Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

Они с Джоном были женаты пять месяцев, когда он предложил ей поехать с ним в Лондон.

— Мне нужно показаться в парламенте. Это будет разумно.

До Снейпа дошли вести, что король порвал с папой и объявлен верховным главой Церкви Англии во Христе. Джон не одобрил это и очень расстроился, услышав разговоры, что, когда потребуется, все должны будут дать клятву, признавая новый титул короля и маленькую принцессу Елизавету, не оказавшуюся долгожданным принцем, — его наследницей.

— Это неправильно, — прорычал Джон, выезжая вместе с Кэтрин осматривать фермы. — Только папа может быть главой Церкви, как заповедал наш Господь.

— Но вы дадите клятву? — настойчиво спросила Кэтрин. — Это будет самым мудрым шагом.

Джон похлопал ее по руке:

— Я не дурак, и я дам клятву.

— Господь увидит, что у вас на сердце, — поддержала она мужа.

Кэтрин знала, что Джон сдержит слово. У него были основательные причины для стремления сохранить хорошее отношение к себе короля. Это выяснилось случайно. Однажды она нашла в замковой библиотеке печатную книгу под названием «Замок удовольствий», написанную неким Уильямом Невиллом. Радуясь любой попадавшей в руки книге, Кэтрин прочла и эту. В ней была странная сказка в стихах о человеке по имени Желание, которого Морфей, бог сновидений, отвел в удивительный замок, где в прекраснейшем саду он встретился с дамой по имени Красота и признался ей в любви. Очнувшись от этого идиллического сна, он стал сетовать на непостоянство человеческих отношений.

В тот вечер Кэтрин спросила мужа, читал ли он эту книгу.

— Эту! — буркнул он. — Нет, я ее не читал. У меня нет времени на такие глупости. Ее написал мой брат Уильям, и что это принесло ему? У него голова забита всевозможными фантазиями. — Джон замялся. — Кейт, я должен вам кое-что рассказать. В позапрошлом году Уильяма обвинили в измене.

Кэтрин ахнула.

— За что?

— На него донесли, будто он советовался с тремя колдунами, которые предсказали смерть короля и мою. — Джон пожал плечами, выражая тем свое отношение к абсурдности этих обвинений. — Бог знает, что за безумие на него нашло. Я могу понять его желание получить после меня наследство, хотя мне горько думать, что он готов убить меня ради этого. Замышлять братоубийство — негодное дело, но иметь умысел на смерть короля — это уже сумасшествие. — Он покачал головой. — Но, может быть, Уильям и правда помешался, потому как выяснилось, что он хотел стать графом Уориком [158] , зачем — этого мне никогда не постичь. Потом, будто этого мало, чтобы заслужить виселицу, он занялся колдовством. Даже пытался сделать себе накидку-невидимку. Это подтвердил его духовник. Меня самого допрашивали в Тайном совете, хотя я слыхом не слыхивал о делах брата. Наших братьев Джорджа и Кристофера тоже вызывали. Не то чтобы я сильно переживал за них — можете представить, после смерти отца они потащили меня в суд! Заявили, будто я присвоил собственность, по праву принадлежавшую им. Но это неправда, хотя какая разница! Вот какова братская любовь. — Джон встал и налил себе кубок вина. — В любом случае, провидением Господа, я не попал под подозрение и Уильяма отпустили, так как ни одно из обвинений против него не смогли доказать и решили, что он стал жертвой оговора. Но я не уверен. Уильям достаточно глуп, чтобы сделать то, в чем его обвиняли. Разумеется, все это уничтожило его. Он обеднел, оплачивая счета адвокатов, а ведь у него есть семья, которую нужно содержать. — Джон раздраженно вздохнул.

158

Граф Уорик — один из старейших графских титулов в Англии и Великобритании; обладание им в Средние века сочеталось с владением Уорикским замком. Наиболее известный из носителей титула — Ричард Невилл (ум. 1471), получивший во времена Войны Алой и Белой розы прозвище Делатель королей.

— Почему вы не рассказывали мне об этом раньше?

Он искоса глянул на жену:

— Я думал, это может вас отпугнуть. Простите, я должен был быть честен с вами. — Мгновение он смотрел на Кэтрин. — Это что-то изменило бы?

Она покачала головой:

— Вовсе нет.

Ее тронуло, что Джон, судя по выражению лица, испытал благодарность к ней.

Поездка в Лондон оказалась долгой, и Кэтрин вздохнула с облегчением, когда они наконец добрались до дома Джона на Чартерхаус-сквер. Она устала от постоялых дворов и монастырских гостевых домов, от тряски на ухабистых дорогах в носилках, куда сквозь щелки между кожаными шторками задувал холодный ветер. По крайней мере, дети были избавлены от таких лишений; их отправили в Сайзерг к Кэт. А Кэтрин и Джон по пути заехали в Рай-Хаус, где их гостеприимно встретила тетя Мэри. После Сайзерга и Снейпа дом показался Кэтрин маленьким, но было приятно вернуться сюда, несмотря на жгучие воспоминания о минувших годах счастливого детства, которые больше не вернутся.

Резиденция Джона в Лондоне располагалась недалеко от церкви Святого Жиля у ворот Крипплгейт, за старой городской стеной и барбиканом. Два года назад Джон арендовал дом у аббата из Першора. Это было красивое здание, составлявшее часть выстроенных квадратом строений, обрамлявших большой и ухоженный луг. На другой его стороне располагался Чартерхаус, Лондонский картезианский монастырь.

— Под этим лугом — ямы, в которых хоронили умерших во время чумы, — сказал Джон.

— Я предпочла бы не знать об этом, — скривившись, ответила Кэтрин.

— Не беспокойтесь, тела захоронены глубоко, и опасности распространения заразы нет.

Нескольких слуг послали вперед со строгими указаниями от Кэтрин подготовить дом в соответствии с высокими стандартами, которые теперь преобладали в Снейпе. Обходя свои владения, Кэтрин с удовольствием отмечала, что ее повеления выполнены. Она любовалась приемными залами, отделанными деревянными панелями с орнаментом в виде складчатой ткани, красивой столовой с видом на площадь и просторной кухней, которая могла похвастаться камином шириной около восьми футов. Приподняв юбки, Кэтрин спустилась в сводчатый кирпичный погреб, где хранились бочки с вином.

— На дома здесь большой спрос, — сказал Джон, когда они сели за обед, состоявший из куропаток и свинины. — Многие придворные чины живут по соседству. Рядом с нами — господин Леланд, королевский антиквар. До дворца Уайтхолл отсюда меньше часа пешего хода.

— Очень милый дом, — с энтузиазмом поддержала мужа Кэтрин, — и недалеко от дома Уилла в монастыре Черных Братьев. Нужно повидаться с ним, как только он сможет освободиться от своих обязанностей при дворе. И я бы хотела пригласить его и дядю Уильяма на обед.

— Приглашайте кого хотите, любимая, — сказал Джон.

Приятно было снова оказаться среди лондонской суеты, которую Кэтрин помнила с детства. Даже шум и запахи не могли испортить ей удовольствия от города. Когда Джон отправлялся в парламент или ко двору, Кэтрин бродила по улицам и рынкам, заглядывала в лавки ювелиров на Чипсайде или обходила собор Святого Павла, восхищаясь скульптурами и присматривая товары по сниженным ценам в лавках, выстроившихся вдоль стены нефа. Дома она тоже была счастлива, наслаждалась прекрасной обстановкой и любила налить себе вина после обеда и выпить его, сидя за хорошей книгой в уютной комнате, которую выбрала своей гостиной.

Джон был не так доволен. Пока Кэтрин слушала его сетования на министров короля и их политику, на невозможность получить аудиенцию у его величества и общую состязательность придворной жизни, у нее создалось впечатление, что ее супруг обладает весьма незначительным влиянием при дворе и имеет очень мало добрых знакомых в Уайтхолле. Единственным, кто проявлял дружеские чувства к Джону, был йоркширец, сэр Уильям Фицуильям, дальний родственник Невиллов. Если Джон рассчитывал снискать расположение короля и получить какие-то преференции, сэр Уильям мог стать в этом деле хорошим союзником, так как был близок к его величеству и сэру Томасу Кромвелю, который уже довольно давно сменил кардинала Уолси на посту главного министра и обладал неограниченной властью.

Время шло, а надежды Джона не исполнялись, и Кэтрин увидела своего мужа в новом свете. Она поняла, что он нерешителен, а его суждения недостаточно обоснованны для человека, желающего занять высокий пост. Стремясь любыми способами избегать конфронтации, Джон шел на компромиссы, которые не удовлетворяли никого и меньше всего шли на пользу ему самому.

Однажды к ним на ужин пришел дядя Уильям. Кэтрин была счастлива видеть его после долгих лет разлуки. Она поделилась с дядюшкой своими тревогами за Джона, пока тот показывал Уиллу погреб. Как же приятно было видеть их обоих! Дядя Уильям выглядел как прежде, а Уилл, которому исполнился двадцать один год, превратился в высокого широкоплечего мужчину с рыжей бородкой. Придворный костюм смотрелся на нем весьма элегантно, и Кэтрин подумала: наверное, ее брат пользуется успехом у женщин. Кстати, он ни разу не обмолвился о своей жене, из чего она сделала вывод, что они до сих пор не живут вместе. «Все это довольно странно», — размышляла Кэтрин. Но больше ее беспокоил Джон.

— Я догадывался об этой проблеме, — сказал дядя Уильям, макая белый хлебец в соус. — Несколько раз я виделся с ним и разговаривал, спрашивал, как у него идут дела, но мне показалось, он сам не знает в точности, чего хочет.

— Он хочет быть в милости у короля после истории с его братом. — Кэтрин знала, как Джон переживает, не навлек ли на себя монаршее неудовольствие.

— Да, но для этого нужно горячо поддерживать идею верховенства короля, а также демонстрировать безусловную преданность и послушание его величеству. Если Джон претендует на пост при дворе или на государственной службе, он должен проявить способности к лидерству. У него много хороших качеств, но, боюсь, именно этого в нем нет. Скажите, он в Лондоне, потому что хочет здесь быть или просто думает, что так нужно? У меня создалось сильное впечатление, что он предпочел бы находиться у себя на Севере, управлять своими поместьями и держаться подальше от двора. Думаю, в его постоянных жалобах отражается невольное осознание того, что это чужая и враждебная для него среда обитания. Мой совет такой: дождаться, когда король закроет сессию парламента, а потом ехать домой и наслаждаться жизнью. Смею предположить, что его величество давно уже позабыл об Уильяме Невилле.