Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Я надел пару боксеров, a потом, подумав, надел сверху шорты для игры в баскетбол. Поскольку остальная моя пижама была грязной. Я посчитал, что будет неприлично, если я буду лежать перед ней в боксерах. Включив стерео, я упал на кровать. Лежа на животе, я прижался к одной из подушек. Я был таким уставшим, мои глаза закрылись практически немедленно.

Я задремал. Услышав щелчок закрывшейся двери, а потом, почувствовав, что на мою кровать сели, я открыл глаза. Изабелла сидела на краю кровати и смотрела на меня. Я улыбнулся. Ее волосы были распущены и каскадом ниспадали по ее спине. На ней была надета коричневая пижама. Это был практически такой же оттенок коричневого цвета, какими были ее глаза. Я откинул в сторону одеяло и взглядом показал ей, чтобы она легла. Я был очень уставшим, чтобы сидеть и разговаривать. Поэтому она и должна была присоединиться ко мне. Немного поколебавшись, она подвинулась поближе и легла. Она прижалась к подушке, а я укрыл ее одеялом.

– Я не хотела будить вас, – прошептала она.

Я улыбнулся.

– Все нормально. Я просто задремал, ожидая тебя, – пробормотал я. – Между прочим, ты выглядишь потрясающе. То есть, я не хотел сказать, что ты раньше выглядела плохо. Просто ты хорошо выглядишь после принятия душа. Господи, я опять не то сказал. Только, черт возьми, не игнорируй меня.

Она слегка рассмеялась, очевидно, я выглядел очень глупо. Клянусь, такого со мной еще не было. Когда она была рядом, я просто не мог нормально говорить. Это же смешно.

– Я поняла. Я чувствую себя лучше.

Кивнув, я вздохнул. Как можно быть таким идиотом?

– А вот вы выглядите уставшим, – спустя секунду добавила она.

Спустя пару мгновений, она осторожно протянула ко мне руку. Я улыбнулся, давая тем самым понять, что она может спокойно прикоснуться ко мне, что я не против… Я понял, все это дерьмо было таким новым для меня, но для нее это было новым вдвойне. Улыбнувшись мне в ответ, она осторожно дотронулась до меня. Сначала, она провела рукой по моим скулам, затем под глазами… Наслаждаясь ее легкими прикосновениями, я закрыл глаза. Ее пальцы исследовали мое лицо. Нос… Лоб… Затем ее пальцы проникли мне в волосы. Я простонал… Это ощущение было таким фантастическим… Я любил ощущения, переживаемые, когда поглаживали мои волосы.

Ее рука коснулась моей щеки. Я открыл глаза и увидел ошеломленное выражение, отразившееся на ее лице. Я испытал легкий шок… В ее глазах застыли слезы… Она моргнула несколько раз. Из уголка глаза к ее носу скатилась слеза… Я резко протянул руку, чтобы вытереть ее, но Изабелла вздрогнула, немного отстранилась и закрыла глаза. Вздохнув, я нахмурился и повторил свои действия. Я убрал слезинку с ее лица. Она открыла глаза и снова посмотрела на меня.

– Я не хотел напугать или расстроить тебя. Ты же знаешь, я никогда не буду расстраивать тебя, – мягко сказал я.

Когда она вздрогнула и отстранилась от меня, я возненавидел себя. Но ведь я совершил такое резкое движение инстинктивно. Я просто хотел помочь…

– Но, ты в порядке? Почему ты плачешь?

Она слегка улыбнулась. Еще одна слезинка скатилась по ее щеке.

– Я в порядке. Только чувствую себя немного разбитой, и все.

Кивнув, я глубоко вздохнул. Честно признаться, я не был уверен, с чего следует начать этот гребаный разговор. Я не хотел быть слишком напористым и испугать ее. Но и еще я не хотел, чтобы у нее сложилось неверное впечатление. Не хотел, чтобы она думала, что я отношусь ко всему этому беспечно. Я не хотел, чтобы она думала, что произошедшие события не стали для меня чем-то грандиозным.

– Белла? – спросил я, нарушая тишину.

Я все еще не мог решить, с чего начать…

– Да? – спросила она. В ее голосе слышались нотки волнения. Очевидно, предстоящий разговор волновал ее ничуть не меньше, чем меня…

– Как же тебе удалось вчера вечером набраться храбрости и поцеловать меня? – спросил я.

Было заметно, что мой вопрос немного удивил ее.

– Нет, я не жалуюсь. Я сам вел себя как маленький трусливый котенок, раз не решился сделать первый шаг. Мне просто любопытно, что заставило тебя пойти на такой риск, – добавил я.

Воздохнув, она пробормотала:

– Джаспер.

Я немного сузил глаза. Какое, черт возьми, отношение к этому имел Джаспер?

– Он, ведь не сказал тебе поцеловать меня, не так ли? Я клянусь, если ты сделала это только потому, что этот… – начал я, чувствуя, как на меня находит волна гнева.

Она громко вздохнула:

– Нет, он не сказал мне поцеловать вас. Он понятия не имел, что я сделаю это. Он не знал о моих мыслях. Он лишь дал мне совет, что нужно рискнуть. И еще, он произнес цитату на итальянском языке, из которой следовало, что если ты не рискуешь, то ничего не получаешь. Когда мы были на кухне, я помнила об этом, и сделала то, что сделала, – сказал она, пожимая плечами. Ее объяснение было похоже на вздор.

И тут, я уставился на нее.

– Nella vita – chi non risica – non rosica? – спросил я.

Она пристально посмотрела на меня пару секунд, а потом засмущалась.

– Да, это звучало именно так, – сказал она.

Вздохнув, я встряхнул головой. Из всех гребаных тем для разговоров о поднятии духа он выбрал именно эту. Невозможно было сосчитать, сколько раз в своей жизни я слышал это дерьмо.

– Моя мама часто повторяла это дерьмо, – пробормотал я.

Изабелла, слегка кивнув, улыбнулась.

– Я знаю, он говорил мне, – сказала она.

Я снова сузил глаза. Джаспер говорил ей о маме?

– Он говорил что-нибудь еще о моей матери? – с любопытством спросил я. Я надеялся, что он не рассказал ей всю историю.

Я знал, что расскажу ей все, но только не сейчас. Я еще не был готов к этому. Это было слишком личным, и я ненавидел, когда люди смотрели на меня и сочувствовали. Бедный маленький гребаный Эдвард Каллен видел как его мама умерла. Не один из них не мог когда-нибудь меня понять.

– Нет. Ничего, кроме того, что она была очень теплым, добродушным человеком, очень сильным, и что она обязательно полюбила бы меня, – сказала она. Ее голос был каким-то странным.

На мгновение меня это смутило, но потом вдруг я понял, что она боится моей реакции… Очевидно, своим тоном, своей манерой говорить, я отпугивал ее. Я попробовал успокоиться, обуздать свой гнев, который разгорался во мне, когда разговор заходил о маме. Изабелла была ни в чем не виновата, поэтому не нужно набрасываться на нее.

– Да, она была такой, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее. – И он прав, она бы полюбила тебя.

Я немедленно представил себе мою мать, встречающую Изабеллу. Она улыбается ей. И конечно, она бы ее полюбила. Ведь Изабелла была такой же сильной и храброй, а еще она так же умела сострадать. Я попытался отодвинуть все эти мысли и чувства на второй план, поскольку воспоминания о маме лишь приведут к моему плохому настроению. Мамы нет, нет уже довольно давно… Не было никакого смысла думать о том, чтобы там могло быть, и как бы все это выглядело…