Декады Ночь Между Днями Седьмым И Восьмым
Шрифт:
– Вполне, ваша честь! Я хотела бы попросить у вашей чести разрешить мне сделать заявление.
– Разрешаю, делайте.
– Прошу Страшный Суд приобщить к делу и мое свидетельство. Заявляю со всей ответственностью, что именно седьмого ноября, в годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции, я сама делала минет моему подзащитному! И у меня есть независимые свидетели этого. Если Высокий Суд дозволит, я могу рассказать все подробно.
– Рассказывайте, только по возможности лаконично, но не упуская существенных деталей.
– Итак. Седьмого ноября тусовалися мы, как обычно, на Андреевском. Замерзли, блин! Пивом не согреешься, только сцать бегаешь. Вижу, фраер гуляет. Трохи как отмороженный - папик. И кто ж это был, как вы думаете?
– Мой подзащитный! Дай, думаю, я его сниму. Морг ему раз - ноль реакции. Морг другой - раздуплился. Подваливает, мол, девушка, ..ё-моё-ландыши,
– холод собачий, пойдем лучше в "Целку онлайн" потрахаемся для сугреву (там точка рядом такая есть классная для траха - "Целка онлайн" называется; правда, там за вход платить надо). Он так обрадовался. Лучше, говорит, пошли ко мне, у меня тут квартира на Большой Житомирской. Я говорю, пошли, только со мной еще подружка. И за двух - сто баксов. Рискнула. Ну, думаю, свалит или нет? Не свалил, согласился! Взяла с собой вот ее - Аскариду Гельминтивну, та вообще от холода аж посинела. Да, кстати, нас еще троих вместе видели Задрочка Петривна, Сиповка-Королек Рачкивна и Надируха Бутафоривна. У меня на руках имеются их письменные (они умеют писать!), нотариально заверенные свидетельства. Передаю их Высокому Суду и прошу приобщить к делу. (Задрочка, Сиповка-Королек и Надируха согласно покивали). Ну, значит, пришли к нему на хату. Я от радости, что с холода смылись, сама ему минет сделала. Он так разнежился! А я ему говорю, папик, говорю, если хочешь, чтобы мы у тебя на ночь остались, гони еще сотку. И что вы думаете?
– дал! Уникальный папик! И такой интеллигентный. Без блядства. Как загонит мне ... по самые яйца, так что, мама, не горюй! Ну, значит, оттрахал он нас за ночь несколько раз в разных вариантах, фантазер. Чувствовалось, что голодный на органы женские. Аскарида у него тоже в рот взяла на полминета. Помнишь, Аскарида? Так, бедненький, ухандокался, что аж потух весь. Хочет, а не может. Ведь двести баксов хочется на полную катушку использовать. Так он, блин, совается туда-сюда, туда-сюда, а дела - нету. Что тут скажешь! Ведь причендалом (паралитературная замена) не дотрахаешь (паралитературная замена) - яйцами не дохлопаешь. Ну да ладно. А утром - вы не поверите!
– завтрак нам в постель подает. Колбаска поджаренная и кофе со сгущенкой. И тосты. Правда, Аскарида? Мы там, блин, чуть не усцались! Лучше бы по сто грамм налил. Так что теперь я имею Суду авторитетно заявить, что свидетельство уважаемой Паскуды Аделаидивны есть не что иное как брехня. Попала ты, Паскуда!
В это время в соревновательную судебную дискуссию вступила до сих пор хранившая молчание Прокурорка Сучара Нарцисивна, чья жопка произвела на пана Канцлера определенное впечатление при представлении состава Суда:
– Я протестую, ваша честь, против столь резких и скоропалительных выводов моей уважаемой оппонентки - темпераментной и категоричной Адвокатки нашего подсудимого дорогой Прлебеди 'Oрестивны. Я понимаю ее задачи и цели и ставлюсь к ним с глубоким уважением. Но, знаете, еще не вся правда на свете - та, которую она нам пытается втюхать. Надеюсь сейчас доказать Высокому Суду, если позволит, многодостопочтенная Эвтаназия Андерстендивна, что показания свидетельницы Паскуды Аделаидивны - истинны.
– Прошу вас, славная Сучара Нарцисивна.
– Я призываю во свидетели наших коллег-присяжных: Зопу Семафоривну, Давалку Пубертативну и Профуру Зимбабвивну. Ваша честь, прошу привести их к присяге.
– Повторяйте за мною, Зопа, Давалка и Профура - сказала Судья-Эвтаназия, - "Шоб я так жила! Век свободы не видать и органа никакого такого (тавтология тому шо на самом деле) во рту не держать! Во имя нашей Незалежности, Суверенитета и Свободы Слова!"
Все вновь призванные во свидетельницы повторили ритуальную формулу-заклинание, после чего Прокурорка приступила к их допросу:
– Я обращаюсь к вам, достоуважаемая Зопа: что вы делали вечером 7 ноября?
– Тусовалася на Крещатике возле метр'a вместе с Паскудою Аделаидивною, Давалкою Пубертативною и Профурою Зимбабвивною. Под присмотром Яхве Элохимовича - нашего куратора, из фаунантропов-шимпанзе.
– Любезные Паскуда, Давалка и Профура, или вы подтверждаете показания достоуважаемой Зопы?
– Подтверждаем!
– нестройно отозвались вопрошаемые.
– А теперь я обращаюсь к вам, Зопа, Давалка и Профура: или вы можете подтвердить, что Паскуду Аделаидивну в это время снял наш подсудимый?
– Можем! Подтверждаем! Снял!
– так же нестройно, но весьма уверенно отозвались свидетельницы.
– Ваша честь!, - обратилась Прокурорка к Эвтаназии, - Ваша честь! Как по мнению Высокого Суда, есть ли необходимость после данных
свидетельств вызывать во свидетели еще и куратора Яхве Элохимовича, фаунантропа-шимпанзе?– Думаю, что такой необходимости нет. Фаунатропы у нас, как вам известно, пока лишь ограниченно судоспособны. Так что ценность его свидетельства не велика. Тем более, что по содержанию оно, как я понимаю, ничем не отличается от показаний замечательных наших Зопы, Давалки и Профуры.
– отозвалась Судья.
– Итак, - резюмировала Сучара Нарцисивна, - Полагаю, что Высокий Суд удостоверился в правдивости показаний Паскуды Аделаидивны. Полагаю также, что для Высокого Суда такие детали, поимел ли после первого минета наш подсудимый свидетельницу раком или заправил ей минет вторично - несущественны. Следовательно, пан (по его собственному же фактическому признанию свидетельнице) Петренко, самозванно, облыжно и преступно именующий себя Маузером, вечером 7 ноября действительно поимевал нашу уважаемую Паскуду Аделаидивну отмеченными выше, а может и какими иными - абсолютно несущественно для нашего рассмотрения - способами. И именно в процессе данного поимевания он совершенно непроизвольно, неспровоцированно и свободно раскрыл себя как Петренка. Quod erat demonstrandum!
Что и требовалось доказать! (лат.)
На основании же представленных неоспоримых доказательств и руководствуясь презумпцией виновности, как высшим Национально-Демократическим юридическим принципом, Сторона Обвинения призывает Высокий Страшный Суд приговорить пана Маузера-Петренка к смертной казни одним из шестьсот шестидесяти пяти канонических способов по выбору Коллегии Присяжных. Я б, например, ему кол в жопу загнала. Dixi!
– Что ж, ситуация складывается весьма нетривиальная...
– задумчиво вымолвила Эвтаназия Андерстендивна.
– Суд удаляется на совещание.
Но он никуда не удалился. Просто Эвтаназия вместе с Подсудками Каздепой Мехтодиивной и Процедурой Антуанивной, исполнявшей по совместительству обязанности Секретарки Страшного Суда, собрались вместе, в кружок и, повернувшись ко всем остальным попками и обнявши друг дружку руками за плечи, стали о чем-то энергично шептаться. Наконец, они прервали "совещательный процесс" и повернулись ко всем присутствующим.
– Слово для оглашения промежуточного квалификационного вердикта Страшного Суда предоставляется Подсудке Каздепе Мехтодиивне, - торжественно провозгласила Судья-Эвтаназия.
Каздепа выступила вперед и начала свою речь:
– Ваша честь! Высокий Суд! Достойные Влагалища Коллегии Присяжных и все участники процесса! Позвольте доложить вам промежуточные результаты тщательного анализа судебной коллизии, с которой столкнулось наше Заседание. Содержание данной коллизии весьма знаменательно. Ведь здесь мы сталкиваемся с двумя взаимно исключающими друг друга предикатами, онтологическую истинность каждого из которых можно считать практически доказанной! По крайне мере, ее вероятность настолько высока, что приближается к достоверности. Мы и трактуем ее как достоверность - у нас просто логически нет иной альтернативы. В самом деле, кто сейчас осмелится выступить против того факта, что вечером 7 ноября наш подсудимый - пан Маузер-Петренко одновременно заправлял минет уважаемой Прлебеди 'Oрестивне со дражайшею Аскаридою Гельминтивною в квартире на Большой Житомирской и любезной Паскуде Аделаидивне в однокомнатной квартире на Лютеранской либо Заньковецкой улице? Очевидно, никто. Однако, сам по себе сей факт парадоксален! То есть, не собственно факт заправляния минета - с этим, полагаю, у нас всех здесь присутствующих нет никаких проблем (все участницы синклита сочувственно покивали головками), - а факт одновременного заправляния упомянутого минета - прошу сосредоточить ваше внимание!
– одним и тем же субъектом минета двум совершенно разным его объектам в одно и тоже время в различных пространственно-подобных точках нашей незалежной державы. Вот в чем состоит парадокс! И это заставляет Высокий Страшный Суд и, я полагаю, Коллегию Присяжных выработать какую-то концептуальную
модель данного парадокса. Иначе нам придется сделать чересчур далеко идущие выводы и произвести весьма существенные изменения в классической Аристотелевой логике и, возможно, в теории нахождения тел, занимающихся оральным сексом, в физическом и юридическом пространстве-времени. Или - что еще хуже - осуществить далеко идущие диверсии в область принципа причинности. Не уверена, что после такой кардинальной модификации концептуальной базы от стройного здания нашей судебной системы и Национальной Демократии останется хоть что-нибудь в первозданном, целомудренном и непорочном виде!