Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

– Тебе стоит поесть, – тихо сказала она, ее улыбка стала озорной, когда она отвернулась к своей тарелке. – Позже тебе понадобятся силы.

Сексуальный намек заставил меня застонать, я поднял вилку и с силой вонзил ее в кусок мяса. Это какое-то чертово блюдо из свинины, но я не был уверен, какое именно. Поставщиков провизии взяла на себя Эсме, потому что ни я, ни Изабелла понятия не имели, как организовывать приемы. Я бы заказал пиццу и позволил этим ублюдкам самим себя обслуживать, но такое дерьмо не пройдет с этой компанией.

– Не переживай, Белла. Для тебя у меня полно сил.

– Оу, я не переживаю, – сказала она, откусывая кусочек, – помню, как печенье с предсказанием пообещало, что ты не разочаруешь меня.

Я засмеялся и начал есть, внезапно ощутив себя намного лучше. Этот всплеск, по обыкновению, быстро прошел, а вот мысли сохранялись еще долго. Я по-настоящему, б…ь, потерял гребаный контроль со спиртным, но только после рождения Карлайла понял, как все плохо. Большую часть времени я не мог оставаться трезвым, мое настроение менялось так быстро, что Изабелла едва справлялась. Я связывал все это с трагическими событиями в нашей семье, думал, что когда все уляжется, я буду в порядке, но это не сработало. Становилось только хуже.

Кризис наступил за день до моего двадцать первого дня рождения, в июне две тысячи девятого года. Я был пьян, как обычно, меня вызвал Алек и отправил с поручением проверить одного из наших букмекеров, который не заплатил. Ко мне он приставил телохранителя. Обычно телохранитель нужен был ему самому, но Алек просто хотел проверить меня, увидеть, смогу ли я справиться с андеррайтерами (1) и построить их. Я должен был показать себя, заставить его гордиться прогрессом, но надо ли говорить, что я, на хер, провалился. Как только я начал оказывать давление, парень запаниковал, треснул меня прямо по носу, а потом смылся.

Телохранитель бросился вслед за ним и повалил на землю, а я был бесполезен, в гребаном алкогольном ступоре и ослепший от боли. Я забрался в свой автомобиль и прислонился лбом к рулю, закрывая глаза в попытке отстраниться от всего. Время – ничто, я не замечал ни минут, ни секунд, ни даже часов. Следующее, что помню – когда я открыл глаза, увидел последнее зрелище, которое хотел… мигающие голубые огни.

Я все еще был несовершеннолетним, пьяный, и за рулем машины с полупустой бутылкой «Серого Гуся» на соседнем сидении. У меня был заряженный пистолет с серийным номером на нем, и, конечно же, черт побери, не зарегистрированный в Чикаго. Меня арестовали, и я провел ночь в камере, обвиненный в какой-то мелочи и в тяжком преступлении по хранению оружия. Мне исполнился двадцать один год в грязной клетке, рядом с двумя дюжинами агрессивных ублюдков, я ожидал заседания суда, чтобы внести залог.

Я не мог позвонить Изабелле и попросить забрать меня – она всю ночь сидела с маленьким Ка, пока Розали и Эмметт праздновали свою первую годовщину, поэтому я с неохотой набрал Эсме. Залог за меня вскоре внесли, и я вышел в пять часов утра, ожидая встречи с обеспокоенной тетей, а вместо этого меня встретил очень раздраженный Алек. Он не сказал ни единого гребаного слова за всю поездку до дома, но гнев исходил от него волнами. Я знал, что могу потерять свое будущее, он мог, на хер, забрать у меня работу в Вегасе. Если я не смог справиться с одним мелким местным букмекером, он никогда не доверит мне целую франшизу.

Алек довез меня до дома, он отказывался даже смотреть в мою сторону, а меня снедало чувство вины. Я выбрался и медленно пошел внутрь, направляясь прямо на кухню. Я открыл холодильник и достал бутылку водки, открывая ее. Я поколебался, а потом сделал большой глоток, выпивая за раз почти половину содержимого. Жжение ослабило боль. Я с минуту смотрел на бутылку, ощущая, как алкоголь распространяется по телу, а потом вздохнул и вылил остатки в раковину.

Я пошел наверх и нашел Изабеллу в спальне, она спала рядом с маленьким Ка. Он бодрствовал и просто смотрел в темный потолок. Случайно он повернулся в моем направлении. Наши глаза встретились, и он тут же начал радостно лепетать и смеяться, заметив знакомое лицо. Я усмехнулся, глядя на него, грудь готова была взорваться.

И в ту минуту, видя, как счастлив этот маленький мальчик видеть меня, я сказал себе, что завязал со спиртным. Оно того не стоило, и я поклялся, что больше не сделаю ни глотка, каких бы это не потребовало усилий.

Конечно, я, на хер, лгал, с тех пор у меня был не один срыв, который обычно заканчивался тем, что Алек подбирал мою пьяную задницу в разных местах, но вскоре мне стало легче. Мистеру Риччи удалось снять с меня большинство обвинений, но не обвинение в незаконном хранении оружия. С тех пор я стал преступником, и не потому что меня поймали на воровстве, или я навредил кому-то, выполняя свою работу. Нет, я стал преступником только потому что я, черт возьми, полный тупица. Я заработал пожизненную черную метку в личное дело, и винить за это дерьмо я мог только себя.

Я вновь отложил вилку в сторону и отставил тарелку подальше, поднимая стакан с соком. Я делал глоток, когда поднялся Эмметт и поднял бокал. Он постучал вилкой по стеклу, привлекая внимание.

– Думаю, все знают, кто я такой, но, на всякий случай, я представлюсь – меня зовут Эмметт. Я старший и более мудрый брат Эдварда, хотя он никогда это не признает. Зато он назначил меня свидетелем, и вот теперь мой долг встать перед вами и попытаться смутить эту задницу, – начал он.

Я застонал и поставил фужер на стол, качая головой. Я говорил ему, что речь не обязательна, но мне следовало догадаться… Эмметт никогда не упустит возможность позлить меня.

– Мне столько есть чего сказать о младшем братце, так много слов, чтобы описать его, что я даже не знаю, с чего начать. Он упрямый, глупый, привередливый, у него на редкость скверный характер, он неуправляем, быстро делает выводы и еще быстрее реагирует. Я склоняюсь к мысли, что он довольно уродлив, а еще он понятия не имеет, как расчесывать волосы, но это только мое мнение.

– Иди в задницу, – буркнул я, пробегаясь рукой по волосам.

Они стали еще более взъерошенными, и Эмметт заржал, а все вокруг захихикали.

– Я забыл добавить, что у него грязный рот, и вы уже ощутили это на себе. Священник, наверное, заново освящает церковь, учитывая, что кое-кто ее сегодня осквернил, – шутливо заявил он, но мне это дерьмо не показалось смешным. – У Эдварда есть и менее известные качества: он защищает тех, кого любит, а еще борется за то, во что верит. Иногда он кажется невероятным эгоистом, но правда в том, что он наименее эгоистичный человек из всех, кого я знаю. Он не боится жертвовать всем, если верит, что иначе нельзя, и даже если это последнее, чего он хочет. Как я сказал минуту назад, он может быть упрямым.

– А рядом с ним находится Изабелла – самый терпеливый человек на земле, потому что она может быть с ним. Такая сильная и одаренная, обаятельная и красивая. В первое время казалось, что они с Эдвардом полные противоположности – застенчивая, наивная девочка, которая испытывала все в жизни в первый раз, и пресытившийся, безбашенный парень, который уже наелся всего досыта. Мы ждали проблем и конфликтов, учитывая, какими разными они были. И я очень сомневаюсь, что кто-то мог предсказать, как эти двое совершенно отличающихся людей найдут что-то общее, но это случилось. Он помог ей открыться и показал мир, а она успокоила его и научила, что есть стоящие вещи, ради которых нужно жить. Они уравновешивали друг друга, они нашли покой друг в друге, и вместе разделили любовь. Я знаю, что это звучит банально, как будто я пересказываю чертову мелодраму с Джулией Робертс, но это правда. Случившееся с ними – редкость.