Дед Снегур и Морозочка

Дальше Лилия слушать не могла, она осторожно покинула квартиру и уехала в санаторий. Любовный треугольник, сложившийся у ребят в ранней юности, остался неизменным, Лиля любила Антона, Антон любил Веру.

Почти неделя понадобилась Крутиковой, чтобы прийти в себя и понять: пусть все остается, как есть. Очевидно, ее никогда не выступавший на сцене муж и не особенно удачливая актриса Вера на самом деле талантливые лицедеи. Роман длился долго, у них родилось двое детей, но ни разу никто из прелюбодеев не прокололся. Правда, сначала Лилия испытала огромное желание разорвать подругу на куски, но потом ей стало жаль… Антона. Видно, он обожал Веру, раз так себя вел. Благородство мужа восхитило Лилю, не каждый мужчина способен на столь трепетные чувства. А еще Антон ни разу не обидел жену, не дал ей понять, что она занимает в его сердце отнюдь не первое место, демонстрировал трогательную заботу и никогда не попрекал Лилю, не сумевшую родить ему ребенка. Что произойдет, если Лилия, обвинив мужа в измене, уйдет от него?

Рухнет не только брак Морковкиных, но и семейное счастье самой Лилии. Николай отречется от Тимофея, но в конце концов все уляжется. Антон соединится с Верой, Тима без родителей не останется, Николай живо найдет себе пару, в пролете будет только Лилия. Женщина средних лет – не невеста. Сейчас она супруга ректора вуза, уважаемая, обеспеченная дама, а кем станет, покинув нечестного мужа? И потом, был ли Антон так уж нечестен? Лиля ведь знала, что муж обожает Веру, просто ей не хотелось признавать сей факт.

Лилия промучилась несколько дней, а потом сказала себе:

«Мне приснился дурной сон, ни в какую Москву я не ездила».

Жизнь потекла по-прежнему. Праздники Крутиковы, как всегда, проводили с Морковкиными, Вера частенько прибегала к Лиле, женщины вместе ходили за покупками. Вот только Тимофея Лилия теперь выносила с трудом, а юноша, словно почувствовав ее неприязнь, практически перестал бывать в доме у ректора. Вероятно, он теперь встречался с отцом в другом месте.

Глава 30

Когда Антона арестовали, Лилия Петровна чуть не лишилась рассудка. Естественно, она подумала, что произошла ошибка, следователь во всем разберется и ректора с извинениями отпустят домой. Но шло время, а никто не собирался освобождать Антона Георгиевича. Дело Крутикова вел Борис Михайлович Привалов, добиться от него сочувствия Лилия не смогла. Она твердила в кабинете у следователя: «Прошу вас, проявите внимательность, я великолепно знаю Антона Георгиевича, он не мог вести двойную жизнь. Какие девочки! Какая съемная квартира! Что за бред!»

Привалов крякал, но не спорил, тщательно записывал ее показания и отпускал Лилию. Каменное выражение лица он потерял всего один раз, когда почти по-человечески сказал: «Вас никто не подозревает, речь идет исключительно о Крутикове. Вас ни разу не видели на той наемной жилплощади, а вот Антона Георгиевича соседи опознали».

Жена ректора чуть не задохнулась от возмущения:

– Полагаете, я пытаюсь защитить себя? Я думаю исключительно о муже!

– Не надо, – внезапно криво усмехнулся Привалов, – он признал свою вину.

– Не верю! – отрезала Лилия.

– Приходите в среду, дам вам свидание, – неожиданно предложил Борис Михайлович.

В понедельник, около девяти вечера, в дверь Лилии Петровне позвонил мужчина и хриплым голосом сказал:

– Мамаша, не боись, открой, я из СИЗО соскочил, малява тебе.

Она трясущимися руками отперла замок и увидела чуть пьяноватого парня, который, обнажив в улыбке поломанные зубы, продемонстрировал скрученную, запаянную в полиэтилен трубочку размером с сигарету и прохрипел:

– Хрусты обещаны, лучше зелеными.

Лилия расплатилась с курьером и стала читать письмо мужа. Пришлось воспользоваться лупой, чтобы разобрать крохотные буковки, которые тщательно вывел Крутиков. Антон Георгиевич старался, чтобы на листочке уместилось как можно больше информации.

В первых строках супруг признался, что Агата и Тимофей его дети. Потом сообщил, что действительно снимал квартиру и селил там абитуриенток-неудачниц. Еще он просил жену верить ему и знать: никаких сексуальных действий по отношению к девушкам не было. Антон просто играл роль отца при девочке. Конечно, это странная забава, но кому от нее плохо? Он не убийца, но должен взять на себя вину. «Все равно моя карьера рухнула, так хоть спасу дорогого человека. Не мешай мне, лучше оформи развод и живи дальше счастливо. И последнее – я и пальцем не тронул Агату. Понимаю, что тебе может быть больно читать следующую фразу, но девочка была для меня самым любимым существом на свете, ее смерть я на себя не возьму» – так заканчивалось послание.

Лилия несколько раз перечитала его, позвонила Вере и велела той приехать. Когда Морковкина примчалась на зов, Лиля показала ей письмо и без всяких экивоков спросила:

– Убийца девушек Тимофей? Антон спасает сына?

Вера Кирилловна откровенно растерялась, залепетала невнятно:

– У человека в заключении ум помутился, Антоша не понимал, что пишет.

Но подруга детских лет сурово заявила:

– Не бреши, рассказывай правду, иначе завтра же эта цидулька окажется у следователя. Я понимаю теперь, что происходит, но хочу услышать от тебя правду.

С Верой Кирилловной случилась истерика. Заливаясь слезами и трясясь от хохота, она вываливала на голову подруги совершенно невероятную информацию. В первый момент обескураженная Лилия подумала, что Вера исполняет перед ней отрывок дурно придуманной пьесы, но потом ей стало страшно. Вера, наверное, впервые в жизни была искренней и перепуганной до беспамятства.

С раннего детства Тимофей ревновал Агату к родителям. Обычно такое чувство испытывает старший ребенок по отношению к младшему, а вот у Морковкиных получилось наоборот. В детстве Тима часто налетал на сестру с кулаками, став старше, начал изощренно пакостить ей, «случайно» рвал любимое платье, ломал кукол, подсыпал в чай пурген. Вера Кирилловна расстраивалась, ей хотелось, чтобы дети росли друзьями. Никакие увещевания типа «она же девочка» на Тимофея не действовали, Агата вызывала у брата недобрые чувства. Она отлично училась, хорошо себя вела, была примером и дома, и в школе, ее постоянно хвалили и любили больше, чем Тимофея. Брату при такой сестре всегда отведена вторая роль. Агата же относилась к нему снисходительно и успокаивала маму: «Он младше меня на целый год, маленьким надо уступать».

Когда с дочерью случилось несчастье, Вера Кирилловна всю свою любовь перенесла на мальчика, а тот запоздало стал мучиться совестью. Тим частенько подходил к матери и говорил: «Зачем я ругался с Агатой?»

Психическое состояние сына становилось все хуже, Вера Кирилловна отправила мальчика к психотерапевту Лариону. Специалист помог, Тимофей справился с депрессией, поступил в вуз, хорошо учился, подавал надежды, у него больше не случалось побегов из дома в канун Нового года.

Несколько лет Морковкина была счастлива. Нет, она не забыла Агату, но память о девочке жила в дальнем углу, куда мать предпочитала не заглядывать. Вера Кирилловна обладала завидным психическим здоровьем и хорошим эгоизмом, который помогал ей справляться с трудностями. Два раза в году, в день рождения дочери и в годовщину ее погребения, мать отчаянно рыдала на могиле Агаты и была искренна в тот момент, но ведь жизнь продолжается, в семье еще оставался Тимофей.

А потом арестовали Антона. Вера Кирилловна была поражена не меньше Лилии Петровны: свои тайные забавы ректор скрывал очень тщательно не только от законной жены, но и от старинной подруги, некогда бывшей его любовницей. Не успела Вера Кирилловна опомниться, как ей позвонил Ларион и попросил приехать в клинику.

Когда встревоженная Морковкина прилетела на зов, Ларион сказал:

– Психотерапевт сродни священнику, я не имею никакого права разглашать наши беседы с Тимофеем, но дело зашло слишком далеко. Мне следовало еще в тот год, когда погибла Агата, ввести вас в курс событий, но я посчитал, что мы справились. Однако я ошибался, юноша оказался умнее меня.