Дельфин в стеарине

Я доложился и был пропущен в святая святых.

Константинов поприветствовал меня так, словно мы раньше не встречались, из чего я сделал вывод, что телекамеры наблюдения стоят и в его кабинете. Что, впрочем, не удивительно. Однако отчего же тогда так вольна на язык Анита Зернянская? Ведь все ее слова вполне могут дойти до предмета разговора. Впрочем, Шантолосова – ей не начальница. А что касается откровенностей о Вере Десятниковой, так это, может, особый вид мазохизма. Есть же такие люди, что получают кайф, рассказывая о своих бедах…

Мы с Константиновым «познакомились», потом он с клавы дал какие-то команды компьютеру на столе и сказал:

– Наблюдение и запись я отключил. Можем беседовать без опаски.

Без опаски так без опаски. Я обрисовал ему ситуацию, намекая на то, что расследование зашло в тупик. О соглядатае снова решил не говорить.

– А вы не торопитесь с выводами? – спросил Антон Иваныч.

Я торопился с выводом о тупике не больше, чем с заключением о том, что солнце каждый вечер прячется за горизонтом. Ведь когда горизонт закрыт тучами, об этом знаешь, исходя из теории. Так и с розыском. Когда подозреваемых так много, что не знаешь, на ком остановить внимание, – это теоретический тупик.

– Не тороплюсь. По большому счету, у меня нет подозреваемых. И в то же время их слишком много.

– А с инспекторами дорожного движения, проводившими дознание по авариям, встречались?

– Есть ли смысл? Инспекция же признала отсутствие вины посторонних лиц в случившемся. Во всем виноваты сами погибшие.

Константинов встал и прошел по кабинету, размышляя.

На триконке дисплея, висевшей над углом его стола, появился скринсейвер в виде Медного Всадника, проплывающего вдоль Университетской набережной – трудно было не узнать здания Кунсткамеры, Академии наук, Двенадцати коллегий, Меншиковского дворца…

– И тем не менее я бы поговорил с инспекторами. Официальный отчет это одно, а собственное мнение – совсем другое. Бывают ведь ситуации, когда человек остается при своем мнении, но выполняет указание начальства.

– Ладно, вы правы, – согласился я. – Для очистки совести этот разговор необходим. Только люди из инспекции вряд ли захотят беседовать с безвестным частным детективом.

Я думал, Константинов опять заговорит о таскании каштанов из огня чужими руками, но тот сел за стол (Медный Всадник тут же исчез вместе с архитектурными чудесами) и позвонил какому-то Алексею Петровичу. Разговор велся в телефонном режиме, и потому я слышал только реплики Константинова.

– Привет, Алексей Петрович!.. Да, я… Билетики на следующий матч тебя ждут… Да, надо бы порвать, как бобик тряпку… Нет… Буду… Слушай. Тут одному человечку нужно побеседовать с твоими орлами… С теми, кто расследовал аварии Бердникова и Зернянского… Да нет, все на неофициальном уровне. Никто их в суд вызывать не собирается… Ну ты ж меня знаешь: сказал – отрезал… Да, скомандуй, пожалуйста, твоей службе этот разговор не повредит… Да… Да… Спасибо! Увидимся перед следующей игрой. Удачи! – Он пробежался пальцами по сенсорам клавы и посмотрел на меня: – Мой давнишний почитатель! Командует всеми дорожными инспекторами Балтийского края.

– Я тоже ходил на вас, – сказал я. – До сих пор помню ту плюху, что вы «Локо» положили… помните, Коробов в дальний прыгнул, настолько вы все правдоподобно изобразили, а мяч в ближний покатился… Жаль только, недолго вы играли.

– Увы, крестообразные подвели. Не спортивная у меня конституция оказалась.

– А я, знаете, тоже бывший спортсмен. Только хоккеем занимался, в СКА. Но на переломе отвалил.

Разумеется, он знал, что упомянутый мною перелом не имеет никакого отношения ни к мослам, ни к медицине. Перелом – это когда ты из ребенка превращаешься в профессионала, и на тебя начинают распространяться законы профессионального спорта. Упаси вас господь получить травму на переломе! Вы сразу окажетесь никому, кроме родителей, не нужны…

Минут пять мы вспоминали лихую спортивную юность.

Потом он сказал:

– Я пришлю вам координаты нужного инспектора, как только они у меня появятся.

– Хорошо, – сказал я. – Я поговорю с ним. Но кажется мне, что ничего это не даст. Надо ждать развития событий. Может, тогда откроются кладовые улик.

– Вы полагаете, убийства будут продолжаться? – удивленно спросил он.

– Если за спинами убийц стоит Громадин, то не будут. Но доказать мы ничего не сумеем. А если не Громадин, то продолжатся.

– И следующей жертвой, вы считаете, будет Громадин. Правильно?

– Скорее всего.

– Черт! Дать ему охранника, что ли? Я подумаю.

– Вот и хорошо. Я, с вашего позволения, не пойду к Шантолосовой. – Я посмотрел на него с улыбкой, которую скорее всего можно было охарактеризовать как заискивающую. – О том, что результатов пока нет, вы ей и сами можете доложить.

Константинов ответил мне улыбкой, которую можно было охарактеризовать как близкую к понимающей.

– Хорошо, – сказал он. – Сегодня я вас, так и быть, прикрою.

Я рассыпался в благодарностях, на чем мы и расстались.

26

И на этот раз, покинув начальственный кабинет, я не встретился в коридорах с Марьяной. А может, она просто не работала сегодня…

Не особенно расстроившись по этому поводу, я произвел становящуюся привычной систему выхода из здания: спустился на лифте, вернул себе оружие и сдал магнитный пропуск. Тепло – как с друзьями – распрощался с охранниками, которые начали меня узнавать. Вышел на улицу и остановился, раздумывая, чем заняться. На очереди в плане розыскных мероприятий были дорожные инспектора и соглядатай, но заниматься ими еще не было возможности – не поспела информация. Можно было заглянуть в какой-нибудь подвальчик и выпить чашечку кофе, и я огляделся в поисках соответствующей рекламы. Кафе находилось совсем рядом – только через улицу перейди. Машину я решил оставить на стоянке «Бешанзерсофта», поскольку возле кафе все равно было не припарковаться.

Войдя в кафе и приблизившись к стойке, я по-прежнему мысленно разглядывал лежащие передо мной дороги, раздумывая по какой пойти, но тут судьба сама все за меня решила.

Мобильник в кармане изобразил битловскую песню «О, дорогая!»

Я достал трубку из кармана и глянул на дисплей. Номер был мне неизвестен. Я нажал кнопку:

– Слушаю вас!

– Здравствуйте, Максим! Это Полина Шантолосова.

– Здравствуйте, госпожа Шантолосова! – Я с трудом сдержал дрожь в голосе. – Слушаю вас внимательно.

– Мне бы хотелось встретиться с вами. Нужно поговорить.

– Одну секундочку…

Я огляделся. Никто за мной в кафе не входил, и можно было поговорить не опасаясь подслушки. Я отошел от стойки и присел за столик.

– Я весь в вашем распоряжении, – сказал я, понизив голос. – Вы ведь мой клиент теперь. Кстати, я рядом с «Бешанзерсофтом». Могу хоть сейчас подняться к вам, если вы дадите охране соответствующее распоряжение.

Однако эта идея Шантолосовой почему-то не понравилась.