Дед Мороз для Арины

– Э, милорд, она собирается стать моделью.

Крис усмехнулся и вновь прикрыл глаза.

– В дни моей юности девушки предпочитали найти богатого мужа или любовника.

– Феминизм, мой лорд,- согласно кивнул головой старый демон.

Мужчина в кресле улыбнулся, услышав слово из человеческого мира в устах верного слуги. Да, к чему катится Зазеркалье, подумал Крис, молодежь практически не отлипает от зеркал, по которым смотрят передачи и фильмы из мира людей.

Зеркала - они были тонкой гранью между разными мирами. Люди, лишенные магии, не умели открывать порталы, а жители Зазеркалья давно освоили эти проходы, что значительно экономило время. Да и в мире людей можно было развлечься.

Крис открыл глаза и посмотрел на пламя в камине. За одну свою ребяческую выходку в дни бурной молодости он вынужден был расплачиваться, практически став отшельником в своем поместье.

Крис в последние месяцы все время мерз, поэтому он приказал разжечь камины по всему поместью. Слуги переглядывались, но не осмеливались задавать вопросы.

– Можешь взять выходной, а твоя внучка пусть остановится в моем городском доме.

– Боюсь, милорд, это будет неудобно.

Ореховые глаза Криса потемнели.

– Мне решать, что удобно, а что нет. Пусть займет гостевые покои и может разболтать об этом всем своим новым подружкам. Мое имя защитит ее. На этом все, Трез, можешь идти.

Старик окинул внимательным взглядом сутулившуюся фигуру хозяина поместья. Его кожа была светлее нежели у темнокожих демонов, сказалось наследие матери суккубки, которая родив сына, с радостью передала его заботам бывшего любовника. Трез служил так давно своему хозяину, что знал, как тот не любил посещения матери, хотя ни разу не указал ей на порог и закрывал глаза на ее заигрывания с гостями и друзьями-одногодками.

– Может принести вам кофе, господин?

Мужчина не отвел взгляд от камина.

– Иди, Трез, сегодня ты мне уже не потребуешься.

– Да, милорд.

Старик ушел, а мужчина горько усмехнулся, он дожил до того, что слуги стали его жалеть. Взгляд Криса упал на послание, которое он скомкал в руках. Его мать предупреждала о своем визите. Она не просила разрешения погостить, а просто ставила перед фактом. А значит очередной кавалер бросил ее, что случалось раз в году. Ни один из любовников матери инкуба не выдержал дольше. Крис понимал, что сам позволил матери ее внезапные приезды, позволял ей распоряжаться в своем доме, порой оскорблять слуг, чтобы однажды она вновь бесследно исчезла на год-другой. Когда-то Крис оправдывал мать, веря, что гены диктуют ей ее поведение. Ведь она была суккубой - разновидностью демонов, которые питались сексуальной энергией, получая ее от партнера в момент близости. В кои веки людишки из мира, скрытого за зеркалами, были правы. Но не во всем. Суккубы и инкубы - не были порождением Сатаны, они не были детьми Лилит или природными духами и уж точно не вселялись в мертвяков. А также они не могли менять пол, Криса аж передернуло, когда он вспомнил, как один демонолог из мира людей особо красочно ему рассказывал, как инкубы могут обращаться в суккубок, чтобы спариваться с обычными мужчинами и красть у них семя. Крис и в страшном сне не мог представить себе этот процесс. Но он мог и впрямь менять внешность - вернее заставить партнершу увидеть желанного мужчину, эльфа, фейри, лепрекона или любую другую нечисть. Крис мог внедряться в сознания и сны своих женщин или напротив мог внушить им, что проведенная ночь была сном. Крис не любил эту свою половину, ведь отец воспитывал его по-другому. И в настоящем Редмунд был счастлив в браке с женщиной, которую не только вожделел, но и любил. А Крис боролся, как там люди говорят, усмехнулся инкуб, «боролся со своими внутренними демонами» и не всегда побеждал.

Мать Крис увидел впервые в жизни, когда ему исполнилось пятнадцать лет, она пришла к Редмунду, чтобы попросить деньги взаймы, которые до сих пор не вернула. Крис был счастлив, ему хотелось понравиться матери. Но она едва обращала на него внимание, заявив, что в нем больше от обычного демона, а не инкуба. Вот тогда Крис пустился во все тяжкие, ему захотелось испытать свои силы. Женщины и так редко ему отказывали, но теперь Крис не брезговал использовать свои чары...мужчина рванул ворот рубашки, который душил его. Проклятия были сильны в мире Зазеркалья, но Крис не знал, что может получить его по другую сторону зеркала, от обычной человеческой ведьмы. А ведь не поверил, даже насмехался над старухой, а когда осознал и понял - стало поздно - ведьма умерла. Снять проклятие мертвой ведьмы - последнее ее заклятие - не могли и в этом мире.

Отец искал способы, а Крис опять обратился к своей крови. Он подумал, что, если проклятие отнимало годы его жизни, их можно было вернуть, забирая энергию у партнерш. Однажды Крис проснулся в каком-то подвале с несколькими девушками - младшей было только шестнадцать. И тогда Крис решил - хватит. Он оборвал связи со всеми старыми друзьями и приятелями. Крис не хотел умирать, он надеялся преодолеть или хотя бы отсрочить проклятие, но оно практически пустило корни во всем теле.

Инкуб больше десяти лет боролся, но в настоящем счет шел на недели. Проклятие черной паутиной оплетало его тело, черные нити подбирались к сердцу. Мужчина изменил свою жизнь, занялся благотворительностью, обращался даже к богам, но слова черной ведьмы, брошенные как наговор без обряда - были сильнее всей магии Зазеркалья.

Крис вздрогнул, услышав звуки мелодии. Демон непонимающе осмотрелся, в гостиной стоял рояль, но никто не осмелился бы играть на нем без разрешения хозяина.

Крис догадался что звук мелодии доносится из зеркала, мужчина поднял руку, чтобы избавиться от звука, но тут он услышал голос, и рука безвольно упала на подлокотник кресла.

Голос незнакомки обволакивал тело коконом, проникал сквозь поры кожи и рвался, как и проклятие к самому сердцу. Ее голос - то низкий, то более высокий, то с хрипотцой, то чистый, как звук хрустального бокала заставлял растворяться в словах и мелодии...

Я слышу тайный звукоряд.

Давид играет, Бог так рад.

Зачем Вас эти звуки не волнуют?

Один аккорд,

Другой аккорд,

Упал минор, взлетел мажор,

И царь поёт в восторге: Аллилуйя!

Аллилуйя, аллилуйя

И Ваша вера так сильна,

Купаясь в небесах она

Прекрасна, жаль, что ночь её ворует.

И вот под вами

Табурет,

А трон разбит, короны нет,

И только с губ слетает: Аллилуйя!

Аллилуйя, аллилуйя

Вы правы: я святых не знал

Имён, но всё же я взывал

К тому, чьё имя не помянешь всуе.

Любой глагол

Горит огнём,

Когда я слышу святость в нём,

Когда он хоть немного - Аллилуйя.

Аллилуйя, аллилуйя

И я не верил правде той,

Которой не достать рукой,

Боясь обмана, к истине ревнуя.

Но даже если

Это ложь,

Представ пред Богом Песен, всё ж

Смогу промолвить только: Аллилуйя!

Аллилуйя, аллилуйя!

Последние звуки музыки стихли, но Крис не мог пошевелиться. Он все еще находился под лучами голоса. Демон умел соблазнять, обнажать все тайны и желания, заставлять вожделеть, но Крис не мог и представить, чтобы песня могла действовать как сильнейший афродизиак. Демон не видел лица незнакомки и ее тело. Была ли она красива или уродлива? Он просто знал, что никогда никого не желал, как владелицу этого голоса. Крис покачал головой, пытаясь избавиться от наваждения.

– Невозможно, я же полукровка.

Демоны могли почувствовать свою вторую половину, но Крис был уверен, что кровь матери лишила его и этого дара.

– Только не сейчас.

Крис резко встал, подошел к зеркалу, рванул рубашку, пуговицы осыпались на пол. Мужчина смотрел на черную паутину татуировкой уродующую кожу. Сколько, задал себе вопрос демон и устало опустил плечи. Крис подошел к камину, он не собирался искать девушку, ведь все что он мог дать ей - это только один месяц. Молодой Крис бы не сомневался, но мужчина научился думать не только о себе.