Делай, что должно. Легенды не умирают

— Пойдем, Кречет. Пойдем.

Тот и пошел. Послушно, почти не глядя, будто колпачок на голову надели. Кошаки, одежки не растерявшие, потянулись следом, азартно переглядываясь, шлепая по камням босыми, вымазанными в пепле ногами.

— Славная птичка, — хихикнула одна из девушек.

— Откуда такая прилетела? — вторила ей другая.

Толпа не мешала пройти, расступалась. Руки никто не тянул, но вот улыбки и поздравления-подбадривания сыпались со всех сторон, всем огневикам разом.

— Из Ташертиса мы, — вместо Кречета ответил Яр, напряженно размышляя. Вспоминал, как описывал свою первую настоящую пляску Аэнья. Нужно было увести опьяненного Стихией огневика туда где потише, где он ничего не пожжет в порыве чувств. Успокоить. Пригладить перья.

Он так сосредоточился на Кречете, что не понял, почему притихли люди, а что перед ним кто-то стоит, осознал, только почти влетев тому в распахнутые руки. Впрочем, покачнувшийся мужчина не стал ругаться, только усмехнулся, обнимая за плечи разом обоих.

— Ну-ка, тише. Идем, оба.

Кошаки покивали и растворились в толпе, все трое. А Яр повел своего друга следом за нехо. Вернее, рядом, потому что на его плече все еще лежала теплая уверенная рука, заставляющая забыть о робости или неловкости. Впереди шла нейха, вела вовсю зевающих малышей. Старшего нехина Яр не увидел, должно быть, ему позволили остаться праздновать в городе дальше.

Он и сам внезапно зевнул: сил сегодняшний день отнял… Хотя, казалось бы, и что делал? Да ничего. С другой стороны, подбадривало понимание, что надо позаботиться о Кречете, и тепло, которое приятной тяжелой волной плескалось внутри. Эта волна и подпитывала, помогала идти в горку, к замку, кажущемуся нереальным зыбким силуэтом на фоне окончательно потемневшего неба. Лишь кое-где светились окна: видно, все ушли на праздник.

Думать о том, с кем идет рядом, не хотелось. Об этом и о том, почему нехо ведет его в Эфар-танн, лучше всего подумать утром на свежую голову. Он привык вставать рано, наверняка и завтра поднимется раньше высокородных обитателей замка, вот и будет время поразмыслить и разложить все по полочкам.

А пока — войти в замок, через распахнутые настежь ворота, двинуться туда, куда подталкивал нехо, ненавязчиво и аккуратно. В такие же приветливо распахнутые двери, — ветерок их, что ли, распахнул? — по коридорам и лестницам, мимо гобеленов и распахнутых окон, дальше и выше, пока не шагнули в крохотную, странно знакомую башенку. Хоть и не был тут ни разу, но узнал, сразу узнал, жадно вдохнул теплый воздух. Даже Кречет заморгал, заозирался. Натворить дел ему не дали: усадили на ступеньку ведущей наверх лестницы, как на жердочку, сели с двух сторон.

— Тише, Кречет, тише. Налетался, наохотился. Тише.

Яр принялся гладить жесткие, как перья, пряди спутанных волос, и соприкоснулся кончиками пальцев с ладонью нехо, так же аккуратно выглаживавшей спину молодого огневика. И, привздохнув, сказал:

— Спасибо, нехо анн-Теалья анн-Эфар. Я не знал, куда его отвести, чтобы успокоить в тишине.

— Учебная перевидала немало огневиков… — морщинки в углах глаз обозначились явственней: нехо опять улыбался.

И, что интересно, никак не выказывал недовольства от вторжения в его личное пространство, хотя Яр прекрасно чуял аккуратно скользящие вокруг ветра. Значит, отогрелся род воздушников? Перестал быть промороженным насквозь, не подпускающим и на расстояние вытянутой руки?

— Лучше расскажи, как вы добрались, Аэньяр?

— С самого начала? — вздохнув, уточнил тот и услышал негромкий теплый смешок.

— Именно так. Рассказывать всегда лучше с начала.

И Яр принялся рассказывать, даже не думая утаить свою болезнь, их с Кречетом приключения по пути к Граничному хребту, встречу со стариком-горцем и все, что произошло с ними после.

Нехо слушал внимательно, не перебивая, разве что иногда задавал вопросы, вытаскивая из Яра те подробности, о которых тот может и думал, но забыл, из головы вылетело и перепуталось. Расспросил о том горце, что поименовал, о тропе, которой их вел Янтор, о самом Янторе. Но на все вопросы Яра лишь покачал головой:

— Не сейчас, Аэньяр, не сейчас. С утра. Погляди сам: птах уже уснул.

И правда, Кречет мирно сопел, удобно привалившись к его плечу.

— Хвала Стихиям. Только вот как же… и куда мне с ним?.. — растерялся Яр.

Все их вещи оставались в номере «Медного котла», у Кречета теперь не было даже одежды и обуви, чтобы туда добраться. А уж перетащить довольно крупного взрослого парня куда-то тонкокостный и хрупкий на вид нехо, а тем более мелкий подросток не смогли бы.

— Тебе — спать. И ему тоже, — нехо отвернулся, шепнул что-то едва слышно, и ветерок унес эти слова за приоткрытую дверь.

Должно быть, Яр действительно крепко устал, раз не подумал о слугах.

Вскоре на зов явились — Яр глазам не поверил — два самых настоящих стража. В начищенной, но явно боевой, потрепанной броне, с воинской выправкой. Такие точно настоящие мечи в руках держать умели! А уж поднять на руки спящего Кречета им было и вовсе раз плюнуть. Уточнив у нехо, куда гостей, они повели и понесли их по коридорам.

— Сюда, нехин, — стражник распахнул перед Яром одну из множества простых деревянных дверей, за которой пряталась скромно обставленная, но уютная комната. — Друг ваш по соседству будет, не волнуйтесь. Или беспокойный, с вами лучше оставить?

Яр подумал и кивнул:

— Лучше со мной. Первая пляска.

Зевота раздирала рот, но он мужественно сцеживал зевки в кулак: обязан был позаботиться о друге и о том, чтобы у прачек замка не осталось дурного впечатления о гостях. Именно поэтому нашел гостевую ванную, мимолетно улыбнулся, вспомнив о том, что триста лет назад воду никто не грел. Сейчас из медного крана текла вполне себе горячая вода. На умывальном столике, правда, вместо раковины обнаружился начищенный до сияния медный таз, но Яру того и надо было. Он набрал в него воды и пошел мыть Кречету ноги, по колено вымазанные в пепле, и обтирать его целиком. Потом, укрыв и укутав в два покрывала, из последних сил выкупался сам, упал рядом, не успев ни прочесать пальцами волосы, ни заплести косу. И уснул.

***

Рабочий кабинет хозяина Эфар-танна не менялся уже много веков. И нехо Аилис не собирался нарушать традицию. Ни когда в одночасье стал главой рода и единственной поддержкой внезапно овдовевшей матери и младшего брата, ни когда женился и увидел немой вопрос в глазах молодой жены, ни сейчас, когда старший сын, успевший погостить у родичей за границей Эфара, высказывал свое недоумение. Стоило войти, окинуть взглядом каменные стены, ничем не обшитые, узкое окошко-бойницу, закрытое медным переплетом с толстенными хрустальными фасетами, массивные шкафы с документами, огромный стол, единственной новой деталью которого было обтягивавшее столешницу сукно — старое совершенно потерлось, и он словно наяву слышал спокойный голос отца. Должно быть, и тот так же слышал голоса предков, дававшие ощущение причастности к могучему Алмазному роду куда сильнее, чем даже портретная галерея.

Подойдя к окну, Аилис распахнул его, оперся на подоконник, вдыхая свежий ночной воздух. Узенький проем, удобно прислоняться плечами, перенося вес на надежный, столько повидавший камень. Интересно, кто-нибудь из предков стоял так же?.. Аилис глядел на укрытые ночной тьмой горы, глядел на их вырисовывающиеся на фоне неба силуэты и думал. Неторопливо, неспешно, раскладывая в голове все, услышанное от младшего родича.

Когда в замок пришел телеграфист из Иннуатского отделения телеграфа и принес сообщение от Троя Солнечного Конника, нехо не сразу понял, какое отношение к этому имеет он. Только чуть позже вспомнил, что одна из дочерей нехо анн-Теалья, который приходился ему четвероюродным дядей, пятнадцать лет назад сбежала в Ташертис и вышла замуж в род Солнечных. Пришлось даже заглянуть в книгу Рода, чтобы удостовериться: да, память не подвела. И задуматься пуще прежнего: со страниц глядели миниатюры тех, кого в замке видели редко. Честно говоря, с этой ветвью сам Аилис встречался лишь один раз, во время общего собрания. Ниирану он и вовсе не видел, но что-то подсказывало, что пошла она в родню. Иначе, почему сейчас мальчик ехал в Эфар-танн, а не в тот маленький городок на границе майората, где жила когда-то его мать?