Декамерон 2

Аид — всеобъемлющий Тонкий Мир. Лимб же — отдельный уголок, занимаемый разумной душой в Серости. Кладезь людских сновидений. Колыбель их кошмаров. И в том числе онейроманты игрались и тут.

Позабыв обо всём на свете, Альдред в ужасе наблюдал, как неведомые хтонические монстры склоняются над ним. Гиганты изучали его чёрными глазами. Белки их глаз облепило воспалившимися капиллярами.

Их пасти раскрываются. Зубы цепляют конечности — вот-вот раскусят. Некоторые титаны дерутся между собой, не в силах поделить желанную добычу.

Что хуже, заклинание буквально плавило мозги, нарушая его функционирование. Тем больше, чем дольше Флэй противился пугающим образам.

Его сознание будто бы швырнули на раскалённую сковороду.

Абсолютно вся лимбическая система трещала по швам.

Сновидец рискнул пойти на такую жертву, стараясь выиграть время для своих. Ведь не сам Киаф был важен, а наследие, что растекается по его жилам.

— Быстрее к нему! — скомандовал онейромант.

— Да, магистр Парменион, — ответила пробегавшая мимо криомантка.

— Настоятельница будет довольна, — подытоживал сектант.

Он улыбался и гадал, какую награду получит от Иоланты Ламбезис.

К Альдреду бежал псионик, перенимая инициативу.

Хотел погрузить сознание Флэя в стазис, чтобы его можно было без проблем доставить, куда скажут.

Парменион позволил ему это сделать, щелчком пальца вырвав беглеца из цепких лап кошмара.

Ещё бы чуть-чуть, и тот стал бы парализованным овощем на всю жизнь.

Альдред затих. Он не чувствовал своего тела и был полностью подавлен.

Тупо глядел на псионика, что колдовал над ним.

Над Акрополем небо заволокло тучи. Вдалеке громыхнул гром. Полились первые капли дождя. Видимость резко снизилась. Ледяная вода остужала вскипевший рассудок.

Возвращенец бы и так оправился не скоро. Но для Культа надёжность стояла превыше всего.

Чародей не успел построить в воздухе и половину печати.

Откуда-то с крыши в него выстрелили из арбалета. Щелчок.

Болт прорезал воздух, ударился в лоб и пустил по всему телу электрический заряд.

Флэй устало наблюдал, как маг бьётся в конвульсиях. Стучит зубами друг об друга.

— Ба-ба-ба-ба…

Рунический снаряд был даже чересчур мощным. При контакте с целью он спровоцировал одномоментный разрыв мышц.

Плоть летела в разные стороны. На месте, где находился псионик, разлилась багровая морось.

Но даже тогда, обрызганный кровью, Флэй и ухом не повел.

Его неумолимо клонило в сон. Даже мысли не вязались в единый образ.

А сил хватало лишь, чтобы бороться с веками за открытые глаза. Ещё никогда это не давалось так тяжело.

Между тем сектанты переполошились, обнаружив себя в западне.

Быть не может!

— Откуда стреляли?! — бесновался магистр, концентрируя эфир в руках.

Глаза его горели, как изумруды. Вены светились потусторонним огнём.

Абстрактная проекция окружающего мира не выдавала местонахождение арбалетчика. Присутствие Киафа создавало помехи.

Даже воронья и собственных подопечных не видать.

Некоторые апельсины готовили заклинания. Встревоженно поглядывали на крыши.

Не говорили ни слова. Лишь пытались нащупать взглядом таинственного стрелка.

Без толку.

Маги инстинктивно жались друг к другу. Спиной к спине.

Тогда под их ногами из-под брусчатки выступила кипящая лава. Броситься врассыпную не успевали.

Стопы плавило в ничто. Над Акрополем поднимались душераздирающие вопли.

Крики обрывались будто на полуслове. Жидкое пламя в миг поглотило десятерых чародеев. А после — исчезло, как не бывало.

Оксиомант отступал к стене, полагая, что там безопасно.

Чародей уперся в стенку, затылком нащупав оконную раму. Миротворец, вызревший в гуля, уже ждал его.

Тут же потянул добычу во тьму, не боясь набить волдыри на руках.

Жертва только затянула вопль, как вдруг людоед выдрал ему зубами кадык и принялся увлечённо есть.

Кому-то из Культа взбрела в голову здравая мысль: бежать. Но едва он развернулся, упёрся мордой в металлический нагрудник инквизиторской кирасы.

Бедняга упал и стал отползать в сторону, глаз не сводя с «красной туники». Он заскулил, понимая: не жить ему.

Огромный причудливый меч, покоившийся на плече юстициара, пришёл в движение. Отступник взвизгнул.

Исполинское орудие со звоном порубило его надвое, лязгнув об мощёную дорогу.

Арбалет выплюнул болт вновь.

Стрелок только выглянул — и тут же скрылся, ринувшись к подъемному тросу.

Его цель изогнулась. Ухватилась за древко, что торчало из живота.

У его окровавленной ладони со свистом задрожал воздух.

Чародея тут же отбросило в стену, размазывая по поверхности.

Голова лопнула, оставив живопись на камне. Тело поползло вниз.

— Пощадите! — дрожащим голосом умолял юстициара апельсин.

Тот был неумолим, продолжая надвигаться, будто гора.

Не выдержав, трус побежал прочь.

Великан в рывке нагнал его, занося за спину меч, и матросским замахом оборвал греховную жизнь. Клинок порубил мятежника надвое.

Удар заключил в себе небывалую, немыслимую силу. Верхнюю половинку туловища подбросило в воздух.

Онейромант бегал глазами по улице. Метался из стороны в сторону. Не знал, куда и податься. Собрал остатки эфира в руках. Но не мог понять, какое заклинание использовать и на кого направлять.

Арбалетчик уже спустился с крыши вниз. Осторожно, с ухмылкой на лице крался сзади к двум оставшимся апельсинам.

Под бортом магазинного самострела был вмонтирован штык-нож.

Стрелок пустил его в ход, вонзая одному штык в позвоночник. Тот захрипел, выгнувшись. Шея перестала держать голову.

Второй обернулся — и тут же принял горлом внезапный удар. Тычковый нож в руке застрельщика сработал на «отлично». Сонную артерию надорвало, высвобождая кровь.

Чародей схватился за рану, упал в грязь. Он захлёбывался, судорожно дёргаясь.