Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая

Ну, и я не вытерпел, предложил новые, пускай и временные государственные символы Петербургской республики - звезды - на офицерских погонах вместо эполет, звезды на государственных печатях. Правительствующие масоны такой родной для них символ как пятиконечная звезда с радостью и энтузиазмом поддержали. Также не забыл я и о красном флаге с серпом и молотом. Для полного счастья, только бюстов Ленина и Сталина не хватало.

Разобравшись с государственной символикой и решив хотя бы в первом приближении земельный вопрос, я выпроводил за дверь всех "штатских министров" кроме Трубецкого, Пущина и Рылеева, пригласив в кабинет полковых командиров, полковых смотрящих и поставил перед собранием вопрос, что делать с неблагонадежными элементами в армии и на гражданке.

– Господин Каховский у нас теперь главный полицмейстер - вот ему и карты в руки!

За всех живо ответил Рылеев, малость подтрунивая над своим бывшем протеже, Пущин поддержал своего коллегу:

– Нет, карты Каховскому давать в руки опасно, прецеденты были, дело может плохо кончиться …

– Для вас, Иван Иванович, у нас тоже дел припасено немало. Совместно с министерством юстиции вам требуется начать разрабатывать план судебной реформы и заняться местным управлением – будущим земством. В ближайшее время будет введена неизвестная прежде должность судебных следователей, и следственная часть, наконец, отделена от полицейской. Прежде «заподозренное лицо» считалось уже почти обвиненным. В ближайшем будущем будут введены определенные правила при арестах, обысках и допросах.

– И к вам, Кондратий Федорович, тоже будет разговор по вашему профилю деятельности. Мы должны так направлять политику печатных СМИ, чтобы все монархисты - от мала до велика, казались обывателям Петербургской республики людьми глупыми и жестокими, чтобы их боялись и ненавидели. Об этом мы с вами тет-а-тет ещё поговорим …

– Цензуру вводите, господин временный правитель?
– осторожно поинтересовался Сперанский, тоже почему-то оставшийся здесь, хотя лично я его относил к штафиркам.

– На время военных действий, господин министр юстиции, да - цензура в печати нужна как воздух! Или вы желаете сделать столичные газеты - площадками для полемики с монархистами, а ещё лучше их рупорами? Если так, то нам с вами не по пути … Демократию я уважаю, но сейчас, во время переходного периода и войны она для нас с вами обернется анархией, военным поражением и как конечной итог - виселицей. Вот теперь и ответьте мне, нужна ли нам цензура?

– Да, безусловно, господин временный правитель! Прошу прощения - въевшиеся привычки - как вторая натура, по этой причине здравый смысл не всегда успевает за языком поспеть, - Сперанский обострять не стал, хотя и непонятно было, говорит ли он правду или отмазывается. Скользкий тип!

Смерив Сперанского задумчивым взглядом, повернул голову к главноуправляющему ГПУ.

– А теперь, как правильно заметил господин Рылеев, вам слово, господин Каховский …

– Спасибо, Иван Михайлович. Во-первых, всех пленных солдат - преображенцев, павловцев, саперов распределить по другим нашим полкам.
– Каховский, на удивление всех присутствующих, отвечал четко и уверенно, без тени задумчивости на лице или сомнения в голосе.

Дело в том, что перед совещанием я успел наедине переговорить с Каховским, предложил ему не только обдумать ответ на прозвучавший вопрос, но и сам накидал ему главные тезисы.

– С пленными кавалеристами будет сложнее, заартачатся служить в других полках, придется оставить в прежних, но опять же, следует провести их через присягу. Отказников - на гауптвахты, пока не одумаются, а офицеров - в Петропавловскую крепость! Чай, не малые дети, никто с ними нянчиться не будет. А совсем уж зловредных личностей - на эшафот!

В правительственном кабинете воцарилось молчание. Все смотрели на Каховского в немом изумлении во взглядах. Откуда что и взялось у так и несостоявшегося цареубийцы?!

А мне оставалось, лишь старательно пряча улыбку, подглядывать на потолок. Я был очень доволен, что подобные расстрелянные инициативы исходят не от меня, в тираны меня пока рановато записывать. А так особой вины главы правительства в том, что он прислушался к рекомендациям своего министра, нет, и не будет. Тем более, я-то слова Каховского могу и смягчить, поиграть в роли хорошего и злого полицейского. Для местной неискушенной публики, чтобы просчитать эту ситуацию надо быть поистине очень проницательным человеком или же очень хорошо нас с Каховским знать. Но даже если кто и догадается о нашей игре, попробуй еще докажи! Тем более, в конце концов, никто мне не запрещает действовать и напрямую, просто не хотелось бы к себе привлекать раньше времени внимание.

А между тем Каховский, так и хочется сказать Дзержинский ха-ха, продолжал отжигать.

– Для выявления затаившихся контрреволюционеров необходимо повсеместно проводить опросы и составлять списки подозрительных…

– Так вы, что, господин Каховский, уже готовы взяться проскрипционные списки составлять или лучше их назвать расстрельными?
– взорвался не выдержавший Батенков.

– Ради дела Революции готов на всё! Жизнь отдать! А уж об каких-то списках и речи нет, беда только в том, что самолично составить их на весь Петербург не могу, не достаточно знаком с таким огромным множеством народа. Поэтому здесь нужна вдумчивая, длительная и кропотливая работа …

– Да вы просто чудовище, Каховский!

– Не вам меня судить, Батенков! Кстати в моем личном списке вы у меня уже значитесь, как не внушающий доверия человек, симпатизирующий монархической форме правления!

– Ну, знаете ли … - Батенков в полнейшем негодовании вскочил с места.

– Гаврила Степанович, - заговорил я максимально спокойным, убаюкивающим голосом, словно с ребенком.
– Сядьте, пожалуйста, на место, отдышитесь, успокойтесь. Никто вас пока не обвиняет в связях с контрреволюционными элементами, поэтому можете быть спокойны! Поберегите нервы и не принимайте в общем-то пускай и резкие, но по сути правильные слова Каховского близко к сердцу, у него теперь работа такая - всех и во всем подозревать, держать, что называется, на карандаше. Просто не давайте ему поводов - и все будет хорошо! Попрошу господина главноуправляющего более не прерывать и до конца выслушать его мысли на заданную тему. Продолжайте …

– Ещё раз благодарю, господин Головин. Так вот … На чём я остановился?.. Ах, да, вспомнил, зловредных контрреволюционеров, которых нельзя ни перевоспитать, ни угомонить требуется уничтожать как тараканов ...

Незаметно окинул взглядом своих министров. Батенков сидел пунцовый как рак, Мордвинов схватился за голову, Трубецкой тоже пребывал в весьма мрачном расположении духа, Рылеев и большинство других министров слушали Каховского с весьма задумчивым видом. Не знаю, как я выглядел со стороны, поскольку мой взгляд по большей части блуждал по потолку, рассматривая лепнину. Покер-фейс сохраняли немногие министры - это, прежде всего, Канкрин и Сперанский - опытные царедворцы, с хорошим таким пробегом по правительственным коридорам.

Свои слова, получив мое одобряем-с, Каховский начал осуществлять сразу после заседания Правительства, пройдясь переданными в его подчинение жандармами вначале по гвардейским казармам, потом по офицерским домам и домам вельмож, а уже к лету сетью осведомителей была охвачена чуть ли не вся столица. Прямым и всем видимым результатом этой деятельности Каховского стал скачкообразный рост числа сидельцев Петропавловской крепости, неочевидным для посторонней публики, но важным для меня стало упрочение политического строя новорожденной Петербургской республики.