состав передовых подразделений сократился на 50%, а количество техники составляло не более 30% от штатного расписания.

Потери вермахта оказались примерно сравнимыми. Порядка двухсот пятидесяти тысяч убитых, четырехсот тысяч раненных и ста двадцати тысяч пропавших без вести, из которых порядка семидесяти тысяч человек попали в итоге в советский плен.

Очередное тяжелое поражение вынудило Берлин начать эвакуацию войск из Северной Африки, где они до этого достаточно успешно отбивали удары американо-французского союза, а также вновь начать искать возможности для дипломатического решения сложившейся ситуации.

Подход советских войск к Варшаве стал триггером еще для одного события. Думая, что вермахт получил смертельное ранение и окончательно потерял способность к сопротивлению, собранные в Варшаве бойцы Армии Крайовой, курируемой из Лондона, подняли восстание в надежде добыть себе таким образом независимость. Получилось, однако, совсем иначе.

Интерлюдия 2

Генерал-губернаторство, Варшава, сентябрь-декабрь 1946 года

По обломкам кирпичной кладки пробежала полоса мелких фонтанчиков, выбивающих из спеченной когда-то глины мелкую пыль и бросая ее в глаза засевших за баррикадой людей. Ян перемогался, выглянул из-за укрытия и, выставив в щель дуло своего пистолета-пулемета — британский СТЕН всегда славился тем, что его можно собрать в любой мастерской чуть ли не на коленке, — дал в сторону укрывшегося дальше по улице противника короткую на три патрона очередь. Так, только чтобы продемонстрировать свое присутствие тут и отбить желание слишком уж наглеть.

— Мариуш, — не оборачиваясь крикнул Ян своему соседу справа, — как с патронами?

— Плохо, Ян, плохо, — последовал ответ. — Полтора магазина. Сорок патронов. Граната еще есть.

— Граната и меня есть, — тихо пробормотал Ян. Гранату, однако он мысленно уже оставлял для себя. Так чтобы наверняка, и хорошо бы забрать с собой кого-нибудь, попадать в плен к немцам после всего произошедшего желания не было совершенно. Ничего хорошего восставших в плену не ждало.

— Что там пулемет? — Ради пулемета Ян уже обернулся к возящемуся с железкой подчиненному. Один из немногих захваченных в самом начале восстания MG-42 был настоящим столпом обороны конкретно на этой позиции и его потеря могла кончиться для поляков плачевно.

— Нормально, — Войтек радостно улыбнулся и махнул рукой. — Просто нужно было почистить хорошенько, наша плевалка просто перетрудилась и требует заботы о себе.

— Хорошо, — кивнул десятник и инстинктивно втянул голову в плечи — звук крупнокалиберного снаряда, пролетающего над головой, сложно с чем-то спутать. На этот раз немецкий «чемодан» был отправлен не по их душу. Где-то в тылу хорошенько грюкнуло, на такие мелочи как подпрыгивающая от взрывов земля тут уже никто внимание не обращал. Привыкли, — а как все бодро начиналось…

Восстание в Варшаве, начавшееся 1 сентября — символично в день начала войны, подразумевалось, что отсюда стартует восстановление Польши как независимого государства — действительно по началу протекало достаточно удачно. Залогом этой удачи стал переход на сторону восставших отдельной польской легкопехотной бригады, пары чешских батальонов и кое-каких частей, сформированных из русских коллаборантов. Польское правительство в Лондоне и лично премьер-министр Черчилль гарантировали всем участникам восстания заступничество перед накатывающей с востока красной лавиной, которая, казалось, вот-вот сметет остатки немецкого сопротивления и вторгнется на территорию самой Германии. Слово британцев многим казалось достаточно веским аргументом, тем более что в ином случае ничего кроме виселицы их с приходом красных все равно не ожидало.

Переход относительно организованных частей на сторону восставших позволил последним с самого начала добиться немалых успехов. Они сумели захватить Варшавский коммутационный узел, оставив немцев на некоторое время без связи, взять под контроль кое-какие склады с оружием — в основном правда легким стрелковым еще старого польского производства — и даже взять штурмом резиденцию коменданта города, оставив разрозненные немецкие части в Варшаве на короткий промежуток времени без общего управления.

Обилие оружия — кроме захваченных немецких складов у подпольщиков оказалось немело английского вооружения неизвестными тропами попавшего в бывшую столицу независимой Польши — позволило в первые дни поднять дух восставших на небывалый уровень и даже привлечь в свои ряды не мало простых горожан, поверивших было в скорое освобождение. Население Варшавы к осени 1946 сократилось где-то до 650-700 тысяч человек и нет ничего удивительного, что общие силы восставших на пике удалось довести аж до 65 тысяч бойцов.

Тем не менее, в руках немцев остался железнодорожный узел, а попытка зацепиться за Прагу и вовсе полностью провалилась. Отступая на левый берег восставшие подорвали пару мостов, что в общем-то кроме морального удовлетворения им ничего принести не могло.

Ян осторожно высунулся из-за горы битого кирпича — более-менее надежная защита от стрелкового оружия, но появление у атакующих чего-то более тяжелого означало бы для обороняющих баррикаду достаточно быструю гибель, — с той стороны от позиции к позиции перебегали одетые в странную отличающуюся от традиционной немецкой «фельграу» форму.

— Мусульманский легион, — пробормотал Ян и сплюнул в отвращении на землю. Попытался сплюнуть: перемешанная с кирпичной пылью вязкая слюна вместо этого повисла соплей на подбородке. Ян просто вытер ее рукавом шинели и продолжил наблюдение. Раздался одиночный выстрел — очередной перебегающий «подкопченный» боец вермахта нелепо вскинул руки и упал на землю. — Отлично!

Настроение десятника враз приподнялось и даже ожидаемая атака уже не так сильно заставляла дрожать поджилки. В конце концов, они уже все давно считали себя покойниками, так что какая разница чуть раньше или чуть позже.