Дефолт, которого могло не быть

Здесь необходимо небольшое пояснение. В практической работе сотрудников МВФ на местах предстоящий визит руководства, и тем более директора-распорядителя, всегда вызывает своего рода аврал. Сотрудники пытаются решить с властями как можно больше остающихся технических деталей, поскольку знают: руководитель возьмет весь процесс на себя, а так как интересуют его в основном ключевые вопросы, он может не заметить, увязываются ли его общие договоренности с техническими деталями [120] . При этом у местных властей стремление прямо противоположное: им со сложными техническими деталями выгодно потянуть, дождаться приезда начальства МВФ и договориться с ним в целом, не вдаваясь в обременительные подробности.

Но на этот раз Хоригучи с деталями вовсе не спешил. Показатели за последние несколько месяцев разочаровывали, а ожидавшийся вслед за президентскими выборами подъем так и не начался. Где-то явно происходил сбой, и потому требовалось серьезно задуматься, где именно и что предпринять, чтобы исправить положение. Хотя, конечно, присутствовала надежда, что основные препятствия преодолены уже в результате кардинального обновления правительства. Было искреннее желание немедленно приступить к энергичному взаимодействию с новой командой: ведь впервые после отставки правительства Гайдара в 1992 году снова представилась возможность работать с либералами, реально взявшими власть в стране в свои руки.

На первой же встрече с Чубайсом 28 марта Хоригучи подчеркнул, что в первую очередь необходимо разобраться, каково реальное положение с доходной частью. Нужно убедиться, насколько заявленная фискальная политика в целом реалистична и осуществима. И что к сказанному надо отнестись серьезно. Российская сторона, казалось, не могла поверить своим ушам.

А Хоригучи тем временем добавил, что Камдессю сильно беспокоят результаты поступления доходов в бюджет за последние 9 – 12 месяцев и что он вообще сомневается в надежности сделанных в последние три месяца прогнозов на 1997 год. Ведь сначала говорили о 360 трлн неденоминированных рублей доходов, потом о 320 трлн, а теперь уже речь и вообще о 305 трлн. И где гарантия, что этот пересмотр в сторону понижения не продолжится и дальше? Ввиду этой неясности все прогнозы вызывают у Камдессю сомнения, и он думает, что новому правительству имеет смысл еще раз как следует оценить ситуацию и разобраться, в чем все-таки конкретно причина недобора бюджетных доходов. Далее российские власти могли бы разработать новый, уже свой собственный план действий, в котором, видимо, следует предусмотреть одобрение в Думе некоторых ключевых мер (например, первой части Налогового кодекса, посвященной администрированию сборов, и увеличения акциза на нефть), поскольку тогда будет больше оснований рассчитывать, что предлагаемый план осуществим.

По мере того как Хоригучи излагал свою точку зрения, становилось очевидно, что быстрого завершения переговоров не получится, и по откровенно недовольным взглядам Чубайса можно было судить, насколько его это раздражает. Когда Хоригучи обмолвился, что при благоприятном развитии событий совет директоров МВФ соберется только в конце мая, Чубайс уже откровенно возмутился. А когда речь зашла о предстоящем визите Камдессю, он, заметно нервничая, сказал, что если директор-распорядитель ожидает от Думы увеличения акцизов на нефть, то ему лучше вообще не подходить к Думе на пушечный выстрел [121] .

Чубайс был очень взволнован. Он сказал, что после отъезда предыдущей миссии власти потратили много времени и сил на то, чтобы ускорить процесс осуществления ранее согласованных действий, в том числе мер по сбору доходов и планов по налоговой реформе, и чтобы обеспечить новый, более реалистичный бюджет. Он подчеркивал, что, хотя еще не сформировано правительство и не решен до конца вопрос о распределении полномочий, власти уже решительно приступили к действиям, которые были согласованы с фондом. Чубайс сказал, что не понимает позицию МВФ. Вот суть его речи: «Да, у нас есть проблема с налоговыми поступлениями, это правда. Но давайте говорить начистоту: это проблема не столько для МВФ, сколько для самой России, и именно по этой причине и произошли недавно изменения в правительстве. Нам нужно действовать без промедления, и мы к этому готовы. Парадоксально, что после всего этого, после того, как мы добились взаимопонимания с главными политическими группами, в том числе с шахтерами, мы потеряли поддержку МВФ. Мы, конечно, можем подождать несколько месяцев, как вы предлагаете. Но это послужит крайне негативным сигналом. Не все в России поддерживают то, что мы делаем, и те, кто с нами не согласны, очень скоро нам скажут: “Даже МВФ, ваш друг, и тот вас не поддерживает”. Так же негативно могут отреагировать и финансовые рынки, что, в свою очередь, может осложнить, среди прочего, планируемое нами размещение еврооблигаций».

Далее Чубайс отметил, что все это может испортить отношения между Россией и МВФ на долгие годы. Он напомнил, что даже в неблагоприятных условиях в 1995 году были достигнуты хорошие результаты, и поэтому странно, что теперь фонд, по его впечатлению, не верит в желание нового правительства решать текущие проблемы.

Российскую сторону крайне беспокоило то, что Камдессю может приехать с пустыми руками. Если бы Камдессю в результате визита всего лишь подтвердил, что надо еще подождать, это послужило бы крайне негативным сигналом, и они это прекрасно понимали. А потому, как это случается и в других странах, где МВФ ведет сложные переговоры в условиях острой внутренней борьбы между соперничающими группами интересов, и Чубайс, и все остальные прибегали для достижения своих целей ко всяческим преувеличениям и рисовали будущие угрозы. По этой части переговоры вполне соответствовали мировым стандартам.

Камдессю в Москве

Визиты руководителей МВФ обычно помогают правительствам принимающих стран лучше понять, что в стратегическом плане им нужно предпринять, чтобы состояние здоровья их экономики было объявлено удовлетворительным. Перед приездом Камдессю, по оценкам миссии МВФ, следовало ожидать, что прогноз властей относительно сбора доходов в 1997 году на уровне 9% ВВП не оправдается и что реальный показатель будет примерно на 1,5 п. п. ниже. Чтобы этого не случилось, требовалось в ближайшие месяцы путем политических мер продемонстрировать, что правительство серьезно намерено добиваться соблюдения налоговой дисциплины. Способы укрепить налоговый режим, в принципе, имелись, но для их эффективного применения требовалось одобрение Думы, на что больших надежд не было. Что касается расходной части, то миссия поддерживала предлагаемые властями жесткие ограничения, но в то же время настаивала на том, что эти ограничения должны быть включены в исправленный вариант бюджета и получить политическую поддержку Думы.

Камдессю прилетел в Москву 1 апреля в сопровождении Джона Одлинга-Сми. Как руководитель 2-го Европейского управления Одлинг-Сми был непосредственным начальником Хоригучи и вообще всех старших переговорщиков МВФ по России. Кроме того, поскольку своим управлением Одлинг-Сми руководил с момента его создания в 1992 году, он имел самый длительный опыт работы с Россией среди всех сотрудников фонда (следом за ним шел автор, начавший работать с Россией в июне 1993 года).

В Шереметьево Камдессю встречали Чубайс, Дубинин и Алексей Можин. Можин и по сей день является представителем России в МВФ. Будучи членом совета директоров, он голосует от имени своей страны при принятии различных решений, в том числе голосовал и при выделении средств самой России. Задачи представителя страны в МВФ в некотором смысле схожи с обязанностями представителя МВФ в стране (каковым автор был в России в период, описываемый в данной книге) и включают в себя, в том числе, поддержание эффективной связи между сторонами. Эту задачу никак не назовешь благодарной, поскольку докладывать мнение другой стороны на высоком уровне зачастую занятие не из приятных. Можин на своем посту находится с 1996 года (причем по состоянию на лето 2008 года он – первый по выслуге лет среди директоров от стран G8 и второй среди всех 24 директоров). Такое выдающееся долгожительство Можина в совете директоров МВФ свидетельствует об уровне доверия, которое он заслужил у всех сторон.

Обменявшись с встречающей делегацией шутками по поводу того, сколько надо успеть сделать за очень короткий срок, Камдессю и Одлинг-Сми уехали на правительственном ЗИЛе к вертолету, который доставил их в подмосковные охотничьи угодья, на государственную дачу, где им предстояла личная встреча с Черномырдиным. Благодаря доверительным отношениям, которые складывались между ними при таких встречах, между выездами на охоту и застольями, легче было приступать к решению стоявших перед сторонами нелегких вопросов. К тому же, Черномырдин в этом смысле придерживался старого советского стиля и верил, что для успеха в деле нужно устанавливать с людьми крепкие личные связи. (Аналогичный подход мы увидим, когда разговор пойдет о правительстве Евгения Примакова.) При этом Камдессю хорошо понимал, что близкие дружеские отношения, несомненно, способствуют взаимному доверию, но заменить собой здравую политику они все же никак не могут.

Камдессю не возражал разделить с Черномырдиным его страсть к охоте в надежде на то, что в минуты отдыха ему удастся помочь российскому премьер-министру лучше понять: чудесных избавлений от бесчисленных проблем не будет; стране требуется жесткая и решительная политика, а финансирование от МВФ и других кредиторов может лишь помочь смягчить болезненные побочные эффекты такой политики.

Забавно, что сам Камдессю охотником не был и никакого особого удовольствия от этих походов не получал. Но стрелял он, тем не менее, очень неплохо, и, когда об этом пошли разговоры, его даже в некоторой степени зауважали в российских службах безопасности.

На следующий день они вернулись в Москву, и у Камдессю началась череда встреч: сначала с Немцовым и Кохом, затем с Чубайсом, Сергеем Васильевым и Вьюгиным. Позднее в ЦБ РФ он беседовал с Дубининым и Алексашенко. На всех этих встречах Камдессю настойчиво задавал вопросы о фискальной политике и о том, как предполагалось решать эту критически важную проблему. Собравшись вместе на официальный ужин в доме приемов на Воробьевых горах, Камдессю и Чубайс, Немцов, Куликов, Кох и Дубинин продолжили обсуждение. Куликов уже после ужина сказал директору-распорядителю, что у него есть свой план для обеспечения сбора налогов и что он вскоре представит его на рассмотрение. Но что за план он имел в виду, так и осталось неизвестным – больше мы о нем никогда не слышали.