Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

Екатерина не могла говорить. Сколько долгих лет она мечтала об этом мгновении среди нужды и лишений, сколько раз воображала его!

– Кэтрин, вы – моя истинная любовь! – произнес Генрих с тем же, что и прежде, неотразимым мальчишеским задором. – Мне ничего другого не нужно. Скажите «да»! Скажите, что будете моей!

Да неужели это правда? Этот великолепный, пышущий здоровьем молодой человек, этот Адонис – природа действительно его не обделила – все еще хочет взять ее в жены!

– Да! – произнесла Екатерина сквозь слезы радости. – Да! О да!

Вместо ответа Генрих подскочил, сгреб ее в объятия и поцеловал. И поцелуй этот был так сладок, так нежен, так полон любви, что Екатерина едва не лишилась чувств от блаженства.

Чтобы не портить этот счастливый час, король остался обедать. Они так долго томились в разлуке, сказал он. Им нужно наверстывать упущенные годы.

Екатерина не могла до конца поверить, что все это происходит на самом деле. Брат Диего благословил их и прочел молитву. Екатерина тут же подумала: как только она могла чувствовать влечение к этому человеку? А Мария и другие фрейлины зарделись, когда король приветственно поклонился им. Даже хмурый камергер вдруг стал чрезвычайно любезным и, отбросив чопорность, присоединился к тосту за их счастье.

Это была вершина всех упований Екатерины. Бог снизошел к ее мольбам, и она была преисполнена благодарности. Этот восхитительный юноша вознес ее до положения возлюбленной его сердца и матери его наследников, она станет королевой Англии. Насмешники и те, кто пытался ее унизить, отныне будут вынуждены считаться с ней. Екатерина пыталась не упиваться мыслями об этом, но она была всего лишь женщиной. Дни нужды, к счастью, миновали. Очень скоро она станет супругой богатейшего из королей, когда-либо правивших Англией.

Екатерина извинилась за скудость стола – суп, который ей до смерти надоел, черствый хлеб, сыр и тарелка вишен.

– Ничего-ничего, – отмахиваясь от ее хлопотливого беспокойства, сказал Генрих. – Я люблю вишню. И с сегодняшнего дня вы не будете ни в чем терпеть нужды.

И поднес ее руку к губам.

Генрих сидел за столом – могучий, одетый в шелка, и комната в его присутствии казалась маленькой. Он заполнил ее собой, и все почувствовали себя легко и покойно. Король был весел, разговаривал с приближенными Екатерины дружелюбно и умно. Вскоре принцесса начала громко смеяться его шуткам.

– А вот еще! – улыбаясь, говорил Генрих. – Рыцарь вернулся из одного северного графства и привез своему королю много пленников и золота. Король спросил его, что он делал. Рыцарь ответил, что он разбойничал и занимался грабежом, сжигал все поселения врагов короля на севере. Король изумился: «Но у меня нет врагов на севере!» – «Теперь есть», – ответил рыцарь.

Генрих громко захохотал. Екатерина тоже засмеялась, не в силах оторвать взгляд от короля, который сидел перед ней, всем довольный, то и дело бросая выразительные взгляды в ее сторону, отчего она вспыхивала и заливалась краской до самого обшитого жемчугом выреза платья. Ее придворные не испытывали ни малейшего напряжения. Екатерина и раньше замечала эту способность Генриха легко сходиться с людьми. Оказавшись с ним рядом, никто не мог остаться равнодушным. Генрих больше походил на доброго приятеля, чем на короля.

Екатерина не могла поверить, что он принадлежит ей. Все время, пока принцесса росла, ей часто говорили, что она награда для любого мужчины, но долгие годы борьбы подточили ее уверенность в себе. Ей было двадцать три; Генриху – почти восемнадцать. Не такая уж большая разница в возрасте – для него она, очевидно, не имела значения. Он пришел спасти ее от бедности, позора и унижения. Екатерина была готова отдать все свое пылкое, любящее сердце без остатка этому прекрасному юноше – ее королю, ее странствующему рыцарю, ее возлюбленному.

После обеда они сидели в затененной деревьями беседке в саду, им о многом надо было потолковать и условиться.

– Мы должны пожениться немедленно! – воскликнул Генрих. – Коронация намечена на середину лета, и я хочу, милая Кэтрин, чтобы вы участвовали в ней как моя жена.

Он сорвал бутон розовой розы и протянул ей. Екатерина улыбнулась, поднеся цветок к губам. Она хотела, чтобы Генрих продолжал говорить. Ей нравилось слушать его. Каждое слово, слетавшее с губ короля, было для нее перлом мудрости.

– Вы должны знать: мой отец хотел, чтобы я женился на вас, – сказал Генрих. – На смертном одре он приказал мне сделать это не откладывая. Не то чтобы я нуждался в особом распоряжении, я и без того уже давно готов к браку. – Он теплым взглядом посмотрел на Екатерину. – Мой совет тоже за. Все превозносят ваши добродетели, говорят, вы вылитая мать и обладаете мудростью и великодушием, которые завоюют уважение всего народа. Меня уверяют, что вы будете королевой, совершенной во всех отношениях. Но, Кэтрин, знайте одно: что бы кто ни говорил и какие бы весомые причины ни вели к нашему браку, из всех женщин в мире я желаю обладать именно вами. Я люблю вас и страстно хочу сделать своей супругой.

Его рука скользнула по спинке каменной скамьи и легко опустилась на плечо принцессы. Екатерина не представляла себе, что прикосновение мужчины может настолько потрясти. Ничто в жизни не приближало ее к пониманию плотской любви. Теперь она поняла, почему поэты и менестрели придавали ей такое значение, почему люди томились от любви, готовы были умирать и убивать ради нее. Но легкое прикосновение было ничто в сравнении с тем, что ожидало их после свадьбы… Сердце принцессы забилось при мысли об этом.

– Я сожалею, что мой отец так плохо обращался с вами, – продолжил Генрих, и лицо его посерьезнело. – Много раз я протестовал, но он меня не слушал. Мои слова не имели для него никакого значения. Я высматривал вас, хотя и знал, что отец намеренно держит нас вдали друг от друга. Люди говорили мне, как отважно вы противостояли трудностям. Поверьте мне, Кэтрин, если бы я мог вам помочь, я бы это сделал. Отца я ненавидел за то, как он с вами обходился.

По горячему чувству в его голосе Екатерина поняла: для ненависти к отцу у него имелись и другие причины.

– Но все это в прошлом, – твердо заявил Генрих. – Я не мой отец! Мы вступили в новую эпоху. В казне много денег, и это позволит мне произвести перемены. Отец мечтал о новой эре Артура, мой бедный брат должен был возвестить ее, но вместо него это сделаю я. Это будет новая эра рыцарства! Я намерен возродить давние притязания Англии на французский престол. Я обрушусь на французов с такими силами, что Азенкур покажется мелкой стычкой, и, клянусь вам, Кэтрин, однажды вы будете коронованы в Реймсе.