Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
А как давать? Черепица была лакированная, скользкая, ухватиться не за что, черепицу везли из немецкой земли, по три рубля за штуку. Трофим, стоя на коленях, сделал шаг вперёд и поскользнулся. Карла выглянул из-за трубы и засмеялся. Трофим замахнулся кочергой. Зюзин снизу закричал:
– Руби! Заплатим!
Трофим ударил в черепицу, вогнал в неё кочергу, подтянулся. Карла перестал смеяться, отскочил. Трофим ударил ещё – и ещё подтянулся. Карла отвернулся и полез наверх. Карла скользил. Сто рублей скользят, думал Трофим, усмехаясь, убьётся – ста рублей не будет. И ещё раз рубанул, подтянулся – и ещё. Потом ещё. Ещё…
Карла залез
Голова у конька была позолоченная, зубы оскаленные, уши прижаты, грива торчала во все стороны. Карла дошёл до головы, глянул перед собой вниз, во двор – и отшатнулся. Оробел карла, подумал Трофим. Высоковато, что и говорить, – и тоже встал на конька. И, расставив руки, пошёл к карле. Карла стоял к нему лицом и ждал. Трофим подошёл ещё и, мимо карлы, глянул вниз, во двор. Толпы там уже не было – вся толпа стояла в стороне, а внизу, почти возле стены дворца, стояли только стрельцы и держали на растяжку здоровенную холстину, саженей три на три, не меньше. В неё будут ловить карлу. Ну а если карла прыгнет мимо, тогда что? Зачем была вся эта маета? Трофим мягко сказал:
– Васятка! Ты на меня не гневайся. Мне царь-государь велел, – и незаметно подступил на шаг. – Как мне было царя ослушаться? Никак! Вот я…
А сам подумал: только бы не мимо! – и быстро ступил вперёд, ещё шире расставил руки, мотнул кочергой, оскалился! Карла шарахнулся назад – и оступился, сорвался вниз, и полетел, закувыркался, прямо на холстину. Трофим, подступив к коньковой голове, видел, как карлу схватили, скрутили и оттащили в сторону. Потом Зюзин глянул вверх, пожевал губами и резко махнул рукой. Трофим перекрестился – и прыгнул.
И тоже попал в холстину. Его удержали, на него надели шапку, его стали хлопать по спине, подбадривать. Трофим был очень рад. Ещё бы: и кочерга была при нём, и руки-ноги не поломаны. Трофим соскочил с холстины, встал на землю, осмотрелся. Вокруг стояли стрельцы, все в белых шубных кафтанах – белохребетники, царская сотня. В одном месте они расступились, вперёд вышел Зюзин, строго глянул на Трофима и спросил:
– Откуда ты такой?
– С крыши, – ответил Трофим, уже чуя неладное.
И не ошибся – Зюзин продолжал:
– С какой крыши?
Трофим показал на ту, с которой спрыгнул.
– Так это же царицын терем! – грозно воскликнул Зюзин. – Как ты, пёс, туда попал? Как смел?!
– Я… Это… – только и сказал Трофим. – Догоняли! Не заметили!
Зюзин ещё раз посмотрел наверх, прибавил:
– А как черепицу изгваздал! Сколько казне убытку!
Трофим понял, что пропали его сто рублей, и вздохнул. Зюзин вдруг смягчился и сказал:
– Ладно. Пока что не до этого, – отвернулся и позвал: – Овсей!
Вперёд других вышел стрелец с карлой в руках, в охапке. Карла кусал губы и пыхтел. Зюзин вырвал у Овсея карлу, перехватил его одной рукой за шиворот и, так и держа перед собой, пошёл вперёд. Стрельцы раздались на две стороны. Зюзин велел Трофиму догонять. Трофим догнал, они пошли через стрельцов.
За стрельцами стояла толпа дворовых. Зюзин остановился, поднял карлу над собой, потряс им как пустым мешком и начал выкрикивать:
– Православные! Вот он, поганый пёс смердячий! Слыхали, что он брехивал? А вот он сейчас у нас одумается! Я его к царю снесу, и пусть он там расскажет, как оно
на самом деле было!Зюзин пошёл через толпу к крыльцу. Трофим пошёл за ним, а за Трофимом – стрельцы. Толпа стояла и немо молчала. Карла вертелся в зюзинской руке, корчил рожи и пытался вырваться, да всё напрасно.
15
Но опять пошли в покойную. Ставни там были уже составлены, окно открыто. Но всё равно свету в палате не хватало. Пора поздняя, ноябрь, думал Трофим, а снегу ещё толком нет.
Зато было натоплено, как в бане. Зюзин поставил карлу на пол, но продолжал держать за шиворот, и с одобрением сказал:
– Ого! Дров не жалели! – и спросил: – Кто здесь сегодня истопник?
Один из стрельцов ответил, что Андрюшка. Зюзин засмеялся и прибавил:
– Славно топит! Теперь будет всё время здесь топить. Вместо того Саввы. Савва не жилец! Да как и этот пёс.
Сказав такое, Зюзин разжал пальцы. Карла свалился на пол, но тут же вскочил и гневно посмотрел на Зюзина. Зюзин его поддразнил:
– Зыркай, зыркай! А всё равно ты уже не жилец. Такое всклёпывать на государя, аспид!
Карла сердито ощерился. Но Зюзин уже не смотрел на него, а подошёл к закусочному столику. Столик был до самого пола накрыт дорогой парчовой скатертью. Карла вполне может под ней спрятаться, подумал Трофим. Зюзин опять заговорил:
– Смотрите, православные, запоминайте. На царёв суд взираете! – И тут же окликнул: – Гришка!
Вышел Гришка, скорописец, пощёлкал пером об ноготь. Зюзин кивнул ему записывать, оборотился к карле и велел назваться. Карла в сердцах ответил:
– Василий сын Петров Карась.
Голос у него был бабий. Гришка записывал, перо скрипело. Зюзин глянул на Трофима. Трофим сунул карле крест. Карла чмокнул крест и отвернулся.
– Басурманин, – сказал Зюзин. – Сразу видно. Но ладно. Рассказывай!
Карла, облизнувшись, начал говорить:
– А что я ещё скажу? Я же уже рассказывал: эти стояли как столбы, вниз не смотрели, я мимо них прошёл, дверь приоткрыл, мне много не надо, я не жирный…
– Стой! Стой! Стой! – перебил его Зюзин.
И повернулся к стрельцам. Один из них выступил вперёд.
– Иди вниз, – приказал ему Зюзин, – и приведи рынд этих, нелюдей. Пусть послушают, какая от них польза, как они службу несут, скоты!
Стрелец вышел. Зюзин велел карле продолжать, и тот продолжил:
– Вот я тогда сюда пришёл, никого здесь ещё не было. А я был с пирогом, с медовым. Я на поварне его взял. Укромно. И унёс. А тут сел под скатерть и сижу. Вдруг слышу – дверь открылась. После слышу государев голос, и он что-то выговаривает, очень грозно, но негромко. А второй голос только покашливает. Но я его сразу узнал, это царевич был. И вот подошли они прямо ко мне, к столу, встали. Вот здесь – царь, вот здесь – царевич. И, слышу, царь уже погромче говорит, что, может, надо бы велеть, чтобы принесли им сюда перекусу, а то он проголодался. А царевич ему в ответ злобно: не надо! И царь уже тоже со злом сказал: как это не надо, не учи меня! И посохом об пол бабах! А дальше ещё злее: что ты за привычку взял везде лезть вперёд?! Ничего ты ещё не понимаешь, не одолеть нам сейчас ляхов, надо с ними мириться, я к ним и послов уже послал… А царевич, тоже очень зло, в ответ: не стану я с ними мириться. Не хочешь, я тогда один на Псков пойду, ляхов побью, и псковитяне мне тогда… А царь ему: ах, так! А вот тебе! Бац ему посохом! Бац…