Дедушка и внучка
Шрифт:
— Хорошо. Так она болеет? Ее кладут в кроватку? К ней приходят доктора и дают лекарства?
— Нет. Не задавай столько вопросов. Давай продолжим. «Пшеница подвержена трем особенным недугам».
— Ты хочешь сказать «болезням»? — спросила Дороти.
— Я хотела сказать «недугам». Не противоречь мне.
— Постараюсь. Только помни, тетя, завтра будет твоя очередь. Я постараюсь быть очень строгой. Твой французский язык сильно хромает. Ну, продолжай. Пшеница. Что делается с этой бедняжкой? Бывает у нее инфлюэнца [8] ? У мамы время от
8
Инфлюэнца — так в старину назвали грипп.
И Дороти залилась звонким смехом.
— Возьми аспидную доску, — приказала мисс Сезиджер, — и напиши название первой болезни пшеницы: «ржавчина».
— Я не знаю, как оно пишется.
— Р-ж-а-в-ч-и-н-а.
— Написала, — сказала Дороти. — Бедная пшеница.
— Теперь пиши другое: «рожки».
— Какое противное слово, — и Дороти сморщила личико. — Совсем не понимаю, как его писать. Вероятно, это ужасная болезнь, которая хуже коклюша и кори, вместе взятых.
— Я скажу тебе, как пишется это слово. Пиши.
И мисс Сезиджер буква за буквой продиктовала название болезни. Дороти выписала на аспидной доске какие-то закорючки.
— Бедная пшеница, — повторила она с горестным вздохом. — Пожалуйста, продолжай, тетя.
— Третья болезнь — «головня».
— Головня? Это напоминает огонь, пожар, — заметила Дороти. — Значит, после этой болезни пшенице приходит конец.
— Пиши «головня» и, пожалуйста, не рассуждай.
— Скажи, тетя, как пишется это слово?
Мисс Доротея сказала, как пишется «головня», и теперь на аспидной доске Дороти стояли три названия болезней пшеницы.
— А как от них вылечиться? — спросила девочка.
— В книге ничего не говорится об этом.
— Что за глупая книга! Правда? Ну, может, мы теперь займемся чем-нибудь другим?
— Я у тебя спрошу завтра, какие болезни бывают у пшеницы. Ты запомнила их названия? Уверяю тебя, фермеры очень огорчаются, когда пшеница чем-то заболевает.
— Я жила у фермера в Канаде. Как жаль, что тогда я ничего не слышала о пшенице и ее болезнях! Я многое порассказала бы тебе, тетушка, и, конечно, придумала бы, как нужно лечить бедняжку. Скажи, тетя, рожки, ржавчина и головни попадают в наш хлеб?
— Боже сохрани!
— А я думаю, попадают, потому что он часто бывает такой сухой и невкусный. Сегодня за ужином спрошу об этом у дедушки.
— Ты не будешь больше ужинать с нами, Дороти. Маленькие дети не должны сидеть за столом так поздно.
— А я думаю, что все-таки буду, — с невинной улыбкой заметила девочка.
Глава IX
Дерево все еще живет
С сожалением следует признать, что Дороти училась не очень хорошо. Когда мисс Доротея начала читать краткую историю Англии, она окончательно перестала слушать. Как выразилась маленькая ученица, ее мысли улетели в окно.
— Не могу их удержать, — пожаловалась она. — Не сердись, тетя. Мои мысли как бабочки, им нужно солнце.
— Нет, — отрезала мисс Сезиджер, — твои мысли должны остаться у тебя в голове,
Дороти. Нужно заставлять свой мозг работать.— А где у меня мозг? В ногах?
— Нет, глупое дитя, он в твоей голове, — и тетушка сердито постучала ей пальцем по лбу.
— У тебя очень крепкие и острые пальцы, тетя Доротея. Мне больно, когда ты так стучишь по голове. Мой бедный маленький мозг устал, и мои мысли все скорее и скорее вылетают в окно. Что-то я сегодня совсем себе не нравлюсь. Я чувствую себя нехорошей.
— Боюсь, что это так, — согласилась мисс Доротея. — А ты знаешь, нехороших детей нужно наказывать.
— Да? — Дороти серьезно посмотрела на тетку. — А что значит «наказывать»?
— Это значит делать им больно или заставлять исполнять то, что им не нравится.
— Делать больно? — воскликнула маленькая Дороти. — Тетушка, неужели ты сделаешь больно мне, маленькой девочке, папа и мама которой далеко-далеко на небе?
— Нет, дитя мое, нет, — успокоила племянницу мисс Доротея. — Я не могла бы, ни за что не могла бы сделать тебе больно. Тем не менее мне придется тебя наказать, потому что ты была очень невнимательна.
— Я здесь ни при чем, виноваты в этом бабочки! Они хотели вылететь в окно. Разве ты не видишь, как они целым роем вылетают из моей головы, всех цветов и пород, такие красивые-красивые. И мне нужно бежать за ними.
Мисс Доротея глубоко вздохнула и закрыла книги:
— С тобой гораздо больше хлопот, чем я предполагала. Тебя совсем не воспитывали…
— Что значит «воспитывать»? — поинтересовалась Дороти.
— Тебя не научили слушаться.
— Совсем не научили, — подтвердила Дороти.
— Так жить нельзя.
Дороти пристально посмотрела на мисс Сезиджер:
— А ты будешь слушаться меня завтра, во время урока французского языка? — спросила она.
— Что за глупости, моя дорогая. Ты же не можешь ничему меня научить. А вот я тебя могу, и многому.
— Но, моя миленькая тетушка, как же французский язык? — проговорила Дороти по-французски с чистым парижским выговором. — Ведь в Париже тебя никто не понял бы.
— Ну, довольно! Это никуда не годится! — рассердилась мисс Доротея. — Если ты будешь продолжать говорить глупости, мне придется пожаловаться дедушке.
— Милый дедуля, он такой славный! Ничего, если скажешь.
Устав от пустых препирательств с ученицей, мисс Доротея выбрала одно стихотворение из старого сборника стихов и приказала племяннице выучить его к следующему утру.
— Ты должна будешь рассказать мне его, не заглядывая в книгу, — предупредила она. — Это нетрудные стихи и вполне годятся для маленькой девочки.
— Ладно, — покладисто согласилась Дороти.
— Ведь ты постараешься их выучить?
— Вот уж не знаю, выучу ли, — честно призналась Дороти.
— Вот эти стихи. Ты, вероятно, можешь прочитать их? Или нет?
— Ну, конечно, могу, тетушка. Позволь, я теперь выйду в сад и три раза обегу его кругом, чтобы успокоить мои бедные ножки.
— Да, иди, только ты должна выучить стихи и приготовить их к завтрашнему утру, к этому же времени. Ты обещаешь сделать это?
Дороти очень внимательно посмотрела на тетку.
— Отлично, — сказала она, помолчав. — Обещаю.
— Вот это хорошо; теперь ты хорошая девочка; думаю, ты сдержишь слово.