Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

— Вам помогут ее потерять, если вы не остережетесь. Вы разве не понимаете, кто она? Вторая в очереди на престол, и компрометировать ее — это, вероятно, государственная измена. Мы для нее in loco parentis [170] , Том, и в ответе за то, чтобы репутация нашей приемной дочери была безупречной, мы должны беречь ее, а не подвергать опасности, как сделали вы. Не говоря уже о том уроне, который вы нанесли нашим отношениям!

Печаль нарастала в ней и грозила накрыть с головой. Екатерина начала всхлипывать, не зная, что делать с собою и как справиться с горем.

170

Вместо родителей (лат.).

Том встал на колени:

— Кейт, успокойтесь. Подумайте о ребенке.

— Вы не думали, когда соблазняли нашу падчерицу! — прошипела Екатерина.

— Соблазнял? Она дочь своей матери и может быть такой кокеткой!

Екатерина накинулась на него:

— Вы обвиняете четырнадцатилетнего ребенка в своем неблаговидном поведении?!

— Она не ребенок, Кейт. Она стара, как эти холмы. Родилась мудрой.

— О, будьте наконец мужчиной и возьмите ответственность на себя! — Тут Екатерина разрыдалась. — Я была счастлива, так счастлива. Как вы могли сотворить такое с нами?

— Кейт, простите, я виноват, — сказал он, кладя руки ей на плечи, но она яростно скинула их. — Это никогда не заходило дальше поцелуев, и то только сегодня, — сказал ей Том.

— И я должна в это поверить?

— Верьте или не верьте, но это правда. Кейт, такого больше не повторится, я клянусь.

— У вас просто не будет шанса. Мне придется отослать ее. Я не знаю, куда и как это объяснить, но она не останется с нами. Посмотрите, в какое положение вы меня поставили! — Она снова всхлипнула.

— Успокойтесь, дорогая, прошу вас. Вы правда должны подумать о ребенке. Мне жаль, мне очень жаль.

У Тома увлажнились глаза, и это привело Екатерину в чувство. Ее супруг был не из тех мужчин, которых легко довести до слез. Однажды он сказал ей, что вообще не способен плакать и никогда не ревел как дитя.

Какой у нее выбор? Екатерина попыталась мыслить разумно. Уехать от него и начать жить отдельно? Это произведет скандал, к тому же мужская измена не считалась основанием для расторжения брака. Екатерина даже не знала, в каком финансовом положении она окажется, если покинет его. Генрих обеспечил ее собственностью и доходом, кроме того, у нее были поместья, унаследованные от предыдущих супругов, но собственность жены после брака переходила во владение мужа. Екатерина могла оказаться ни с чем и в одиночестве, могла даже потерять ребенка: право отца — решать, что будет с ним.

Или другой вариант — осушить слезы и жить дальше, вымарав из памяти эту неприятную историю и претерпевшись к горькому вкусу измены. Когда-нибудь, вероятно, он исчезнет.

— Кейт? — сказал Том, поднимая ее на ноги. — Эта история с Елизаветой — просто дурачество, мы заигрались, поверьте. Она была здесь и не уклонялась от меня, и я, как дурак, попался. — Том скривил лицо. — Вы знаете, в последнее время я был очень расстроен. Понимаю, это не может служить оправданием, но молю вас, простите мне этот момент безумства.

Говорил ли он правду? Сможет ли она впредь доверять ему? Эти утренние игры с Елизаветой продолжались не один месяц. Он мог и лгать, судя по тому, что ей было известно.

— Вы можете поклясться мне жизнью нашего ребенка, что это была лишь минутная слабость и вы никогда прежде не целовали ее так? — Екатерина посмотрела Тому прямо в глаза.

— Клянусь! — без колебаний произнес он.

Екатерина решила, что Том говорит правду, и немного успокоилась. Может быть, дела еще и не так плохи. Другие мужья, как она слышала, делали вещи и похуже поцелуев.

— Хорошо, — сказала Екатерина, утирая глаза, — мы оставим это в прошлом, и я попытаюсь забыть о случившемся.

— Я помогу вам в этом, — пообещал Том, поравнявшись с ней, когда она направилась к дому.

Екатерина послала за миссис Эшли, злясь, что эта женщина проявила такую небрежность. Ее можно было винить в случившемся не меньше, чем Тома и Елизавету; ее обязанность — быть бдительной, а она, очевидно, пренебрегла ею.

— Что случилось, мадам? — с тревогой спросила миссис Эшли. — Миледи вся в слезах.

— Еще бы! — резко бросила Екатерина. — Я только что застала ее в саду в объятиях своего супруга, она целовала его. Я уверена, вам не нужно объяснять возможные последствия такого недостойного поведения. И на вас, миссис Эшли, лежит часть вины. Где вы были, когда она носилась на воле как сорванец?

Гувернантка ощетинилась:

— Мадам, я не могу находиться с ней беспрерывно. Она сказала, что посидит с книгами в саду. И со всем уважением, но милорд адмирал должен нести за это большую часть ответственности. Мужчина в его возрасте и дитя — ему не следовало допускать такого.

— Да, действительно, и вы можете не сомневаться, я высказала ему все, что думаю. Но я полагалась на вас, чтобы вы присматривали за Елизаветой.

Миссис Эшли вспыхнула:

— Мадам, я присматривала! Я предупреждала вас не один раз о том, что происходит по утрам. Несколько дней вы приходили вместе с милордом, и все.

— Я убедилась, что это никому не вредит. — Вдруг гнев Екатерины иссяк. Может быть, она была слишком строга к миссис Эшли; может быть, она и сама кое-что упустила. — Сейчас важно решить, что делать с Елизаветой. Она не может остаться со мной, но необходимо избежать скандала. Если бы я могла пристроить ее куда-нибудь, мы сказали бы, что она предпочла не ехать с нами в Садели, так как замок далеко от двора. Я бы отправила ее обратно в Сеймур-Плейс, но миледи Сеймур из-за чумы уехала в Уилтшир, и дом заперт.

— Моя сестра Джоан может принять ее, — сказала миссис Эшли. Джоан — миловидная женщина, когда-то служившая Екатерине, была замужем за сэром Энтони Денни, который возглавлял личные покои короля Генриха, и миссис Эшли часто рассказывала об их красивом доме в Чешанте, к северу от Лондона. — Я напишу ей, если вы хотите.

— Это было бы весьма уместно. Благодарю вас. — Екатерина понимала, что сможет быть спокойна, если Елизавета поедет к супругам Денни, весьма достойной и образованной паре. Она молилась об одном: чтобы слуги не прознали о случившемся и не начали сплетничать.

Екатерина так плохо себя чувствовала, что ей пришлось ненадолго прилечь перед встречей с Елизаветой. Когда она наконец появилась в холле, Елизавета ждала ее, расхаживая взад-вперед в сильном смятении. Увидев Екатерину, она подбежала к ней:

— Матушка, простите меня, мне так жаль!

— А как же иначе! Вы вели себя недостойно, особенно после всех тех благодеяний, который я вам оказала. И я не в силах поверить… Как вы могли забыться настолько, чтобы не помнить, кто вы? Неужели вы не понимаете, что ваше поведение могут расценить как измену? Вам это должно быть известно лучше всех.