Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

— Их три, мадам. Во-первых, по причине помолвки между вашей милостью и маркизом Лоррейнским; во-вторых, в связи с тем, что его королевское величество, догадываясь о существовании этого препятствия, вступил в брак против своей воли; и в-третьих, потому, что английский народ имеет большую заинтересованность в том, чтобы у короля было больше потомков, которых, это очевидно, ваша милость никогда не сможет ему дать, так как брак остается не исполненным до конца по той причине, что его величество в сердце своем убежден в вашей для него недоступности. Оба вы — его величество и ваша милость — свободны заключать новые браки.

И теперь Генрих сможет получить свою Кэтрин! Анна не завидовала этому его счастью. Она не жалела об утрате короля в качестве супруга, только как друга, хотя в последнее время он и особых дружеских чувств к ней не проявлял.

А потом ей в голову пришла странная мысль. Неужели никто не заметил противоречия в постановлении епископов? Ее брак расторгнут на том основании, что она все еще связана помолвкой с Франциском Лоррейнским, значит не может быть свободной для нового замужества, тем не менее их светлости постановили обратное. Но что это меняет, если никто не отрицал отсутствия окончательного завершения брака, а это само по себе достаточное основание для его расторжения.

Что теперь будет? Генрих фактически обрек ее на жизнь в безбрачии и отсутствие детей. Позора, которого она так боялась, не избежать. Что скажет Харст? Ей хотелось, чтобы он был здесь. Что скажут люди, если уж на то пошло? Но важнее всего, как отнесется к этому Вильгельм?

Мистер Берд настороженно наблюдал за Анной, пока та собиралась с мыслями.

— Мадам, король требует, чтобы вы согласились с решением духовенства.

— Простите меня, мистер Берд, но эта новость расстроила меня, как вы понимаете. — Если у вас есть сердце. — Дайте мне немного времени, чтобы собраться с мыслями. Я скоро дам вам ответ. — С этими словами Анна кивнула, давая знак, что аудиенция окончена. Берд с недовольным видом удалился.

Она ничего никому не сказала. Весь вечер сидела среди своих дам и джентльменов, пила вино, слушала музыку и пыталась совладать с кипучими мыслями. Меньше чем через два дня все, из чего складывалась ее жизнь, — большой двор, прекрасные дворцы, почтение, драгоценности и прочие составляющие ее ранга — исчезнет, и она не представляла, что произойдет с ней дальше.

Скоро придется дать посланцу короля ответ. Он ждал в комнате для слуг, куда ему по приказу Анны подали ужин.

Анна поймала на себе взгляд Отто фон Вилиха. В нем читалось сочувствие. Отто сидел один, немного в стороне от других джентльменов.

— Где сегодня ваша супруга?

Последовало легкое замешательство.

— Она немного нездорова, мадам. — (Еще одна пауза.) — Надеюсь, у вашей милости все хорошо?

— Все в полном порядке, благодарю вас, — ответила Анна, удивляясь про себя, что с ним не так.

Может быть, они оба лгали? Анне хотелось довериться Отто и получить от него желанное утешение. Но она не имела права на такое сочувствие, и сейчас у нее было много других проблем, чтобы осложнять себе жизнь чем-то еще.

Спать ей сегодня не придется. Это Анна понимала, а потому, когда отдаленный колокол пробил одиннадцать, она отпустила дежурных слуг, взяла кувшин с вином и ушла в свою спальню, где сидела в тяжких раздумьях и попивала пьяное зелье.

Что с ней станется? Если вернется в Клеве, ее после устроенных там пышных проводов в Англию, навстречу великой судьбе, которая больше ей не принадлежала, ждет одно лишь унижение. Но главная проблема в том, что она утратит ценность на королевском брачном рынке и едва ли найдет себе другого мужа. Вернется под опеку и строгий надзор матери, к отупляющей ежедневной рутине неизменных молитв и вышивания. Вильгельм наверняка заберет себе все преподнесенные ей Генрихом подарки в качестве компенсации за понесенные в связи с ее браком расходы. Он будет зол на нее. Мужчины обычно обвиняют жену, если что-то пошло не так, а в данном случае на кону стояла судьба важного политического альянса.

Но здесь, в Англии, Анна находилась далеко от Вильгельма и его власти. Здесь, особенно в Ричмонде, она могла пользоваться определенной свободой. Если Анна не утратит расположения к себе короля, он, вероятно, и дальше будет милостив к ней. Возможно, ей удастся сохранить контроль над своими финансами и оставить при себе по крайней мере некоторых слуг. Генрих, конечно, согласится на это — все-таки он в долгу перед обиженной супругой. Она начала любить Англию, ее сельские пейзажи и постепенно свыкалась с обычаями здешних людей.

Анна разрывалась на части. Это было вполне естественно, ведь любовь к матери и Эмили никуда не исчезла, однако правда состояла в том, что она все больше приучалась обходиться без них и наслаждалась некой условной независимостью. Может быть, когда все эти проблемы улягутся, она сможет их навестить. Были в Клеве и другие вещи, по которым Анна скучала, но, определенно, ей лучше остаться в Англии. Здесь она могла быть самостоятельной женщиной. Решимость ее крепла. Но это не снимало насущных проблем.

Пробило полночь, и Анна отправила гонца в Уайтхолл, чтобы вызвать в Ричмонд доктора Харста. Ей страстно хотелось довериться кому-нибудь и получить совет. Он знает, что делать. Инстинкты подсказывали ей уступить требованию Генриха.

Харст не заставил себя ждать и прибыл в три часа поутру. К этому моменту Анна чувствовала себя изможденной, у нее кружилась голова от вина и недосыпания. Без предисловий она изложила послу сказанное Бердом.

— Мадам… — Рука Харста в нарушение этикета легла на ее руку, но это был жест утешения.

Да и какое это теперь имело значение? Завтра она уже не будет королевой. Хотя величия это ее не лишит: Анна останется принцессой Клеве.

Харст не сомневался в том, как ей нужно поступить.

— Мадам, я настоятельно рекомендую вам согласиться с решением собора и набраться терпения.

Весь ужас происходящего внезапно обрушился на нее хлестким ударом. Происходящее реально, и ни она сама, ни доктор Харст, ни Вильгельм ничего не могли поделать. Терпеть дальше эту муку было невмоготу. Какой позор! Теперь все узнают, что ее сочли недостойной, что она была нелюбимой женой и от нее отказались, бросили… Плечи Анны судорожно вздрогнули, и ее охватил приступ рыданий. Чем она заслужила это? Неужели ее наказывают за грех юности?

Анна потеряла контроль над собой. Слезы лились потоками. Получается, она строила воздушные замки, представляя себе счастливое будущее здесь? Она была одна в этой стране; только добрый доктор Харст пытался защитить ее, но от этого едва ли становилось легче. Генрих мог сделать с ней все, что ему вздумается. Мог даже найти какой-нибудь предлог, чтобы ей отрубили голову, как Анне Болейн.

Бедную Анну охватила паника, перед мысленным взором встал зловещий силуэт лондонского Тауэра, он приближался и рос, пока ее везли туда узницей. Она увидела себя стоящей на коленях на соломе, с завязанными глазами, представила мучения, кровь… И закричала от ужаса.