Делай деньги!

– Это Шалопай, – сказала дама. – Обычно он не любит посторонних. Впечатляюще, господин фон Липвиг.

– Здравствуй, Шалопай, – сказал Мокриц.

Шавка тявкнула и покрыла лицо Мокрица отборными слюнями.

– Ты ему нравишься, – отметила госпожа Шик с одобрением. – Попробуй угадать породу.

Мокриц вырос среди собак и хорошо разбирался в породах, но в случае Шалопая он не знал, что и сказать. Он решил говорить прямо.

– Все сразу? – предположил он.

Госпожа Шик рассмеялась, и ее смех звучал лет на шестьдесят моложе ее самой.

– Совершенно верно! Его мать была мопстерьером, в прошлом очень популярная порода в королевских домах, но однажды она убежала, всю ночь стоял дикий лай, так что, боюсь, Шалопай, бедняжка, дитя многих отцов.

Шалопай обратил свои проникновенные глаза на Мокрица, и у него на морде появилось напряженное выражение.

– Бент, у Шалопая возникли затруднения, – сказала госпожа Шик. – Будь добр, своди его в сад на прогулку. Мне кажется, младшие клерки уделяют ему слишком мало времени.

Мрачные тучи стремительно промелькнули на лице старшего кассира, но он послушно снял с крючка красный поводок.

Пес зарычал.

Бент взял пару плотных кожаных перчаток и ловко натянул их. Под нарастающее рычание он осторожным движением подобрал собаку и взял ее под мышку. Не проронив ни слова, он удалился.

– Значит, ты и есть знаменитый главный почтмейстер, – сказала госпожа Шик. – Человек в золотом костюме. Но, вижу, не сегодня. Подойди сюда, юноша, дай погляжу на тебя при свете.

Мокриц подошел, и старушка неуклюже встала из-за стола, обеими руками опираясь на тросточки с набалдашниками из слоновой кости. Поднявшись, она отбросила одну трость и ухватила его за подбородок. Старушка пристально вглядывалась в Мокрица, так и эдак поворачивая его голову.

– Хм, – сказала она, отступив назад. – Так я и думала…

Второй тростью Мокрица ударило по ногам и подкосило, как травинку. Он распластался на ворсистом ковре госпожи Шик, которая тем временем торжествующе продолжала:

– Ты вор, жулик, аферист и вообще прохиндей! Сознавайся!

– Вовсе нет! – слабо запротестовал Мокриц.

– И лжец в придачу, – веселилась госпожа Шик. – Еще и самозванец небось! О, избавь меня от этого невинного взгляда. Я назвала тебя плутом, господин! Я бы тебе и ведра воды не доверила, даже если бы у меня исподнее загорелось!

Она с силой ткнула Мокрица палкой в грудь.

– Ну и что ты тут разлегся? – фыркнула она. – А ну-ка подъем. Я же не сказала, что ты мне не нравишься!

Голова у Мокрица шла кругом, но он осторожно поднялся с пола.

– Дай руку, – сказала госпожа Шик. – Господин почтмейстер, ты – настоящая находка! Дай сюда, говорю!

– Что? А… – Мокриц взял старушку за руку. Все равно что обменяться рукопожатием с холодным пергаментом.

Госпожа Шик рассмеялась:

– Да, да! Точь-в-точь решительная и ободряющая хватка моего покойного супруга. Ни один честный человек не может похвастаться таким честным рукопожатием. И как ты до сих пор не открыл для себя финансовый сектор?

Мокриц огляделся. Они были одни, ноги у него болели, а некоторых людей невозможно провести. Понятно, с кем он имеет дело. «Бойкая старушонка», модель № 1, характеристики: гусиная шея, беззастенчивое чувство юмора, азарт при нанесении незначительного физического вреда, склонность прямо выражаться, умение строить диалоги и, что важно отметить, глазки. Ни за что не признает «леди». Попробует все, что не будет грозить падением, и взгляд говорит: «Что хочу, то и делаю, потому что я старая. Питаю слабость к шельмецам». Обмануть таких старушек сложно, но в этом и нет необходимости. Мокриц расслабился. Как приятно иногда просто сбросить маску.

– Во всяком случае, я не самозванец, – сказал он. – Мокриц фон Липвиг – мое нареченное имя.

– Да уж, такое вряд ли добровольно с собой сделаешь, – ответила госпожа Шик, возвращаясь на свое место. – Однако ты как будто дуришь всех сразу и непрерывно. Сядь, господин фон Липвиг, я не укушу, – последние слова были сказаны с видом, сообщавшим: «Но дай мне полбутылки джина и пять минут на поиски вставной челюсти, и там видно будет!» Она указала на стул рядом.

– Как? Я думал, ты выставишь меня за порог! – решил подыграть Мокриц.

– С чего бы это?

– За все вышеперечисленное.

– Я же не сказала, что считаю тебя плохим человеком, – возразила госпожа Шик. – И Шалопаю ты понравился, а он очень хорошо разбирается в людях. К тому же ты сотворил чудеса с Почтамтом, вот и Хэвлок так считает. – Госпожа Шик опустила руку и поставила на стол большую бутыль джина. – Выпьешь, господин фон Липвиг?

– Э, нет, сейчас не время.

Госпожа Шик хмыкнула:

– Ну, времени у меня осталось немного, а вот джина – достаточно. – Мокриц смотрел, как она наливала в стакан дозу джина, граничащую со смертельной.

– Есть ли у тебя дама сердца? – спросила она, поднимая стакан.

– Да.

– Она знает, что ты за человек?

– Да. Я все время ей повторяю.

– Не верит, значит? Таковы они, эти влюбленные девушки, – вздохнула госпожа Шик.

– Я сомневаюсь, что это ее вообще беспокоит. Она не самая типичная девушка.

– Ах, она видит твой внутренний мир? Или тот тщательно выстроенный внутренний мир, который ты позволяешь видеть другим людям, а? Такие, как ты… – Она задумалась. – …такие, как мы, всегда держат наготове как минимум один внутренний мир для любопытных гостей, не так ли?

Мокриц оставил это без ответа. Беседовать с госпожой Шик было все равно что смотреться в волшебное зеркало, которое обнажало тебя до самого скелета. Он только сказал:

– Почти все ее знакомые – големы.

– Да? Большие, сильные люди из глины, которые надежны, как никто на свете, и ничем не могут похвастаться ниже пояса? И что же она находит в тебе, господин фон Липвиг? – Она ткнула в него сухим, как соломинка, пальцем.

У Мокрица отвисла челюсть.

– Очевидно, контраст, – ответила госпожа Шик и похлопала его по руке. – Хэвлок направил тебя к нам, чтобы ты объяснил мне, как управлять моим банком. Зови меня Тилли.