Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

Турнир открылся фанфарами, затем могучие боевые кони с громким топотом понеслись навстречу друг другу; зазвенели копья, поднялся крик. Анна сидела на самом краешке стула, ожидая, что вот-вот кого-нибудь убьют. Но Генрих был в своей стихии, подскакивал на месте, когда всадники сшибались, и проживал каждый эпизод турнира так, будто сам в нем участвовал, чего, без сомнения, желал. Анна едва не вскрикнула, когда Калпепер слетел с коня и рухнул наземь, но, к ее величайшему облегчению, боец поднялся на ноги и сам ушел с площадки. Когда победа была отдана защищавшимся, Генрих громким криком выразил одобрение. Анна от себя поздравляла победителей, которым король вручал крупные денежные призы и дарственные на прекрасные дома.

Ближе к вечеру король провел Анну в сопровождении процессии придворных через Уайтхолл к большому гейтхаусу с облицовкой «в шашечку» [112] и сквозь него на Стрэнд. Поглазеть на них собрались толпы людей. Генрих поднимал руку в приветствии, пока они с Анной шли мимо.

— Что это? — спросила она, указывая на расположенный справа прекрасный каменный монумент, украшенный статуями королевы.

— Это поклонный крест, который Эдуард Первый воздвиг в память о своей любимой королеве Элеоноре, — почти прокричал в ответ Генрих, стараясь перекрыть гомон голосов.

112

Гейтхаус с облицовкой «в шашечку» — так называемые ворота Гольбейна, к созданию которых, правда, Гольбейн не имел отношения; построены в 1531–1532 гг. при Генрихе VIII после того, как дворец Уайтхолл был конфискован у кардинала Томаса Уолси; 25 января 1533 г. во внутренних помещениях ворот Генрих VIII тайно заключил брак с Анной Болейн; ворота уцелели при пожаре 1698 г., но были снесены в 1759 г., так как мешали проезду транспорта.

«Как прекрасно, когда тебя вспоминают вот так, — подумала Анна. — Какая сильная любовь, должно быть, связывала их».

Бросавшие вызов ускакали вперед, к Дарем-Плейс, роскошному особняку на Стрэнде. Там они держали открытый дом, где устроили пир для короля и королевы, ее дам, придворных и заезжих рыцарей. Великолепные залы были увешаны огромными гобеленами и уставлены массивными буфетами с посудой. Генриха и Анну усадили за стол на высоком помосте и подали разнообразные блюда под приятные звуки музыки, которую исполняли менестрели. Это было достойное завершение приятного дня.

Анна присутствовала на всех турнирах, устроенных в эти дни. Все это время Дарем-Плейс служил открытым домом, куда она и Генрих — и, казалось, весь двор — перемещались по вечерам на ужины и банкеты. Погода стояла теплая, и в последний вечер они все собрались в саду у Темзы, угощались сластями, которые разносили слуги на больших серебряных подносах, и пили вино из усыпанных самоцветами кубков. Генрих был весьма общителен; окруженный толпой юных участников турнира, он снова и снова вспоминал каждый примечательный момент в поединках. Анна и ее дамы восхищенно слушали, а рыцари тем временем разглядывали фрейлин. Приходилось внимательно следить за девушками. Как их госпожа, Анна была in loco parentis [113] и отвечала за их благопристойное поведение.

113

Вместо родителей (лат.).

Тут она заметила, что король улыбается Кэтрин Говард как старой знакомой. Миниатюрная рыжеволосая Кэтрин была жизнерадостна и хороша собой — легкомысленная девчонка, которую, казалось, интересовали только наряды да диванные собачки. Фрейлина всегда расторопно и охотно выполняла распоряжения Анны и никогда не создавала ей никаких проблем, до сих пор.

Анна не могла сдержаться и в шоке уставилась на них: Кэтрин дерзко улыбнулась в ответ королю, и при этом глаза Генриха сладострастно прищурились; на Анну он никогда так не смотрел. Она вспомнила, где находится, и поняла, что не имеет ни малейшего представления о том, что говорит стоящий слева от нее молодой рыцарь. А тот уже с любопытством смотрел на нее, как и Сюзанна. Анна через силу улыбнулась ему и поспешила извиниться:

— Простите меня, сэр. У меня на мгновение закружилась голова, но теперь мне лучше.

Избегая его заботливых расспросов, она вернулась в дом, попутно увернувшись от нескольких придворных, которые хотели поговорить с ней, нашла пустую комнату и закрыла за собой дверь. Это оказался кабинет, где стояли стол и шкафы с книгами. Решетчатое окно выходило в сад. Анна выглянула в него. Кэтрин Говард подошла ближе к королю. В воздухе звенел ее задорный смех.

Разумеется, тут ничего нет! Король, это всем известно, любил пококетничать с дамами. И как ему не найти Кэтрин привлекательной? Генрих улыбался ей, но это еще не значит, что он искал близости. Но как там кто-то сказал про него при Анне? Когда ему нравится кто-то или что-то, он пройдет весь путь до конца. Теперь она уже слишком увлеклась фантазиями. «Хватит! — мысленно приказала себе Анна. — Это просто невинный флирт».

Да так ли?

Разумеется, она не осмелится спросить его напрямик. Поступить так не позволяло ей чувство собственного достоинства, и в любом случае он король и не обязан ни перед кем отчитываться. Если у него появится любовница, лучше всего игнорировать это. Пока он не унизит ее на людях, она попытается не обращать ни на что внимания. Генриха она не любит, так что его измена ничего для нее не значит.

Но значила!

Оправив юбки, Анна вернулась на банкет, взмахом руки отказалась от предложенного ей угощения, присоединилась к королю, улыбалась и кивала, пока они разговаривали с гостями. И была рада, что Кэтрин Говард убралась с дороги.

В тот вечер Анна попросила матушку Лёве и Сюзанну помочь ей приготовиться ко сну. Она не хотела, чтобы рядом находились английские дамы. Это вызовет недовольство, Анна знала, но у нее были более серьезные поводы для беспокойства.

— Что вам известно о Кэтрин Говард? — спросила она.

Лицо Сюзанны напряглось. «Только не говорите мне, что весь двор уже знает!» — взмолилась про себя Анна.

— Она племянница герцога Норфолка, то есть кузина королевы Анны. Пост при дворе получила впервые, без сомнения, по протекции своего дяди.

И чего ради? Никто не обрадовался бы больше, чем Норфолк, если бы Генрих стал ухаживать за другой его племянницей. Наверное, он позлорадствовал бы, увидев, как Анна падет с трона королевы-консорта; ему бы очень понравилось снова подняться к вершинам почета и власти. Анна не усомнилась бы в желании этого старого лиса подставить Кэтрин на пути Генриха. Покладистая, верная долгу маленькая королева-католичка, не запятнанная связями с реформаторами, — это прекрасно подошло бы Норфолку! Анна надеялась, что забредает в мир фантазий.

— Она бедна как крестьянка! — сказала матушка Лёве. — Сказала мне, что ее отец умер в прошлом году и у нее нет состояния. Мать почила в бозе, когда Кэтрин была ребенком, и ее вырастили в доме бабушки, вдовствующей герцогини Норфолк. Ей не очень хотелось об этом говорить, она все твердила, как рада быть при дворе.

— Мне она кажется слишком развязной, — сказала Сюзанна, расплетая волосы Анны. — Она — вся насквозь Говард.

— А почему вы интересуетесь ею, ваша милость? — спросила матушка Лёве.

Анна села, чтобы с нее сняли туфли и чулки. Она решила не разглашать свои страхи, так будет лучше.

— Мне показалось, что я никогда не обращала на нее особого внимания и мне следует побольше узнать о ней. Странно, что Говарды до сих пор не нашли ей мужа.

«А может, как раз нашли», — поддразнил ее назойливый внутренний голосок.

Анне хотелось прямо спросить Сюзанну, доходили ли до нее слухи о связи короля с Кэтрин, но она слишком боялась услышать ответ. Лучше уж оставаться в неведении.