Дефиле по краю

Гекка тут же кинулась под ноги, активно выражая свою радость, но я совершенно не обращала на собаку внимания -просто вцепилась в отчима, уткнувшись лицом ему в шею, и плакала, молча, сотрясаясь всем телом.

Бейбарсов не утешал -он вообще ничего не говорил, просто стоял, позволяя мне заливать слезами свою футболку, и гладил по голове, спине, плечам.

– Ты все слышала, да?

Я судорожно кивнула -глупо отрицать очевидное.

– Леопольд знает, что ты здесь?

– Нет, -голос сел почти до ноля, я хрипела.

– Значит, скоро за тобой приедут. Следовательно, достанется не только тебе.

– Он тебя не тронет. Это была моя инициатива, -я с неохотой отстранилась от его тела, ощущая, что мне срочно нужно в ванную -нос заложен, глаза печет. И в горле сидит горячий комок, рвущийся наружу.

– Сама -то в это веришь, что не тронет?
– меня втолкнули в ванную комнату, включили холодную воду в джакузи и буквально засунули головой под душ. Кажется, отчим понял, что купировать истерику можно только самым радикальным способом.

Не скажу, что это помогло -лишь разозлило, вследствие чего я вымокла до нитки в процессе активного сопротивления мужским рукам. А потом меня затрясло -вода была далеко не горячей, а отрицательные температуры я совершенно не переносила.

– Твою ж… -поняв, что переборщил, парень выругался сквозь зубы и наконец -таки меня отпустил. Крутанул вентиль, наполняя помещение паром от горячей воды, внимательно посмотрел на меня, трясущуюся, словно в лихорадке, и обхватил мое лицо ладонями, заставляя смотреть себе в глаза.

– Таня, успокойся. Пожалуйста.

Успокоиться? Он что, с ума сошел?! У меня мама…

Истерика, начавшая замирать, вернулась с новой силой, я даже сказать ничего толком не могла -просто кусала губы, смотря на Бейбарсова сквозь слезы, ощущая, что хочу сейчас лишь забиться в темный угол и чтобы меня никто не трогал.

А еще захотелось, чтобы он меня поцеловал -совершенно глупое и несвоевременное желание.

Может, это наказание?

Я захотела то, что мне не принадлежит -и лишилась того, что могла считать своим по праву. Маму.

Скажи, Бейбарсов -стоишь ты смерти моей мамы?

– Ты обещал, что вытащишь ее из этой истории, -прошептала я сорванным голосом.
– Ты обещал!

– Таня… -он попытался до меня дотронуться, но я мазнула по его руке ногтями, явно оставив несколько царапин -плевать. Еще раз прикоснется-я ему все лицо располосую.

– Да как ты вообще мог допустить, чтобы с ней случилось что -то подобное?!
– мой голос отражался от кафельных стен, тонул в пару, бил в бесстрастное лицо отчима хлестко, словно плеть, вымоченная в соленой воде.
– Как она вообще могла умереть?!

– Таня, это совпадение. Просто несчастный случай!
– ему тоже пришлось повысить голос.

Я криво усмехнулась, вспомнив подслушанный разговор.

– Несчастный случай? Ты всерьез думаешь, что я поверю? Такой же несчастный случай, как с этой вашей моделью?!
– взмах моей руки заставил стеклянную бутылочку с ароматическим маслом упасть на пол и разбиться, наполняя помещение ванной комнаты сладким запахом ванильного сиропа.

Глеб не ответил -просто развернулся и вышел из ванной.

Посмотрев ему вслед ненавидящим взглядом, я некоторое время простояла без движения, а потом принялась наводить порядок, вытирая расплескавшуюся ароматическую субстанцию и собирая осколки, роняя слезы на пол, судорожно вздыхая и шмыгая носом.

За весь наш недолгий диалог Глеб не произнес слова «смерть» ни в малейшем контексте, но я твердо поняла -мамы больше нет.

Да, образцом для подражания мама не являлась ни разу -бесспорно, она была яркой женщиной, но ее моральные принципы и устои оставляли желать лучшего.

Быть может, папа был прав, когда решил, что такая мать его дочери не нужна?

Чему бы она меня научила? Идти по головам, добиваясь своей цели?

Ломать людей, думая только о себе?

Как вообще я должна относиться к той, которая под видом заграничных контрактов отправляла девушек на панель?

Может, по заслугам и награда?

Мама сама виновата, что занялась таким грязным «бизнесом» -следовательно, она прекрасно понимала, на что подписывается.

«Она хотела все это прекратить!» -вылез внутренний голос, но я лишь фыркнула -мама дурой не была, и прекрасно осознавала, что соскочить ей не дадут. С самого начала осознавала. Так что за что боролась -на то и напоролась.

Тогда почему мне так плохо? Мы с ней практически не общались -все больше отделывались звонками -как я могу сейчас понимать, что все равно, не смотря ни на что, мне больно от этого мерзкого чувства потери?

Скинув с себя одежду, я залезла под душ и начала выдавливать на ладонь сливочно -апельсиновый гель для тела. Сладкий цитрусовый аромат заставил слегка успокоиться, загоняя слезы внутрь и напоминая себе, что рыданиями делу не поможешь.

«Зато соперницы теперь нет…»

От этой четкой мысли меня бросило в холод, не смотря на то, что я стояла, окутанная горячим паром.

Ладно, сейчас, находясь наедине с самой собой, я могу признаться -Бейбарсов мне небезразличен. Небезразличен настолько, что я наплевала на то, что он -жених моей собственной матери.

Я хотела Глеба.

И это желание было сильнее моей любви к маме.

Быть может, я даже допускала тот факт, что со временем смогу дать понять отчиму, что я -более предпочтительный вариант, чем его невеста.

Но я ни разу не желала маме смерти, хотя и понимала, что выход из этого лабиринта имеется только один -отступить, урвав кусок чужого счастья, и до конца своих дней довольствоваться воспоминаниями о том, как Глеб меня целовал.

Ведь я же ему была не так уж и неинтересна, раз он с такой легкостью сдался под моим напором.

Да, я признаю -он любил маму.

Любил.

Но хотел меня.

Следовательно, смерть мамы нас либо сблизит, либо оттолкнет окончательно.

И, видят боги, я хочу, чтобы осуществился второй вариант -быть вместе с Бейбарсовым мне не дадут.

Папа не допустит.

Костями ляжет, но не позволит.

– Таня, с тобой все в порядке?
– донесся из -за неплотно прикрытой двери голос отчима. Хотя, какой он отчим -свадьбы -то не было…