Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

– Тиндейл был прав. – Отец осушил кубок. – Он говорил, что в наши дни ни один человек не может изучать Писание, пока не проведет лет восемь или девять под жестким давлением наставников и не вооружится ложными принципами, а к тому моменту он уже не способен ни в чем разобраться.

– Церковь хочет сохранять контроль, подвергая цензуре доступные мирянам знания, – поддержала отца Анна. – Видимо, боится, как бы мы не начали подвергать сомнению ее авторитет, если сможем сами читать Писание.

– А мы уже подвергаем, – заметил Джордж.

– Нам недоступно для чтения не только Писание, – сказал отец. – Уолси составил длинный список запрещенных книг.

– И что это за книги? – спросила Анна. – Трактаты лютеран?

– Мне не известны все, но только на прошлой неделе он кудахтал что-то по поводу одной под названием «Моление нищих». Ее написал англичанин Саймон Фиш. Он живет в изгнании в Антверпене. Уолси назвал книгу вредной и подрывающей основы, сказал, что она подстрекает к ереси, убийствам и предательству.

– Кажется, эта книга пришлась бы мне по вкусу. – Анна улыбнулась. – Если Уолси она не по душе, мне точно понравится. Где бы раздобыть экземпляр?

Отец и Джордж уставились на нее.

– Ты сошла с ума, дочь моя! – сердито произнес отец. – Хочешь быть обвиненной в ереси?

– Давно уже в Англии никого не сжигали у столба, – съязвила в ответ Анна.

– Закон еще в силе, – напомнил ей сэр Томас.

– На Анну не распространяются законы, которые действуют в отношении всех нас, – с усмешкой произнес Джордж. – Бьюсь об заклад, ее влияние на короля так велико, что она может безнаказанно читать любые запрещенные книги.

– Я бы не стал проверять это на деле, – возразил отец.

– Не беспокойтесь, я не стану рисковать своей шкурой, – заверила его Анна.

Тем не менее любопытство было возбуждено. Однако никто не должен знать, что она ищет «Моление нищих». Анна послала в Антверпен одного из своих слуг якобы для покупки бриллиантов, а на самом деле дала ему тайное поручение раздобыть книгу. Не прошло и недели, как запретный плод оказался у нее в руках. Анна хранила книгу под одной из досок пола и доставала, чтобы почитать, только ночью. Текст произвел на нее впечатление. Саймон Фиш обсуждал вопрос перевода Библии на английский. Он обращался к королю Генриху, которому была посвящена книга, и взывал о помощи бедным и нуждающимся, раз Церковь лишь увеличивает их бедность своей ненасытной алчностью. Половина богатств Англии находилась в ее руках – непропорциональное количество, если учесть, что на службе у Церкви меньше чем один человек из сотни. Фиш обвинял монастыри в разложении и взимании непомерных налогов с бедняков, которых они призваны поддерживать. Монастырские богатства слишком велики, даже непристойны! Чего на самом деле хотел Фиш, так это добиться их перераспределения для пользы королевства.

Однако метил он не только в церковные богатства. Духовенство, по его мнению, узурпировало верховную власть в Англии и хитроумно ниспровергло законы, которые ограничивали его влияние. В старые времена короли Британии не подчинялись Риму и не платили налогов Святому престолу, иностранной власти. А теперь королевство находится в рабстве благодаря множеству наводнивших его клерикальных паразитов.

Книга была убедительная и провокационная, даже подрывная, но била в самую точку, открывала глаза на правду. Неудивительно, что Уолси ее запретил!

Генриху нужно познакомиться с этим сочинением, решила Анна. Он получит пищу для размышлений. Содержание книги так подходило к сложившимся обстоятельствам, что стоило рискнуть. Анна не думала, что король ее накажет.

Когда они в следующий раз ужинали вместе, она подтолкнула к нему книгу через стол и наставительно порекомендовала:

– Вашей милости следует прочесть это.

Король нахмурился, и Анна поняла, что он слышал об этой книге.

– Кардинал запретил ее, но мастер Фиш приводит несколько убедительных доводов.

Генрих вскинул бровь:

– Где вы это взяли?

– В Антверпене. – Анна не стала лгать. – Мастер Фиш сбежал туда из страха, что кардинал подвергнет его гонениям. Я понимаю, почему Уолси не одобряет это сочинение, но, Генрих, для меня было бы очень ценно услышать ваше мнение. Вы читали?

Король покачал головой, перелистывая страницы, но был явно заинтригован.

– Сир, вас устраивает, что кардинал решает, какие книги попадут под запрет? Он делает это от вашего имени.

– Я доверяю Уолси, – сказал Генрих.

Не уловила ли она нотку сомнения в голосе короля?

– Вы можете изменить свое мнение, когда прочтете сочинение мастера Фиша.

– Очень хорошо, я это сделаю.

Ни словом не упрекнув Анну в том, что она раздобыла запрещенный труд еретика, Генрих забрал с собой книгу. А через несколько дней прочел, о чем и сообщил Анне, добавив, что книга вызвала у него множество мыслей. Распоряжения об исключении этого сочинения из списка запретных книг не последовало, однако Анна сказала себе, что посеяла семена, которые могут дать всходы.

Екатерина не прислушивалась к разумным доводам и снова и снова отказывалась уходить в монастырь. Вместо этого она упорно заверяла двух кардиналов, что была верной супругой короля. Их мольбы, попытки задобрить и угрозы не приносили ни малейшего успеха.

Ноябрьское небо висело низко, когда разъяренный Генрих, громко топая башмаками, сам пошел к Екатерине с криком:

– Я заставлю ее! Я напялю ей на голову монашеский плат!

Анна не видела его несколько часов. Вернулся он поздно вечером и в отвратительном настроении.

– Что сказала королева? – отважилась спросить Анна.

– Она непреклонна. Это противно ее душе, ее совести и ее чести.

– Значит, придется ее заставлять?

– Если до этого дойдет, да. Кампеджо целиком за. Я разрешу ему оказать давление.

«Вы все еще боитесь ее, – подумала Анна. – Поручаете другим разбираться с ней».

– Вы, вероятно, рассчитывали, что она с радостью удалится в монастырь, чтобы избежать стыда, который ей неизбежно придется пережить, если дело дойдет до разбирательства в суде, – сказала она вслух. – Такая щепетильная женщина должна внутренне содрогаться от мысли, что интимные подробности ее супружеской жизни будут вынесены на публичное рассмотрение.

– Это я содрогаюсь, – вставил Генрих. – А ее ничто не смущает.

Даже дядя Норфолк хвалил Екатерину за смелость. Однако ее отказ посмотреть в лицо реальности вызывал раздражение, так же как и народ, который продолжал стоять на стороне королевы.

– Сир, кажется, теперь, когда легат здесь, люди выражают свою любовь к ней еще громче. И подают голоса против меня. – Анна слышала, как ее обзывают: «Шлюха! Потаскуха! Иезавель!»

– Я знаю. – Генрих расхаживал взад-вперед, как лев, готовый к прыжку. – И я не потерплю глупых слухов и демонстраций. Созову лорд-мэра и моих лордов, советников, судей, олдерменов, шерифов, глав городских гильдий – вообще всех, кто захочет прийти сюда, – и решительно заявлю им об этом!