Дефолт совести

– Смотри какой грамотный. – Рыльцов демонстративно встал. – Мы вас депортируем на родину. Там у вас расстрел ещё не отменён. Вот так-то, молодцы. Не будете сотрудничать в ходе следствия – пеняйте на себя. – Рыльцов демонстративно постучал костяшками пальцев по витринному стеклу. – Хороши штучки, блестящие. Одна беда – не знают жалости к людям.

– Всё ясно. – Начальник управления тоже встал. – Мне пора. А вы продолжайте. Вечером жду с докладом.

Когда Волин ушёл, Глеб приступил к решительным действиям.

Через два часа «под грузом неопровержимых улик» арестованные признали, что помимо убийства в Луховицах участвовали в расправе над двумя неизвестными им мужчиной и женщиной на Киевской трассе. Перепуганные насмерть страшилками Рыльцова, они готовы были максимально подробно описать это убийство следователю. Хотя сами никого не убивали, поскольку были наняты в качестве водителей. На вопрос, кто их нанял, ответ арестованных мало чем отличался от других подобных свидетельств.

Выходило, что всю троицу привезли в Москву какие-то кавказцы, после чего их действия координировали по мобильному телефону. На вопрос, кто нажал на курок, парни упорно твердили одно: тот, кто выбросился из окна, и ещё старший – неизвестный мужчина с акцентом торгашей на базаре.

Ни поджог дачи банкира, ни тем более убийство неизвестного им члена правительства в Битцевском лесопарке наёмные водители брать на себя категорически отказывались...

– Нее, що, мы похожи на сумасшедших? Касательно бабы с мужиком – то согласны, а члена правительства – ни за коврижки, ни за сало, ни за горилку. Мы тут совсем ни при чём... – твёрдо стоял на своём Михаил, который вёл себя более активно. – Спросите у Миколы, он тоже подтвердит.

– Як на духу... – охотно подтвердил Микола, большей частью помалкивавший в подвальном каземате. – Може, Тарас тех, кого вы выспрашиваете, замочил? Тарас и деньги на всех получал. Може, он... Если заказ был дюже богатый...

Этот с виду тупоголовый преступник словно давал бесхитростную подсказку следователям. Мол, чего голову ломаете? Валите на Тараса. А они подтвердят. Правда, косвенно.

Когда после допроса Рыльцов вернулся в управление обрадовать шефа, тот его «обрадовал» сам.

– Вот, пожалуйста, читай, – протянул он листок с пометкой «Срочно!». В убористой текстовке сообщалось о том, что накануне в пригороде Вильнюса был взорван джип «Паджеро», в котором вместе с водителем и двумя охранниками погиб ещё один российский банкир. Как удалось установить, это был олигарх местного масштаба из Ярославля, которого всего как пять дней назад коллеги из МВД объявили во всероссийский розыск. Причина была неоригинальна: соучастие в незаконных операциях с отмыванием денег.

На сей раз убийство было исполнено с особым «изяществом»: некто накачал шины его бронированного автомобиля водородом, и когда на полном ходу колёса разогрелись, произошёл взрыв такой невероятной силы, что собирать вещественные улики литовским полицейским уже не пришлось.

– Мать их за ногу!.. – зло выругался Рыльцов. – Когда же кончится это бл...во?! Такое на наших гастролёров не повесишь. Во-первых, уже сидят. А во-вторых, мозгов у них не хватит, чтоб так изощрённо взрывать! – После чего коротко, но уже без ожидаемого энтузиазма пересказал, чего удалось добиться с Миколой и Михаилом.

– Эх, – тяжело вздохнул Волин, – всё это чепуха – ублажать начальство.

С этими словами он достал из ящика письменного стола небольшую записную книжку и стал лихорадочно перелистывать её в поисках телефонного номера давнего приятеля и сослуживца Мацкевича. «Не растаю, если ещё раз позвоню, – подумал он, – тем более, что Леонид Сергеевич сам недавно помог. Хотя никто его об этом не просил. Во всех этих историях просто необходим сильный аналитик. Позарез необходим».

– А ты, Глеб, съездил бы в ближнее зарубежье. Так, для проформы. А в Литве пусть наши коллеги сами расследуют. Пока, слава богу, от нас помощи не просят. И на том, как говорится, спасибо.

Проводив за дверь молодого следователя, Волин набрал номер телефона, который только что отыскал в телефонной книжке.

Его звонок застал Мацкевича за компьютером в крохотном кабинете, обустроенном в застеклённой лоджии. Тот с огромным внутренним упоением, вопреки далеко не самой высокой компьютерной грамотности и постоянному, доводившему его до слёз, конъюнктивиту, сочинял очередную аналитическую справку. Сняв трубку, он сразу безошибочно узнал всегда почему-то надрывный голос прокурорского начальника.

– Что стряслось, Виталий Валентинович? Обычно ты звонишь с раннего утра, и вдруг так поздно...

– У тебя учусь, мой друг. Помнится, в последний раз ты звонил чуть ли не за полночь.

– Так обстоятельства диктовали, Виталий. Хоть помнишь, по какому поводу я звонил?

– Ещё бы! Конечно, помню.

– Видно, тоже приспичило, раз утра не дождался. Всё кому-то не дают спать эти адвокатские документики? Или, может, уже нашлось и досье Турова?

Мацкевич и представить себе не мог, что на милого, грамотного бывшего обэхээсника взвалили воз и маленькую тележку проблем, связанных со скандальными убийствами.

– Есть причины, Леонид Сергеевич! Посоветоваться надобно... – невесело признался Волин.

– Ну, подъезжай. Но учти, принять смогу только на кухне...

Он быстро вернулся в кухню, где за пару минут сообразил поздний ужин, и вскоре на маленьком кухонном столике стояла бутылка «Столичной» и скромная овощная закусь, включающая в себя крупную редиску с собственного огорода, пару пучков лука, огурцы и помидоры. Хлеба на столе не было. Ни хлеба, ни мяса в любых его вариациях Мацкевич в своём доме давно уже не держал.

Пока он готовился к приходу Волина, размышлял: любопытно, почему генерал вдруг решил лично навестить отставника, а не вызвал в сановный кабинет? Стало быть, дело наверняка конфиденциальное. Видно, что-то у него не заладилось в прокуратуре. Да и какой, собственно, из него важняк и уж тем более начальник важняков? Мужик-то он, конечно, порядочный, цепкий...

В коридоре раздался звонок, и Мацкевич пошёл открывать.

Волин предстал перед ним в лёгком плаще, под которым был тёмно-коричневый костюм. Они долго жали друг друга в объятиях, обменивались восклицаниями, пока, наконец, Мацкевич вдруг не сказал:

– Да на тебе лица нет. Ну-ка быстро прими стопочку да закуси. Иначе с таким доходягой разговора не будет.

– А ты? – спросил Волин.

– Ты же знаешь, что я давно не пью. Но ради тебя пригублю. – Он налил себе немного «Столичной» и жестом показал: давай, старик, вздрогнем. – Ну, докладывай. Что с тобой?

– Не со мной, а со всей нашей свихнувшейся родиной! – Волин сам налил себе ещё рюмку до краев. – Скажи, Леонид мудрый, придёт когда-нибудь конец этому бл...ву?