Дебютант-киднеппер

Понимаю тебя, Алан, тебе страшно, а тут вдруг появилась надежда, и ты готов говорить и говорить, лишь бы страшный орк не стал задавать ТЕ САМЫЕ вопросы. Какие? Ну, там, предлагать продать душу. Наверно.

— Хорошо, Алан. Я надеюсь, ты еще вернешься к своим дочерям и сыну, и, наконец, выдашь Люси за достойного человека... Скажи, как называется этот корабль?

— Пьяная лань, господин орк.

— Вот как? Это у кого же так хорошо с юмором? — усмехнулся я.

— Не знаю, — разочарованно замотал головой мужичок, — можно у мастера Томаса спросить...

Остановил его жестом.

— Ладно, пьяная так пьяная. Куда вы шли, Алан?

Секундная заминка.

— Послушай меня, человек, — я устало вздохнул, — послушай, Алан из Скотвуда, отец замечательной Люсии. Я готов поклясться Спасителем, что не строю никаких козней. Мне просто нужно это знать. Это ... и кое-что другое. И, после того, как я это узнаю, я отпущу вас всех домой...

Господи, ну что я несу? Как же, отпустит их Сигмунд, и особенно Болли. Но что мне еще делать?

— Подумай вот о чем, друг мой, — я подошел к мужичку, встал рядом и положил ему руку на плечо, — посмотри на всех этих людей, — развернул его лицом к пленникам. — Ты можешь спасти не только себя. Ты спасешь всех этих людей, представляешь? Возможно, кто-нибудь из них сейчас тебя ненавидит, но подумай... Все их жены... Их дети... У кого-то старики-родители... И все они будут благодарны тебе, будут молиться за тебя. За то, что ты не дал их глупым мужьям влезть под нож и бросить родню на произвол судьбы без средств... На голодную смерть Алан.

— Я... я... я... — он наконец собрался, судорожно вздохнул, — Я всё скажу, господин ... Асгейр. Только если вы не попросите меня проклясть Спасителя!

— Обещаю. Нет, клянусь! Да пусть покарает тогда меня сам Спаситель!

И я вновь обвел себя кругом.

***

— Как тебя зовут, человек?

Наконец-то Бьярни притащил приметного толстячка.

— А? Что?

— Скажи мне свое имя, человек.

— Я... я... я... — человек заикался.

Хлесткая пощечина мотнула его голову, из рассеченной губы пошла кровь. Блин, вроде я его не сильно ударил.

— Прошу, не оскорбляй мой слух блеяньем, — после разговора с Аланом, и особенно после того, как мне удалось разговорить еще парочку матросов, мне слегка полегчало, я обрел расположение духа и, почему-то, вспомнил дона Вито Корлеоне[1], — просто назови мне свое имя.

— Я Томас...

— Хорошо, — я чуть склонил голову. — Расскажи мне, Томас, что это за судно, куда и откуда вы шли, что за груз.

— Я... Я ничего не знаю, господин, я простой матрос...

Я недовольно поджал губы, короткий взгляд на приятеля. Миг! И Томас оказался в его крепких лапах, а к шее прижалась холодная сталь.

— И не оскорбляй мой разум ложью, — кого на этот раз я цитировал, уж и не вспомню, но что-то такое, кажется, попадалось в фильмах, — Ты одет не как матрос, ты единственный в обуви, на тебе туника, стоимостью в жалование обычного гребца, — даже я понял, что сморозил глупость, ну не может такая туника дорого стоить! Но Томас этого не заметил, ужас сковал его разум. — Так что не ври мне, Томас из Скотвуда. Иначе твоя жена, Мэгг очень огорчиться, когда с прогулки не вернется твой единственный сын, Роберт. Он ведь часто убегает один на пристань?

Коленки Томаса подогнулись, и только железный зажим моего друга не дал ему рухнуть, на глазах выступили слезы.

— Прошу...

Ого! А еще, он, кажется, обоссался!

— Прошу, пожалейте!

— Томас, не рассказывай мне про свою погубленную душу. Ты и так ее почти погубил.

Один из матросов обмолвился, что с момента, как новый помощник шкипера начал выдавать жалование, денег стало меньше. Не значительно. И на удивленные вопросы команды Томас тогда всё грамотно раскидал. Но, как говориться, осадочек остался.

— Более, того, я обещаю, что ни продавать свою душу, ни как-то ее губить я тебя не заставлю. Не нужна мне твоя душа, у меня своя есть...

В итоге этот Томас поведал мне, что их «Пьяную лань» нанял один «важный человек». Кто? Все переговоры вел шкипер корабля и его владелец, мастер Петер. Тоже Скотвудовский. Такой вот местечковый экипаж, прям как у нас.

Идти не хотелось — путь оказывался не близкий, и существовал немалый риск, что не успеют вернуться в расположенный в глубине острова, хорошо защищенный порт до того, как море начнут бороздить орочьи драккары. Навигация в Вестлёнде была очень специфична — большие грузовые суда, типа «Лани» ходили в море только малый период, с конца зимне-весенних штормов до дня вознесения Спасителя. И осенью — со дня пшеничного Благословления до штормов зимних. Из-за такой малой навигации, кораблей, подобных Петеровскому, было мало, а их малочисленность обеспечивала хорошую цену на морские перевозки. Вот такая саморегулирующаяся система. Был еще вариант летом спуститься в более южные широты и уйти к берегам Валланда, куда орки давно не наведовались, но тут подвернулся этот фрахт... будь он не ладен. «Важный человек» платил хорошие деньги, а жадность... Ну это понятно, она не только фраера сгубила, но и кучу другого народа.

Короче, груза в этот раз не было, взяли только обычный запас провизии, да жратву для пассажиров. На палубе разбили шатер, благо из-за большого трюма посредине корпуса мачта на этом типе судов была сдвинута в нос, а грузовой люк был сделан небольшим. В общем, места для шатра оказалось более чем достаточно. Помимо двух девок, которые всю дорогу и носа на палубу не показывали, погрузилась на корабль еще дюжина дружинников и один молодой, заносчивый рыцарь, вроде как ответственный за рейс. Томас сделал такой вывод потому, что рыцарёнок повсюду совал свой нос, лез с ненужными советами и требовал к себе отношения, не меньше, чем к королю. Его самого сопровождали трое, что-то типа пажей или оруженосцев — Томас в них не сильно разбирался, да и не хотел. До острова дошли ходко, всего за пять дней, и уже радовались, предвкушая небольшую стоянку в защищенной бухте... Дальше понятно.

***

Я уже было собирался перейти к допросу девушек, как меня позвал Берси. С тревогой, не стало ли хуже шустрику, я перескочил на Ворона.

— Смотри, — позвал меня «Медвежонок», — мы обирали тела тех берсерков, что спрыгнули к нам на палубу, а один из них оказался еще жив. Может тебе будет интересно поговорить?

— Спасибо, — искренне поблагодарил я парня, — конечно интересно.

Человек... скорее это был уже кусок мяса: одна рука почти отрублена, висит на куске плоти. Короткая кольчуга пробита в нескольких местах, плюс еще куча разошедшихся или сплющенных колец — явные следы ударов, хоть и не добравшихся до тела. Многочисленные порезы ног — ясное дело, такого в первую очередь били по конечностям. Рядом валяется залитый кровью, хранящий на себе следы сильных ударов бронзовый шлем.

Этот явно прикинут побогаче, даже чем дружинники, защищавшие шатер с девчонками. Вон и пояс, усыпанный редкими серебряными бляшками, и ножны на нем, с камушками.

Тот рыцарь? А ну-ка...

— Слава Спасителю, добрый человек, мир тебе!

— Слава ему, во веки, — голос человека был слаб, к тому же ему не хватало дыхания. Один глаз не открывался вообще, второй здорово заплыл. — Кто ты?

— Я такой же, как ты воин.

— Как мне поверить тебе?

— Я обращаюсь к тебе с именем Спасителя, разве так могут демоны?

— Демоны... Хитрые бестии... Они могут многое... — он перевел дыхание, — Но они бегут от лица Его!

— Слава ему, во веки.

— Хорошо, — видно, что ему полегчало. — Что ... с леди ... Летисией?

— Жива... Жива, брат, — я накрыл своей ладонью его. — И вторая ... тоже.

— Идда? — человек попытался улыбнуться.

— Да, и Идда жива. Мы всех спасли...

— Слава Спасителю! Значит, не напрасна была моя жертва!

Я незаметно покачал головой. Блин, чувак, у тебя должно быть стальные яйца, раз ты ломанулся внутрь вражеских боевых порядков. Или полное отсутствие мозгов — даже в известном по книгам-играм-фильмам значительно более позднем готическом доспехе, не пожелал бы оказаться в окружении тёртых бойцов. Ты, небось, раньше лишь восставших пейзан с деревянными вилами гонял?